Докторица (СИ) - Гордон-Off Юлия - Страница 35

И что с того, что я знаю, что при скорости сто десять километров в час я за секунду пролетаю тридцать метров, а с высоты полсотни метров бомбе лететь до земли чуть меньше трёх секунд, и даже если я учту коэффициент замедления бомбы равный ноль-шести, нарисовать эту задачку на листочке не проблема и даже точно рассчитать, за сколько метров до цели мне нужно бомбы сбросить, чтобы они точно попали. И я уже почти начала радоваться, что я постигла смысл точной бомбардировки. Но выясняется, что высоту я имею по отношению к высоте, выставленной на нашем аэродроме, а высота земли в районе цели может быть над уровнем океана другой и проставленные на карте изолинии высот совсем не обязательно смогут помочь. То есть задачка на листочке – это классно, но высоту нужно нюхом или ещё чем-то определять, а ещё добавьте, что всё происходит ночью в темноте, где ориентиры постольку поскольку и даже свой штурвал наощупь. Ну ладно, с высотой мы как-то сумели определиться, а как вы на глаз метры до цели определять будете? У больших бомберов у штурмана есть прицел, который точно ловит угловые величины и этим позволяет проводить прицеливание. У нас же есть вырезанное окошко в правом нижнем крыле вдоль фюзеляжа, на котором можно устанавливать риски или перемычки, а можно просто ориентироваться на края, а самому высовывать из кабины направо голову и таким образом ловить углы для прицеливания. Осознали? Вот и я осознала, что точное бомбометание – это интуиция и чутьё, хоть и есть формальные расчеты. Но даже при таком раскладе, при наших скоростях точность нашего "на глазок" бомбометания в разы выше, чем у больших бомбардировщиков при всех их прицелах, и несмотря на то, что они всё видят и работают днём, а мы ночью. Хотя, не буду пытаться задирать нос перед ними. Не знаю, смогла бы я как они над целью с хорошим зенитным прикрытием, когда вокруг самолёта со всех сторон рвутся десятки зенитных снарядов, а тебе нужно держать "ниточку" боевого курса без права даже чуть качнуться на курсе. А зенитчикам только этого и нужно и они садят и садят, так что от разрывов самолёт болтает, как пьяного боцмана на пути к родному кораблю. И если в этой свистопляске удаётся куда-нибудь попасть, то это безумное везение. Но и цели у них мощнее, как и бомбы, которые они используют. Ведь наша бомба на сто двадцать килограммов большому железобетонному мосту ничего не сделает, ну, может в настиле дыру пробьёт, если повезёт, а надо подрывать так, чтобы пара пролётов в реку легли и опоры разворотило…

Сижу слушаю и понимаю, что мне нужно начинать иначе смотреть и воспринимать, иначе толку от меня не будет. И что у меня под крылом нет даже немцев, а есть цели и при необходимости выведенная из строя живая сила противника. По ходу занятия вскользь звучит, что когда при прорыве укреплений работали с выливными приборами с пирогелем, которым заливали немецкие укрепления и окопы, там внизу так полыхало, а крики сгораемых были даже в кабине на высоте слышны.

Другие тактические приёмы и придумки. Почему по цели лучше ночью работать парой? Потому, что первый самолёт выходит на цель по ориентирам, глушит мотор или на минимальных оборотах заходит на цель и производит бомбометание, чаще всего не попадает, потому, что без подсветки в темноте попасть невозможно, но это бомбометание хорошо подсвечивает цель для второго самолёта, который бомбит уже прицельно по хорошо видимой цели. И тут тоже мелочь, второй самолёт должен заходить с очень небольшим интервалом от первого и обязательно пересекающимся над целью курсом, потому, что сектор неба, где зенитчики больше всего ждут появление второго самолёта – тот откуда заходил первый. И даже если они прекрасно знают, что обычно заходят с разных сторон, небо большое, а тут как по приказу: "НЕ ДУМАТЬ ПРО БЕЛОГО БАРАНА!" всё равно основное внимание будет на сектор захода первого самолёта. Из этого выходит, что первым лучше бомбить менее опытному экипажу, а более опытный с бóльшей вероятностью сумеет поразить подсвеченную цель. К концу занятия от количества вываленной на меня информации у меня уже голова кажется лопнуть собиралась, Зоя сжалилась и отпустила нас с Машей. Чтобы немного отвлечься и привести мысли в порядок пошла к своему самолёту. Хоть перед полётом я выполнила положенный ритуал предполётного осмотра, но моя память техника заставляет самой залезть и пощупать всё, что можно.

Да, я забыла сказать, имя я своему Удвасику уже придумала, когда мы подошли, он из-за накинутой маскировки и чехлов был похож на мишку, который из берлоги наполовину высунулся, вот и стал он МИШКОЙ. Чтобы не испортить из-за недопонимания отношения с техником, объяснила Матвею, что сама была техником и только поэтому, а не из-за недоверия к нему, хочу сама облазить самолёт. При внимательном осмотре обнаружила плохо замытые следы крови в обеих кабинах и многочисленные свежие заплатки по крыльям и фюзеляжу. Тут, как я понимаю, дело даже не в недобросовестности техника, просто при такой погоде и отсутствии тёплого ангара отмыть качественно кабину не получится при всём желании и старании, зима на дворе и это серьёзный аргумент. В принципе, состоянием самолёта осталась довольна, конечно он уже многое пережил, но никаких криминальных повреждений не нашла, а мелкие латки и заплатки – это не страшно. Я же помню, как Филя и Бобик внешний вид имели совершенно не соответствующий содержанию. А уж какой красавец вышел из серьёзного ремонта, когда я думала, что после такой посадки машину только на помойку… Для меня необычно выглядел кольцевой коллектор выхлопных газов, вместо точащих от каждого цилиндра патрубков, как объяснили, он выполняет целых две функции: гасит пламя и уменьшает шум от работы двигателя…

Вечером четыре экипажа улетели в темноту работать. Без шума и гама, без всякой суеты, завели моторы, прогрели и по укатанному снегу скользнули неясными тенями, чтобы буквально через десяток минут раствориться в окружающей ночной темноте, ведь даже стрёкота моторов уже не стало слышно. И как я ни прислушивалась, так ничего и не услышала, пока через час с лишним не появился потихоньку нарастающий стрёкот, вслед за которым на поле приземлились две машины. Вылезшая из одной из них Зоя случайно увидела меня и погнала немедленно спать, вторая пара летала куда-то гораздо дальше и должны были вернуться только через три часа. Вообще, сейчас полк отдыхал, во время наступления в среднем экипажи делали по семь-восемь вылетов за ночь, в течение двух месяцев в таком режиме людей здорово измотали, и сейчас щадящий режим был вместо отдыха на переформировании. Но задачи есть, и летать всё равно приходится, хотя и нагрузка очень небольшая…

Формально, боевые вылеты у меня уже есть и их немало, судя по моей лётной книжке. Да и два спущенных с небес немецких самолёта вместе с пилотами, какие уж там они были асы или нет не знаю, но встречу со мной они не пережили, что не мешает мне спать спокойно и их гибель не вызывает у меня терзаний и кошмаров. Как там Александр Невский сказал: "Кто с чем к нам, тот оттого и того!" – правильно сказал, чего уж там. Всю нашу историю все соседи к нам лезут с целью поживиться, так и чему удивляться, если грабитель свои силёнки не рассчитал, а уж тем более жалеть урода и переживать по поводу его кончины. Тот, кто зарится на чужое, уже вычеркнул себя из числа людей, переступил через правила делающие человека человеком. Убил, украл, преступил – преступник и не человек! Мы – РУСИЧИ, у нас нет внутри англиканской квакерской проказы, согласно которой ДЕНЬГИ НЕ ПАХНУТ, деньги очень даже пахнут и каждый это знает. И их наличие разрешено далеко не любой ценой, и они не могут быть целью, которая оправдывает средства…

У меня сегодня первый боевой вылет с гвардейцами на бомбёжку. То есть я буду сбрасывать бомбы на немцев. Но они не люди, и я их не собираюсь убивать, они есть – живая сила противника, которую НЕ УБИВАЮТ, её УНИЧТОЖАЮТ, как сорняки на грядках или мышей в доме. И не нужно впадать в экстаз трясущей дряблыми телесами интеллигенции, по поводу равенства и бесценности любой жизни или цены слезинки ребёнка. Бешеную собаку уничтожают даже самые добрые и гуманные люди. И даже не из-за страха перед переносимой ею заразой, а потому, что это уже не собака даже, а чудовище, которому не место под одним с нами солнцем. И пусть они и дальше захлёбываются слюнями в своих спорах и словоблудии, ничего другого они не могут и не умеют, а я буду делать дело, как миллионы ЛЮДЕЙ, на которых напал враг и хочет убить или сделать своими рабами, так и кто ж их сюда звал…