Потерянные ноты (СИ) - "Platisha Victoria Gembl" - Страница 14

Себастиан черкает в блокноте, грызет карандаш и недовольно хмурится. Брок сидит на подоконнике, курит. Он редко так делает в присутствии пианиста, тем более в его доме. Сейчас парнишка не ощетинивается, почуяв запах табака. Сидит тихо, склонившись над бумагой, и не обращает никакого внимания на присутствие Брока.

Тот выдыхает в форточку облако едкого дыма. В голове бардак. Проблемы в университете, на работе неспокойно, ходят слухи о сокращении, теперь еще зудит левая лопатка. Брок чертыхается, соскакивает на пол с кошачьей грацией. Целует красивую спину чуть выше бинта, и забирается на кровать, устраивая голову на бедре Грина, подаваясь под ласкающую ладонь.

— Сочиняешь?

— У нас творческий конкурс для первокурсников. Я бы хотел принять участие. Профессор говорит — есть шанс.

— Ты справишься. У тебя же талант, — уверяет его Брок.

Впрочем, прямо сейчас он не настроен терпеливо ждать, пока друг допишет нотную строку. Блокнот летит на пол. Себастиан хохочет и, заваливаясь назад, ударяется головой об изголовье кровати, потому что Брок принимается пересчитывать его ребра. Щекотка быстро прекращается, а замерший на постели музыкант не может отвести глаз от ярко-алых искусанных губ. Броку не знаком этот взгляд — проницательный и нежный, неуверенный, растерянный даже.

— Бастиан, — шепчет он.

Парнишка вздрагивает. Моргает и тянется обнять. Скользит по плечам, задевая бинт. Цепляется за руки, будто утопающий за спасательный круг. Страх в каждом движении. Брок не знает, что делать. У него за плечами богатый опыт подобного общения с прекрасным полом, но как успокоить напуганного собственным желанием парня он не представляет. В голове роятся множество пошлых мыслей. Вот только пошлости здесь не место. Она хороша для быстрого снятия стресса в подворотне у бара. А тут так нельзя. Здесь надо любовью брать, не бездушной страстью. Поэтому он убирает челку со лба, заглядывая в глаза, и боится вздохнуть. А потом просто целует приоткрытый рот.

Распластавшийся под ним Себастиан молчит. Доверчиво подставляет под поцелуи шею, ключицы. Выгибается навстречу прикосновениям. Чуть улыбается. Дышит тяжело, загнанно. Брок считает его красивым и, кажется, говорит об этом вслух, потому что щеки музыканта заливает краска. Он закусывает губу, смешно морща нос, когда поцелуи опускаются ниже. Щекотно, наверное.

Брок не успевает понять, что пошло не так. Себастиан просто сталкивает его с себя и сбегает из комнаты, не сказав ни слова. И откуда только силы взялись. Очевидно, побег завершился в ванной. До ушей доносится звук льющейся воды и тихие ругательства. Брок возбужден, и мозг категорически отказывается соображать. Скорее всего, он перешел границу, о которой ему никто не потрудился сообщить. И Брок хочет постучаться головой об стену от собственной глупости и бессилия.

Себастиан нагло игнорирует стук в дверь, плещет в лицо ледяной водой, пока зубы не начинают стучать. Он сам не понимает, почему колено, осторожно вклинившееся между бедер, привело его в такой ужас, что сбежать из спальни показалось лучшей идеей. Ему стыдно за свою трусость. Он не хочет видеть никого, особенно собственное отражение в зеркале. Открыть дверь все равно приходится, так как еще минута и ничего не понимающий футболист вынес бы ее одним сильным ударом.

— Прости.

Себастиан прячется за полотенцем. Трет лицо, будто старается стереть смущение. Брок не удостаивает его ответом. Притягивает к себе. Обнимает по-медвежьи, крепко, тепло, словно защищая. Целует в макушку, трется носом.

— Видимо, просить прощения должен я, — он улыбается, не выпуская парнишку из объятий.

— Нет! — Себастиан отходит на шаг, — Нет. Все хорошо. Просто перенервничал. Кажется, я еще не готов быть с тобой…так. Прости.

Теперь Брок думает, что побиться головой об стену все-таки было бы неплохо. Как можно быть таким слепым идиотом? Он ненавидит себя, но теперь хотя бы понимает, что случилось. А с этим уже можно было работать. В конце концов, утешать внезапно испугавшихся близости девушек он умел. Значит, с лучшим другом точно справится.

— Так значит, с Моник… — отчего-то закончить не получается.

— Нет, — музыкант мотает головой, — Целоваться-то сложно было. Воображение постоянно рисовало тебя. Тащить ее в постель совсем не хотелось. Мне казалось это нечестным по отношению к ней.

— Так вот как ты меня представляешь, — усмехается Брок, — Под собой.

Себастиан отчего-то его веселья не разделяет. У него даже грудь идет красными пятнами. Брок выхватывает из рук спасительно полотенце, не позволяя спрятать лицо. Ему безумно нравился смущенный пианист, не знающий, куда пристроить оказавшиеся свободными руки. Он верит, что увидит его таким еще не раз, но на сегодня экспериментов достаточно.

— Идем спать. Уже поздно, — в ответ на вопросительно вскинутые брови он улыбается, — Сегодня я сплю здесь. И на кресло я не согласен.

С ним не спорят, даже не разговаривают, покорно покидают небольшое кафельное убежище и бредут обратно в спальню. В темноте раздеваться совсем не страшно — все равно ничего не видно. Они ложатся по разные стороны, будто сознательно избегая прикосновений. Себ засыпает почти сразу, измученный незнакомыми чувствами, страхом и болью.

Первая, проведенная вместе ночь. Брок хочет ее запомнить, зарисовать в подсознании до мельчайших подробностей. Долго не засыпает, погруженный в свои мысли. Он обещает себе, что больше не будет спешить. Но все еще удивлен внезапно открывшейся правдой. Он ведь и забыл, почему его друг расстался с Моник. Брок наблюдает, как размеренно поднимается грудь Себа под растянутой футболкой. Улыбается ощущению тепла и уюта.

Спать в одной кровати с Себастианом сомнительное удовольствие. Он ерзает, постоянно пинается и все время норовит забросить свои конечности на Брока. В итоге он практически полностью оказывается лежащим на своем лучшем друге. Жмется лбом к плечу, елозит беспрестанно и умильно сопит в шею. Он спит на нем всю ночь, больше не шевелясь. Когда солнце окрашивает потолок в розовый цвет, Брок засыпает, прижимая к себе сопящего, что-то говорящего во сне Себастиана.

Они не замечают, как приоткрывается дверь, как осторожно проходит по комнате, запинаясь о разбросанные ботинки, миссис Грин, как поднимает с пола сброшенное Себастианом одеяло и укрывает их обоих. Просто вдруг становится теплее, и перестают мерзнуть пальцы на ногах.

========== 9. ==========

Часть II

9.

2 сентября 1939 по радио сообщают о нападении Германии на Польшу. Без объявления войны. Великобритания готовится перебросить свои экспедиционные силы во Францию. Англичане объявляют Германии ультиматум, становятся на защиту Польши, совместно с войсками союзников официально вступая в войну. Мужчина по ту сторону микрофона замолкает, выдерживая паузу, нагнетая обстановку молчанием.

Себастиан выкручивает радио на максимум. Вслушивается в ровный голос диктора и сам не замечает, как вцепляется пальцами в волосы друга, спящего на его коленях. Брок сонно моргает. Зевает, потягивается. Он непонимающе смотрит в синие испуганные глаза.

Парнишка, чуть ли не бледнее потолка, рассеянно треплет короткие волосы, как щенка чешет. Впрочем, Броку всегда нравилась эта нехитрая ласка. Но он все равно тянется, перехватывает холодные руки, поднимается. Себастиан встряхивается, будто прогоняет наваждение.

— Война началась, — шепчет он.

Брок не дурак, хорошо понимает, что чувствует парень. На заводе, где он работает с третьего курса, давно говорили о возможности международного конфликта. Видимо, договорились. А на предыдущей войне погиб его отец и оба родителя Себастиана. Он ловит гордый, упрямый, полный решимости взгляд и вздрагивает — ему слишком хорошо знакомо, как выглядит желание отомстить.

— Тише, малыш. Пока это нас не касается. Мы в безопасности, — приглаживая растрепанные волосы, говорит Брок и не верит собственным словам, ведь если война началась — она коснется всех.