Докторица (СИ) - Гордон-Off Юлия - Страница 8

Вообще, в последние недели явное шевеление по всему фронту, хоть никто ничего не говорит, но возбуждение и ожидание буквально пропитывает всё вокруг. Из солдатского телеграфа следует, что к новому году будет прорыв блокады Ленинграда и фронт двинется вперёд. А уж что творится у нас в отделе и во всём штабе, я рассказывать не буду, бардак с наводнением перед детским утренником. Но мы, кто не допущен к секретам, ходим молчком и не суёмся в то, что нас не касается. Это правило службы, и написано оно уже давно и чьей-то кровью, и чтобы не было новой, нужно его соблюдать. Я только немного в ужасе, от понимания, что если за два месяца до начала наступления уже такая беготня и напряжение, что же будет, когда наступление начнётся? На всякий случай подошла к Сергею Николаевичу, уточнить его слова по поводу пятого ноября, дескать, будет ли возможность и нужно ли? На что он сначала не понял вопроса, а после моего уточнения сообразил, о чём речь, поблагодарил за напоминание, тут же вызвал Митрича, и нам обоим поручил организацию вечера, о котором в запарке едва не забыл. Митрич для порядка побурчал на меня, что лезть с инициативой к командованию могут только такие молодые и глупые чижики, но, уже зная его достаточно хорошо, я видела, что на самом деле он очень доволен…

Мой день рожденья проскочил как всегда совершенно незаметно, тем более в этой суете. Вспомнила, только когда меня с утра Сосед поздравил. А вечером поздравила Верочка. На Казанскую с утра подморозило, хоть и считается, что должно холодать только после обеда, ведь "на Казанскую до обеда ещё осень, а после уже зима". Но вот не совсем получилось по народной примете. Кстати, как раз в день рожденья я летела второй раз с фельдъегерем, с тем спокойным старшим лейтенантом, или какие там у них звания, кто их знает, они же к наркомату Берии вроде относятся. Но не те персонажи, чтобы с ними такие отвлечённые беседы вести. Особенно после нервного первого, я вообще на них смотрю теперь с опаской, как на обезьяну с гранатой без чеки…

Как таковой особенной подготовки к празднику не было, столом и помещением заведовал Митрич, а на меня была возложена вся культурная программа. Мы с Соседом её обсудили и пришли к решению, что первую часть сделаем лёгкую и весёлую, а в конце вспомним про официальный повод. Сосед все дни старательно вспоминал две не очень хорошо ему известные песни, которые слышал всего может пару раз. Хотя песню из фильма про разведчиков вспомнили легко, просто посмотрели с ним этот фильм, а память, зацепившись, тянет всё полностью, вот и песню я сама в кино услышала, там её несколько раз пел мужчина со слабым, но очень трогающим голосом, чем-то напомнило манеру исполнения Бернеса. Сосед сказал, что это Караченцев, мне это ни о чём не сказало, а вот с песней, которую он вспоминал про разведку, ему пришлось напрягаться изо всех сил. Песня оказалась немного не совсем по теме, потому что в ней речь, скорее про агентурную разведку, а мы фронтовая и у нас задачи другого плана, но мне в ней понравилось, что она от имени сторонней девушки и хорошо ложится на моё место и статус, словно бы со стороны. Да и песня сама довольно приятная, надеюсь, понравится.

Другим затыком стало вспомнить выступление крупного кудрявого блондина с Алтая, который играл этакого деревенского увальня. Нет, то, что мне показывал Сосед из своей памяти, мне очень понравилось и должно быть весело и смешно, даже несмотря на то, что вместо этого крупного дядьки буду такая хрупкая я, но я ведь объясню от чьего имени рассказ. А вот вспомнить текст и заучить оказалось сложно, тем более, что текст про девятый вагон он последовательный и развитие сюжета словно по ступенькам идёт и всё понятно, а тут довольно много чисто эмоциональных моментов актёрской игры… Пришлось немного подкорректировать ситуацию с причиной, почему городские на их берегу оказались. Кроме этого мы с Верочкой разучили несколько дополнительных песен, словом, подготовились…

С утра, несмотря на праздник, вылетели с Красильниковым на какую-то встречу. Тут за эти полёты мы с капитаном уже наработали схему поведения. По прилёту и установлению нужного ему контакта, я разворачиваю самолёт так, чтобы быть готовой к немедленному взлёту, а когда мотор горячий взлёт после запуска возможен в течение минуты и всё можно сделать, не вылезая из кабины. После этого лезу назад и привожу свой пулемёт в состояние готовности к открытию огня, а сама со своего сиденья контролирую окрестности с автоматом на коленях. Для того, чтобы можно было открыть огонь сразу открыты все форточки в кабине, две у меня и две в пассажирском отсеке, но важнее, чтобы я в открытые форточки лучше слышала, что снаружи делается, хоть дверь тоже не закрываем. К счастью, все мои приготовления пока ни разу не понадобились, но как-то это не убеждает расслабляться в немецком тылу и непонятных встречах зама Николаева. Ведь тут дело такое, против нас играет не группа самодеятельных дилетантов, а отлаженный государственный механизм с богатой многолетней историей и опытом, так что кто кого переиграет и передумает, это выяснится только когда вдруг остриё, на котором мы находимся, в такие моменты, сломается и выкручиваться придётся со всем пылом и старанием. Мне это всё мимоходом разложил Красильников перед одним из первых вылетов, что даже при вылете в партизанскую зону мы вполне можем нарваться, что уж говорить о таких вот агентурных встречах. Но каждый из этих контактов не просто нужен, а нужен чрезвычайно, если даже сам зам начальника оперативного отдела фронтового управления вынужден лично на них вылетать. Это вам не по принципу деревенского плотника, где чем толще брёвна в срубе, тем лучше. Здесь больше – иногда очень даже хуже. Вот поэтому я и уверена, что зазря Красильников бы не мотался в немецкий тыл, рискуя своей и моей головой и остальными нежными частями наших организмов. С кем встречается мой пассажир мне разглядывать некогда, а вернее я сознательно стараюсь в ту сторону даже не смотреть, ведь секретность личности одно из очень важных условий для работы, так и зачем мне лезть туда, где моё появление никому не нужно и даже может быть опасно?

В четверг у нас больше вылетов не было, а на аэродроме нас встретила предупреждённая Верочка. Я сдала Тотошку в надёжные руки Панкратова, мы погрузились на мотоцикл и поехали в отдел. В связи с тем, что работы у отдела очень много, начальник объявил, что как такового привычно-официального мероприятия не будет, в столовой Митрич уже накрыл столы и проводим праздничные посиделки совмещённые с приёмом пищи. Кто сможет выкроить время поучаствует, у кого работа – увы. Нам задача занять время до вечера. Он пока не может, но на него не равняться, как сможет, сразу подойдёт.

Так как мы проголодались, то первым делом уселись просто поесть, Митрич уже принёс и установил в углу мой ксилофон, а рядом пока играл патефон. В столовой было довольно много уже извещённого народа, что сегодня праздничные посиделки будут проходить в необычном формате. На входе Митрич вывесил плакатик с официальным поздравлением с двадцать четвёртой годовщиной со дня организации нашего Головного управления при Генеральном штабе Красной армии.

Выпив немного чая и отдохнув, мы с Верочкой начали нашу программу. Для начала мы спели уже известную по радио "Если у вас нету тёти…" У нас с сестрой довольно ловко получилось разложить на два голоса припев, когда я более низко начинала "Оркестр гремит басами…", а Верочка следом выпевала "Трубач выдувает туш…", и так же дальше по строчкам я – "Думайте сами!", она – "Решайте сами!" и вместе: "Иметь или не иметь…", по-моему вышло неплохо.

Следом спели замечательно принятую песню "Всё могут короли", где припев я полностью отдала сестрёнке, и она его так восхитительно выпевала, что моя подпевка могла только помешать. Потом была песня "О королевском бутерброде", которую мы уже почти профессионально давно разложили по голосам. А дальше предстоял фактически мой дебют в разговорном жанре. Из всего, что мы с Соседом смогли вспомнить и скомпилировать: