Земля без радости (СИ) - Астапов Максим - Страница 23

— Я называю их фильтрами. — объяснил поп. — Второе интересное свойство у них заключается в том что если полить его любой другой жидкостью на выходе все равно окажется чистая вода. Проверяли даже водкой.

— Он еще и отдавать может?

— Да, ровно столько же сколько впитал. В фильтр такого размера вмещается около литра. А чтоб забрать с него воду надо положить в металлическую емкость и недолго подержать над огнем.

— Любопытно. — Бес взял голыш в руку. Гладкий, тяжелый и прохладный. С виду ничего необычного. — Откуда они у тебя? Ты же за пределы «пузыря» не вылазишь я так понимаю?

— Скажем так выхожу, но не далече. — поправил поп. — Мне вот что странно… Понимаешь, вещь описанная тобой как фонарик, сделана была одним хорошо знакомым мне человеком. Он часто с ней забавлялся, нравилась она ему очень. Бывает как стемнеет оденет на стекло фонаря чехол для света непроницаемый, только по середине небольшое отверстие через которое лучик тонкий пробивается и давай Рыську гонять… Это кошку так кличут… Та как ошалелая за пятном света носилась. Глупая животинка, все поймать надеялась… И знак вот такой… — он нагнулся и начертил на земле уже знакомый поисковику символ разделенной вдоль стрелы.-… он перед самым своим уходом сделал. Я это точно помню. А по поводу каких то там людей отправленных на поиски… Не было никого. Только рыбаки приходят раз в месяц.

— Странно. — Бес захрустел морковкой. — А что за человек? Откуда? Чей будет?

— Одно время сюда часто приходили два друга. Интересные люди. Много чего знали о войне, о местах здешних. Бессчетное количество дел благих они для людей совершили. Один высокий, сильный, шагает аж земля трясется… Руки у него золотые. Чего не коснется, все у него спорится, да так ладно, что засмотришься. Балагур и весельчак… Хотя мне часто казалось, что не настоящее это веселье. Деланное… Это его вещица то и была которую тебе показали. — поп сделал несколько глотков из кувшина, промокнул усы и бороду полотенцем и продолжил:

— Второй, ростом поменьше был, но больше слушать любил, чем говорить. Вечно обложится бумагами, книгами, да картами и что-то выискивает, вымеряет да записывает… Они то нам несколько таких камушков и оставили. Умели кстати они такие вещи находить. Много чего еще умели. Вот этого второго, как и тебя, разные вопросы интересовали. Вы и похожи с ним кстати. Тот только пошире немного был. И тоже хмурый такой же.

На западе, за спиной священника, бушующие небеса, на несколько мгновений замерли. Сразу же, над землёй, прокатился постепенно нарастающий шум, словно кто-то тяжело выдохнул, и она будто в ответ ощутимо вздрогнула под ногами. А в следующую секунду небеса застыли и на землю посыпались камни. О размерах падающих валунов, свидетельствовала содрогающаяся под ногами твердыня.

— Чистятся небеса. — довольно прокомментировал повернувшийся посмотреть священник.

— Они то чистятся, а мы и так как на свалке. — сварливо произнес Бес. — Будь свободное время прогулялся бы до того места. Полезные вещи можно найти после такого «града». Но мы отвлеклись. Рассказывай дальше, если есть что.

— Такс… — священник на минуту задумался собираясь с мыслями. — Ага… По поводу значит знака этого. Так вот тот большой часто шутил по поводу срочной необходимости придумать им свой отличительный знак. Потому как вроде у всех есть, а у них нет. А с этим у них возникают сложности, поскольку позывной у них один на двоих…

Кошка притихшая под столом на момент небольшого катаклизма, пришла в себя, вспомнила о незавершенном деле и будто невзначай запрыгнула на лавку. Видимо решила пробить обстановку.

— Впоследствии часто он допекал товарища своими зарисовками. Тот злился сильно и все отбраковывал. И только перед тем как уйти в последний раз, пришли они наконец к единому мнению.

— Мда? — абсолютно не придав никакого значения, Бес положил себе в тарелку еще картошки и пару кусков рыбы. — Ты про них частенько в прошедшем времени говоришь. Куда они делись?

— Ушли через туннель на ту сторону. И больше я их не видел.

Поисковик замер удивленный. Спешно проглотив кусок картошки спросил:

— Какой туннель?

— Древний. Подземный. Они долго его искали. Перед уходом еще спорили до посинения, каким путем на ту сторону перебираться. Тот что побольше предлагал по Старому мосту рискнуть, а второй отказывался говорил невозможно это и что тому прекрасно об этом известно.

Бес кивнул, соглашаясь со сказанным. Даже со стороны этот многопролетный мост выглядел странно. Конструкция моста полностью заросла агрессивной формой мутированного растения, и со стороны ярко — черная стена соединяющая оба берега казалось провалом в никуда. Поисковики так мост и называли «путь в небытие». Еще на подходах, удивляла аномальная чистота вокруг этого места. Нет мусора и наносного хлама, полностью отсутствует растительность, только асфальт, бетон и металл. У человека в этом месте, появлялось чувство повышенной утомляемости, волнами накатывала слабость. Психически сильные и здоровые люди начинали корить себя неведомо за что, теряли концентрацию и интерес к происходящему. На их месте появлялись суицидальные мысли и желание их осуществить. А сумевших, добраться непосредственно до самой переправы ожидало две темных уходящих в неизвестность полосы. Неведомое растение с густой угольно-черной копьевидной листвой обвивало металлические конструкции всех девяти пролетов, почему-то игнорируя железобетонные опоры моста, но заполнило собой промежутки между балками, превратив автодорожные полосы в темные и пустые мистические коридоры. Словно предлагая сделать выбор, обе бреши в никуда сверлили дошедшего своим дьявольским взглядом, окончательно давя остатки личности. У человека возникало ложное чувство необратимости происходящего, и под шелест черной как смоль листвы он уходил в неизвестность. Но какую бы полосу люди не выбирали, обратно они уже не возвращались. Для не осмелившихся пойти вместе с ними, некоторое время все выглядело вполне обычно. Неспешно бредущие люди постепенно удалялись, иногда они оборачивались и что-то говорили. Но примерно на середине дороги их фигура замирала и больше уже ничего не происходило. По прошествии ночи они исчезали и пустующие коридоры вновь запасались терпением и продолжали ждать в свое бездонное нутро очередную жертву.

— Ты не разу не назвал их по именам… По кличкам то есть… Почему? — поинтересовался Бес.

— Клички у животных. Вон у Рыськи кличка.

— Ну хорошо, хорошо… Позывные у них были? — раздражённо поправился поисковик.

— Я когда их о том же спросил мне большой со смехом ответил. Мол его зовут мистер Ферст, а его друга Уно.

— Что так и обращались через «мистер»? — удивился Бес.

— Нет конечно. — священник улыбнулся. — Я как то высказал сомнения по поводу их позывных. Так они и отрекаться не стали. Сказали их реальные в обиходе вызывают сильное неудобство. А я больше не настаивал. Люди то хорошие…

— А про Академию ты от них или ещё от кого не слышал случайно? — живо поинтересовался Бес.

— От них нет. А вообще историю такую слышал. И человек до тебя приходил, тоже интересовался.

— Какой ещё человек? — оживился Бес. — Он ещё что нибудь спрашивал?

— Человек как человек… — пожал плечами священник. — Человек обыкновенный, голова, два уха. Воспитанный. Его два вопроса интересовало. Академия и как попасть на тот берег…

— Звали то его как? Или тоже имя неудобоваримое?! — нетерпеливо перебил его Бес.

— На имена на ваши у меня плохо память работает. Помню для мужчины странный позывной у него. То ли Ласковый то ли Нежный…

— Может быть Наивный? — осторожно предположил Бес.

— Точно! — сразу же согласился поп. — Твоя правда! Так его и звали.

— Вот те на… — ошарашенный новостью поисковик озадачился.

Наивный… Человек — бирюк. Для основного большинства хмурый и довольно таки противный человек с пронзительным взглядом. Может находиться в самом центре общества, но быть отдельно от него. Воздвигнутый им же барьер от окружающих, настолько сильно выделял его из общей массы, что служил одновременно и катализатором для враждебного к нему отношения. А стадный инстинкт, как известно мощный инструмент для исчезновения интеллекта и хорошее подспорье в делах связанных с унижением личности. Посмевших все-таки сунуться к нему со своими претензиями, ожидало просто ошеломляющее открытие. Оказывается перед ними не «белая наивная мышь». И даже не «белая ворона» которую случайно занесло к своим серым собратьям. А самый что ни на есть «белый медведь» со скверным характером и немногочисленными, но жутко упертыми друзьями.