Нелюбимый (СИ) - Кармазина Александра - Страница 19

Не в силах продолжать беседу, Марисса опрометью бросилась наверх. Разобрать чемодан она еще не успела, теперь надобность в этом вовсе отпала, поскольку она собиралась вернуться в Бостон. Марисса вдруг ощутила, как давят на нее стены когда-то родного дома. Все изменилось. Она не хотела оставаться здесь. Даже особняк Рея казался ей более уютным и светлым в эти моменты. Она была готова ехать в гостиницу, ночевать в дорожном мотеле или на вокзале, но только не под этой крышей.

Размазывая слезы по щекам, Марисса спустилась в фойе. Она почти ничего перед собой не видела, потому немного растерялась, когда натолкнулась на охранника отца. Он придержал ее за плечи, отступая на шаг.

— Что с вами? — удивился мужчина. — Куда вы собрались? Вы только приехали, миссис… Кларк, — он немного замешкался, прежде чем назвать ее новое имя.

— Я уезжаю, Генри, — всхлипнула Марисса. — Сейчас же уезжаю.

— Вас подвезти? Куда вам нужно?

— Нет, вызови мне, пожалуйста, такси, — попросила девушка, садясь на чемодан. Когда охранник ушел, чтобы выполнить ее просьбу, Марисса расплакалась навзрыд, закрывая лицо руками. Внезапно она ощутила себя настолько одинокой и ничтожной, что стало невыносимо жаль того времени, что было потрачено на приезд сюда. Это все не имело смысла теперь, когда дом, в котором она выросла, перестал называться родным. Все здесь напоминало о том, что не должно было принадлежать ей изначально. Все эти дорогие вещи, роскошные наряды, машины последних марок, красивые парни, элитные породистые лошади — все это из чужого мира. Дочь Итана Харпера могла пользоваться подобными благами, но имела ли на это право дочь проститутки?

Прижав ладонь ко лбу, Марисса прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Обида и разочарование душили ее, грозя если не убить морально, то покалечить. Слезы вдруг стали горькими и теперь жгли глаза и щипали губы. Страшная усталость накрыла девушку, практически придавив ее к дорогому персидскому ковру, что лежал на полу в гостиной.

— Такси будет через четверть часа, — вырвал ее из горестных раздумий голос Генри. Он неуверенно переминался с ноги на ногу возле дочери босса, не зная, что говорить и как себя вести.

— Спасибо, — поднялась на ноги Марисса и, шатаясь, направилась к выходу.

— Куда ты собралась? — догнал ее уже во дворе отец. — На улице почти ночь. Куда тебя несет? — схватил он ее за локоть, заставляя остановиться.

Марисса дернулась, высвобождая руку и, сделала несколько шагов назад. Она молча выставила перед собой сумочку, давая понять, чтобы отец не подходил ближе. Вытерев влажные щеки, отошла еще на пару метров.

— Оставь меня в покое, — тихо попросила, оглядываясь.

— Что ты творишь? — тяжело вздохнул Итан. — Вернись в дом, дочь!

— Не называй меня так, — перебила его девушка, передергиваясь от этого слова. Оно и раньше-то не особенно нравилось Мариссе. Интонация, с которой произносил Итан Харпер свое «дочь» никогда не внушала ей веры в его отцовские чувства. Только теперь Марисса поняла причину этих нот в голосе отца. Он, скорее, сам себя пытался убедить в том, что она являлась ему дочерью, чем обращался к ней.

Стоя у окна, Реймонд тупо смотрел перед собой. За стеклом мерцали огни ночного города, тусклые и размытые. Погруженный во мрак ночи Бостон походил на муравейник, наполненный сонными обитателями, что впали в состояние вялой заторможенности с наступлением темноты.

— Ты стоишь там уже почти час, — голос Элейн заставил Кларка вернуться к реальности. — Иди в постель или езжай домой, — как и всегда, любовница не тратила времени на реверансы и расшаркивания.

— Знаешь, — задумчиво проговорил Рей. — Я впервые не знаю, чего ждать от утра.

— Из-за нее?

— Марисса перевернула все вверх дном в моей размеренной жизни, — вздохнул он. — Никогда не чувствовал себя таким растерянным.

Поднявшись с постели, Элейн подошла к нему. Она прижалась щекой к плечу Кларка, обнимая его сзади. Чувствуя, как упругая грудь прильнула к спине, Реймонд улыбнулся. Вот что нравилось ему в ней — непосредственность, граничащая с бесстыдством. После жарких часов любви, Элейн не тащила за собой простыню, чтобы прикрыться, мотивируя это тем, что он давно все успел рассмотреть. Без малейшего смущения любовница нагая расхаживала по спальне, прекрасно зная, насколько совершенно ее тело, которого она никогда не прятала.

— Ты должен что-то решить для себя, — посоветовала подруга, целуя Рея в лопатку. — Нельзя вечно оттягивать этот момент.

— Решить? — повернулся к ней Кларк. — Что же тут решать, кошечка? Я понятия не имею, что таится за всей кутерьмой вокруг бизнеса Харпера.

— Узнай, — лаконично пожала плечами Элейн, обвивая его шею руками.

— Идея хороша, — изобразил удивление Рей. — И как это я не догадался раньше?

— Не злись, — промурлыкала она.

Запустив пальцы в длинные темные волосы женщины, он вынудил ее слегка откинуть голову назад. Элейн закрыла глаза, покорно выполняя безмолвное требование, чем заставила губы Реймонда дрогнуть в улыбке. Подавшись вперед, он поцеловал беззащитную шею, вырвав тихий стон из груди любовницы.

— Я могу злиться на кого угодно, только не на тебя, — прошептал Кларк.

— Рей?

— Ммм? — невнятно промычал Кларк, чьи губы уже блуждали по плечам и верху груди Элейн.

— Рей! — отстранила его женщина.

— Я занят, — снова притянул ее к себе Реймонд.

Он не хотел разбираться в том, что происходило. Не хотел разбираться — в данный момент, когда было более интересное и приятное занятие…

Под утро, когда уставшая, но счастливая, Элейн уснула, Кларк осторожно выбрался из постели. Собрав одежду, он на цыпочках выскользнул из спальни. Последнее время Реймонд все чаще ловил себя на том, что ему труднее и труднее понять собственное сердце. Каждый раз, закрывая за собой дверь, он понимал, что должен был попрощаться с ней. В той, что безмятежно спала в спальне, было все для счастья: чувство меры, способность понимать, она любила его, но… Что таилось за многоточием, Рей не знал. Он не мог определить грань, где начиналось то, чего ему не хватало, поскольку не знал, что искал.

Одевшись, Кларк вернулся к Элейн. Прикрыв обнаженную женщину легким пледом, наклонился и запечатлел долгий поцелуй на хрупком плече. Глядя на нее, Реймонд чувствовал себя последней сволочью. Каждая проведенная в ее постели ночь неумолимо усложняла жизнь, причем, не только ему, но и Элейн. При лунном свете все казалось проще, честнее что ли… но потом всходило солнце и Рей понимал, как тяготит его эта больная привязанность. Он настолько привык к присутствию Элейн в своей жизни, что не мыслил себя без нее. Только к ней он мог прийти со своей печалью. Никто в этом пропитанном неискренностью мире не мог понять его лучше. Она была для него глотком прохладной воды в жаркие удушливые будни, наполненные грязными интригами, шелестом бумаг и чужой корыстью. Она не требовала, чтобы он проводил с ней все свободное, не устраивала истерик, не надоедала бесконечными претензиями. Элейн просто любила его, и Реймонд всегда был уверен, что ее чувства, если не взаимны, но хотя бы имеют право на ответное тепло.

Все изменилось с появлением Мариссы Харпер. Теперь времени для Элейн почти не осталось, ведь нужно было разобраться в сложившейся ситуации. Самым гадким было то, что она поняла это и приняла. Без ссор, упреков и обид. Рею было бы намного легче, если бы Элейн кричала, топала ногами и била посуду, но она просто развела руками, улыбнулась и… без лишних эмоций впустила в его жизнь другую женщину. Бывали моменты, когда Кларк с трудом перебарывал в себе желание убить ее за безвольную покорность судьбе. В такие минуты Реймонд призывал на выручку все самообладание, надеясь дождаться той минуты, когда обида отступит. Минута наступала, и все забывалось… до нового приступа.

— Как тебя понять? — тихо проговорил он, едва ощутимо касаясь пальцами щеки Элейн. — Что ты видишь во снах? Чем руководствуешься?