Заоблачная. Я, ведьма (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 9

— Прости, Ла-а-а-а-да… Не хоте-у-у-у…

Гладкая шелковистая голова немедленно подсунулась под мою ладонь, и я машинально почесала кота за ушами, прислушиваясь к воронье-бабкиному разговору.

— Сегодня на закате дня суд!

— Уж прямо так всё страшно?

— Сама знаешь, Баюнна, за нарушение законов смерть на месте! Ей ещё повезло, что будут судить!

— Боги придут?

— Как же без них! Белбог и Чернобог точно, остальные подтянутся в соответствии.

— Акимушка, созови волков. Без них суд не будет правым!

— Уже был. Нечай вызвался за адвоката.

— И то ладно! Айдь к волхвам слетай. Они тоже слово имеют на суде…

— Слетаю.

Ворон каркнул особо раскатисто, аж в ушах заложило, и с громким хлопаньем крыльев взвился в воздух.

Только тогда я осмелилась высунуться с полатей. Агаша, стянув розовые патлы в пучок на затылке, деловито мела избу. Яга что-то бормотала под нос, сидя за компьютером и изредка щёлкая мышкой по ссылкам. На столе, на всё той же скатерти, дымился горячий кофейник, и по всей избушке пахло крепким свежесваренным кофе. До меня уже дошло, что это и есть Скатерть-самобранка, сервирующая всем еду по вкусу. Но вот как она догадалась, что мне по утрам нужен большой запас кофе? Этого из детства не вспомнишь!

Агаша тут же бросила метлу и подтолкнула меня к столу:

— Садись, золотце, садись, милая, скатёрочка сейчас тебе кофейку нальёт, как ты любишь, а, скатёрочка? Вот тебе пончик, а туточки булочки с яблочком, покушай, покушай перед дорогой-то!

— Какой дорогой? — удивилась я, хватая в полёте чашку кофе с молоком, и бросила быстрый взгляд на Ягу. Та, не оборачиваясь, махнула рукой:

— Погодь, внучка, объясню!

Я пожала плечами, чувствуя, как в душе растёт раздражение. Тащат меня в какую-то дыру, пусть и знакомую с детства, накидываются всей оравой, родственнички новоиспечённые, где только раньше были? Так теперь опять куда-то отсылают! Уж не домой ли, то есть в общагу? А что мне там делать, спрашивается, если июнь на дворе, и все сдают экзамены, одна я неподготовленная?! А если нет, то куда ещё? И про Далу все молчат молчком, а ведь она мне тоже семья! В общем, хренова туча вопросов и ни одного ответа.

В дверь негромко постучали, и Агаша резво бросилась открывать. Ну и прыть у старушки! В избушку, пригнувшись, чтобы не задеть притолоку головой, вошёл Агей. Я улыбнулась — всё-таки он мне знакомее всех остальных, и да, я была рада его видеть!

Он коротко кивнул персонально мне и церемонно поклонился Яге:

— Здравия вашему дому, Баюнна!

— И тебе, Агейка, не болеть, — рассеянно отозвалась бабка, не отрываясь от экрана. — Сядь, позавтракай, пока Лада собирается.

— Спасибо, матушка накормила до отвала, — усмехнулся он, но присел напротив меня и схватил с тарелки пирожок. Поднёс к носу и шумно вдохнул запах:

— Ум-м-м, мои любимые, с мясом!

Зубы его, крепкие, белые, ровные, как на подбор, хищно впились в сдобу, а я, как заворожённая, смотрела на них. Агей перехватил мой взгляд и подмигнул, как старой знакомой. Я поспешно перевела глаза на его плечо, перевязанное бинтом, и спросила:

— Поранился?

— Ага, с нежитью дрался! — он проглотил пирожок в два укуса и довольно улыбнулся. — Спасибо, что помогла, кстати!

Его светлые очи блеснули, переливаясь жёлтыми бликами, радужка на миг заполнила весь глаз живым расплавленным золотом и снова вернулась в прежнее состояние. А я застыла, как дурочка, пришибленная невероятным открытием. Он был тем самым волком, которого я чесала за ушком в повозке, который набросился на жуткое существо, схватившее меня за ногу! Он волк! Оборотень! О боги, чего я ещё не знаю?

Оказалось, многого.

Когда чашка с кофе опустела, Агаша без церемоний выдернула меня из-за стола и потащила за печку:

— Одевайся, золотце! Агейка вас проводит! Я тебе тут вещичек собрала, на первое время хватит, а там прикупишь!

Я глянула на предложенный мне наряд и чуть не заржала в голос. Но сдержалась. Хотя далось мне это нелегко. На приступке печи лежала заботливо расправленная длинная красная рубашка вроде той, что была на мне, только плотно расшитая по вороту и рукавам белыми нитками. Узор был приятным, ненавязчивым, но блин, какой отстой! К рубашке полагался тканый тем же узором белый пояс и кожаные, красные же сапожки, как будто замшевые. Они мне жутко понравились, но не разряжаться же в национальную одёжку только из-за сапог?

Я возмущённо глянула на Агашу, а та словно и не заметила:

— Давай, давай, поторопись, золотце! Ждёт кавалер-то! Скидай рубашечку, надевай платье, красавица моя! А я тебе волосы ободком повяжу, ободок-то заговорённый, обережный…

Свои слова она сопровождала энергичными взмахами рук, что совершенно заморочило меня, и я без разговоров начала одеваться. Да, к такому наряду надо ещё привыкнуть! Рубашка спускалась почти до пола, оставляя открытыми щиколотки, пояс туго обнимал тело сразу под грудью, такое ощущение, что ниже него я была голой… Сапожки без каблука, как раз в моде этим летом, сели на ноги практически идеально, что несколько сгладило неприятность сюрприза, и я тут же перестала их чувствовать. Словно по мерке шиты! Агаша же пригладила гребёнкой мои непослушные после ночи вихры и повязала на лоб тонкий, плетёный из тесёмок ободок, приговаривая:

— Вот так хорошо! Вот так славно! Защита нужна в дорогу, как же без защиты? Нежить-то совсем распоясалась в последнее время, а кто знает, кого вы ещё встретите… Хоть сейчас с тобой и Дала, и Агейка, но перестраховаться не помешает!

Я с опаской подошла к зеркалу. На меня глянула незнакомая девушка, словно лубочная Алёнушка, в которой я с трудом узнала себя. Откуда-то из-за угла в зеркале появилась Дала, наряженная точно в такую же рубашку, но с длинной косой вместо вихрушек. Глянув на меня критически, она сморщила нос:

— Пф-ф-ф ужас, летящий на крыльях ночи! Чебурашка в народном костюме!

— На себя посмотри! — огрызнулась я. Моя внутренняя ведьма оказалась стервой. Придётся приложить много усилий, прежде чем удастся укротить её.

Агей многозначительно кашлянул, напоминая о себе, и Яга тоже скрипнула рядом:

— Ну что? Оделась? Пойдём-ка покалякаем!

Я потянулась за ней наружу, стараясь не запутаться в подоле. Яга привела меня в небольшую рощицу, где всё вновь показалось мне знакомым. Я невольно закрыла глаза, трогая пальцами шершавый ствол берёзы, словно раздвоившейся у основания. Тёплые искорки, как от амулета, пробежали из дерева в мою руку, и мне стало… Так хорошо, так спокойно! Как будто я всю жизнь провела здесь, в тишине рощи, наслаждаясь благодатью, исходящей от берёзы…

Яга тихо сказала:

— Ты сразу нашла его.

— Кого? — открыв глаза, я удивилась. Бабка уже не казалась мне противной ведьмой. Просто уставшая от жизни старуха, несущая на плечах тяжесть прожитых лет и ответственности за большую семью. Я прислонилась к берёзе спиной, ощущая живительное тепло коры, и выжидательно уставилась на Ягу.

— Твоё дерево, — ответила та. — Тронь и другое, дай немного силы сестре.

Я послушно коснулась берёзы-близнеца и почувствовала другое тепло — жадное, пульсирующее, толчками перетекающее в моё тело. Словно Дала была во мне и теперь спешила подзарядиться.

— Это нормально? — спросила я Ягу. Она кивнула:

— Вы были зачаты у этой берёзы. Из её плоти сделаны ваши амулеты. Ваша мать пришла сюда рожать…

— Но как же…

— Дала растворилась в тебе, когда вы обе были в животе матери. Теперь она живёт в твоём теле и, поверь мне, она единственное существо на свете, которое безумно любит тебя и никогда не оставит.

Я молча проглотила это откровение, пообещав себе подумать о нём после. Яга же продолжала:

— Ты, конечно, уже спрашивала себя, почему я знала о тебе и никогда не забирала сюда. Мне сложно объяснить, но знай только одно: и твои родители, и я, мы всегда были рядом, пусть не физически, а в мыслях и в снах, но заботились о тебе… Волей Лёли ты вела жизнь нормального ребёнка. Ей не хотелось окунать тебя с детства в ведьмачий котёл, да пришлось. Ты, Лада, потомственная ведьма, с сильными способностями, которые только начали раскрываться.