Зверь внутри тебя (СИ) - Новикова Татьяна О. - Страница 11

Всё так, да только… теперь я была обязана остаться.

– Не уйду.

Он приподнялся на локтях, возмущенный, раздосадованный, недовольный. Потом, правда, вновь рухнул на ковер, с силой выдыхая воздух, но в голосе звенела сталь, а лицо еще сильнее посерело.

– Почему?

– Ты сам сказал, что со мной тебе легче.

Я обязательно вызову врачей, завтрашним же утром заставлю Игната лечь в клинику, где его накачают лекарствами и приведут в чувство. Но сегодня я должна доказать ему, что превращения не случится.

– Это не значит, что…

Я села вплотную к Игнату, бедро к бедру, вжалась лицом в его грудь, как мечтала все эти недели нейтралитета.

– Значит.

– Пожалуйста, Кира…

Он попытался оттолкнуть меня, но я оказалась сильнее. Даже усмехнулась, удобнее устраиваясь на его груди. Его сердце билось часто, гоняя по телу горячую кровь.

– Ну и какова вероятность, что ты меня съешь?

– Тебя-то? Да все сто процентов, только боюсь, что подавлюсь желчью.

Фирсанов не смирился с моим присутствием, но позволил касаться его.

– Давай условимся. Пока ты человек – я здесь, но как только обратишься в… оборотня – уйду?

– Хорошо, – выдохнул он. – Кира, убирайся отсюда, как только поймешь, что я меняюсь. Запри дверь на замок. Не жди ни секунды, иначе я боюсь, что… не смогу себя контролировать. У тебя будет минута или две, не больше.

– Всенепременно.

Мы лежали в молчании. Тишина не угнетала как прежде. Я верила, что всё наладится, что утром я уговорю Игната обратиться к врачам, и он вернет свое сознание. Эта мысль дарила успокоение.

– Что теперь будем делать? – спросил он осторожно. – Я имею в виду, в целом.

– Ну, или поженимся, или умрем в страшных муках.

– Кира?.. – Фирсанов помедлил с вопросом. – Ты случайно не влюбилась в меня?

– Ни в коем случае!

– Замечательно, а то я почти испугался. Я тоже тебя не люблю.

Какое приятное признание. Нам уютно не любить, так зачем омрачать это спокойствие? Наши сердце не бьются в такт, они стараются звучать громче друг друга, соревнуясь даже в этом. Мы не верим в то, что пары создают на небесах и, якобы, с помощью любви можно справиться с любыми проблемами. Мы черствы, но это даже хуже веры. Мы больны. Немного нелюбовью, немного психически, а немного… друг другом. Иначе бы никогда не оказались здесь вместе.

И всё-таки я была права. За незакрытой дверью, в тишине темного дома всегда прячется монстр.

Молчать дальше было попросту невозможно. От Фирсанова исходил жар, который окончательно сморил меня. Я задремала чутким сном и проснулась ближе к полуночи, когда зазвонил мобильный телефон. Нащупала его и сонно ответила:

– Да?

– Кира, где ты шляешься? – возмутился брат. – Только не говори, что у Фирсанова.

Тот нарочито громко фыркнул, за что получил пинок под ребро.

– Дэн, давай обсудим это позже.

– Кира! – Денис застонал. – Ну, зачем ты к нему пошла? Не в таком же состоянии?!

– А в каком ты состоянии? – заинтересовался Фирсанов, прислушиваясь.

– Отвали, – посоветовала я ему и успокоила Дениса: – Да никуда я не шла. Не переживай, я у… хорошего друга. Он заболел и попросил меня о помощи, потому и умчалась, не предупредив тебя.

Окинула «больного» задумчивым взглядом, а он иронично произнес:

– Прививка от блох у меня имеется.

– Когда вернешься? – допытывался Денис.

– Завтра с утра.

– Всё точно хорошо? – дождавшись моего утвердительного мычания, он вздохнул: – Пусть твой друг выздоравливает, целую.

Он повесил трубку, а я не успела перевести дух, как была схвачена за запястье возмущенным донельзя Игнатом:

– То есть ты не планируешь уходить?

– Как и обещала, только после твоего обращения, котик.

Я запустила в него книжонку, чуть не получила затрещину и успокоилась.

– Тебе принести поесть?

– Нет, ты знаешь, как-то не хочется. Тобой перекушу, и хватит, – выплюнул с огорчением и вжался затылком в стену.

– Договорились. А я, пожалуй, перекушу.

Встала, размяла затекшие ноги и отправилась на кухню, где нарезала куцых бутербродов с сыром и колбасой, щедро полила их кетчупом и разложила на блюдце. Жуя, я потащила их в комнату, когда встретилась с хозяйкой дома. Ирина. Та как раз снимала пальто и теперь таращилась на меня во все глаза, оставшись в одном рукаве. Я поздоровалась с ней кивком.

– Что ты тут забыла?! – Фирсанова подскочила ко мне, впилась ногтями в плечи.

– Ем, – пропищала я, давясь бутербродом.

По-моему, этот ответ её не устроил. Она выхватила тарелки из моих рук, позволяя мне вынуть бутерброд изо рта, и продолжила рассматривать меня цепко точно надзиратель.

– Да я здесь с Игнатом. Ну, в той комнате… сидим… книжку читаем… перекусить вот захотели.

Я ожидала любой реакции, но Иринина превзошла все мои ожидания.

– Не буду вам мешать, – заговорщицки подмигнула она и вернула мне тарелки. – Если что, я наверху.

Э-э-э, любопытно. Прозвучало как: «Я разрешаю моему полоумному братцу делать с тобой всё, что ему вздумается».

Всё ясно. Кругом рехнулись все, кроме меня. Где справедливость? Вот бы стать героиней любовного романа. Прочесть последнюю страницу своей истории, выдохнуть и раствориться навсегда. Без каких-либо проблем и тревог. Да только даже в романах нет определенности. Под фразой «И жили они долго и счастливо» подразумевается, что жили-то они долго и счастливо, но в разных странах, в разные эпохи, и вообще не встречаясь друг с другом.

Я вернулась к Игнату, торжественно вручила ему бутерброд со словами:

– Пересеклась тут с твоей сестрой.

– Да ты что? – Фирсанов с аппетитом впился зубами в хлеб.

– Ага, она пожелала нам счастья и свалила наверх. Это нормально?

– Вполне. Сколько до полуночи?

На экране телефона высветилось «23:01».

– Время ещё есть, – вздохнул Игнат.

– А потом ты как тыква превратишься в карету?

– Скорее как в другой сказке, – мрачно ответил он. – Съем Красную шапочку.

***

Тишина. Игнат дремлет, но даже во сне он напряжен. Тело сведено единой судорогой, гуляют желваки. Вероятно, ему снятся недобрые сновидения.

Я поглаживаю его спину. Плавными движениями скольжу по коже, прощупываю родинки, застарелые шрамы. Пытаюсь вобрать в себя то хорошее, что у нас было, и не думать о плохом.

Сколько там времени? 23:20.

Но, если учесть, что мои часы отстают на десять минут, то уже полдвенадцатого.

Фирсанов внезапно просыпается, резко выдыхая и зажмуривая глаза. Кажется, ему больно. Кошмары насылают почти реальную боль. Но через несколько секунд всё проходит, и он тяжело дышит. Так и не открыл глаза, но шепчет мне:

– Живо убирайся, пока есть время.

– Нет.

– Прошу тебя.

– Лежи, кому сказала.

– Это закончится… плохо. – Слова даются ему с трудом. – Я не прощу себя, если…

– Зато закончится. Лежи.

Ему не хватает воздуха, он закашливается.

Тишина. 23:32.

Мои глаза слипаются. Игнат такой теплый, он обжигает своим жаром. Касаюсь ладонью его лба – да он весь горит! Надо бы напоить его жаропонижающим.

23:39.

Игнат стискивает кулаки и просит меня уйти. Повторяет несколько раз, а затем скрипит зубами с такой силой, что я вздрагиваю. Отхожу в другой конец комнаты – мало ли его сумасшествие возьмет верх над разумом.

Фирсанов чуть слышно стонет. Вены на теле становятся четче и заметнее, а сама кожа белеет. Он прижимает ноги к груди, но через несколько секунд вновь стонет и меняет позу. Мне становится страшно. Честно.

23:48.

Он становится похожим на дикого зверя, что готовится к броску. Так явственно ощущается напряжение. Я не выдерживаю и возвращаюсь обратно. Обнимаю его за плечи. Он не замечает меня, но расслабляется и позволяет себе свист сквозь стиснутые зубы.

А потом… Все меняется. Что за чертовщина?..

У нас же целых 10 минут перед тем, как сойти с ума!