Как я учился в магической школе (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" - Страница 28

Подчинившись посетившему меня озарению, я перевернул хозинвентарь дном вверх и уставился на клеймо в виде перекрещенных серпа и молота.

Медленно перевёл взгляд на Глушакова.

Тот скромно потупил глаза, а девушка, мигом всё поняв по нашим взглядам, схватилась за голову и, присев обратно на стул, произнесла:

— Серёж, я в тебе, конечно, не сомневалась, но ответь мне на один вопрос: зачем?

— Пьяный был? — снова прозорливо влез я.

Наш мастер на все руки развёл руками, с лёгкой улыбкой признавая мою правоту, после чего добавил:

— И злой. Меня один баронет с приграничья пытался заколоть на занятиях, протащив каким-то образом ковырялку… вот её я сгоряча и пустил на ведро. А потом сюда закинул, чтоб глаза не мозолило, и забыл.

— А как делал-то хоть помнишь?

— Неа, — отрицательно покачал головой Юрьич.

— Как всегда, — тяжело вздохнула Элеонора. — С другой стороны, у нас теперь есть персональный накопитель для Павла, если он, конечно, не соврал насчёт двух недель.

— Две, точно две, — покивал я для уверенности.

— Тогда оно уже однозначно ни на что другое не пойдёт — в структуре уже произошли необратимые изменения. Будешь теперь с ним, — она звякнула ногтем по стенке ведра, — везде ходить. Ну и заполнять, естественно. В такой объём влезет ещё столько же, если не больше.

— Прямо с ведром?! — ужаснулся я перспективе.

— Двухнедельный запас силы лишним не бывает, — отрезала магистерша.

— А переделать его во что-нибудь более компактное?

Тут уже ответил Глушаков:

— Нельзя, нарушишь сформировавшуюся внутреннюю магическую структуру. Да и как ты себе представляешь его переделку? Технологию я не помню, а к гномам идти — себе дороже, потом от наёмных убийц проходу не будет — они этот секрет пуще золота своего хранят.

Я представил себя разгуливающим по академии с ведром. Во антураж-то у начинающего тёмного властелина, закачаешься. Решат ещё, что совсем сбрендил.

— На крайняк на голову оденешь, как шлем будет, — заметил Юрьич.

— Очень смешно, — обиделся я.

— А что не так? — абсолютно серьёзно вопросила Элеонора. — Адамантий почти не подвержен магическому воздействию, а в качестве накопителя ещё и полностью инертен к любой другой стихии.

— Давай, примерь, — предложил Юрьич.

Я с подозрением посмотрел на их бесстрастные рожи, но там отражалась максимум лёгкая заинтересованность. Решившись, я осторожно натянул ведро на голову. Не самого большого размера — литров на семь, — оно село почти по голове, а упавшая дужка легла строго под подбородок. Я чуть повертел его руками, устраивая поудобнее, как вдруг услышал сдавленное хрюканье.

А когда снова взглянул на своих так называемых наставников, то понял, что эти два углумка сидят и еле сдерживаются, чтобы не заржать в полный голос.

— Сволочи, — только и смог выдохнуть я.

Остервенело сорвав с головы ведро, я швырнул его в дальний угол.

— Ну, — отсмеявшись, хмыкнул Сергей, — смех-смехом, а жить захочешь — ещё и не то на голову напялишь.

— Да пошли вы!

— Ладно, — хлопнула в ладоши девушка, — как бы то ни было, накопитель у нас есть, а значит, за объём магической силы можно не переживать. Осталось лишь правильно её применить.

— С этим не очень, — вынужден был признать я.

— Знаю, что не очень.

Элеонора прошлась по чердаку, разглядывая то, что осталось после моей уборки.

— Думаешь, ещё что интересное есть? — с легкой улыбкой поинтересовался Юрьич, наблюдая, как та инвентаризирует шкаф и заглядывает под кровать.

— А вдруг? — фыркнув и смахнув какие-то остатки пыли, что ускользнули от меня и тряпки, девушка покачала головой и обернулась. — Ты точно больше сюда ничего не прятал? — с подозрением посмотрела она на трудовика.

— Да вроде нет, — как-то, на мой взгляд, легкомысленно ответил Глушаков. С учётом некоторой специфичности его поделий, ему следовало бы более ответственно подходить к учёту и инвентаризации…

— Ладно, тогда я пошла. Просмотрю литературу, может, что простенькое, но интересное попадётся.

Не откладывая в долгий ящик, Элеонора унеслась на поиски, а я вдруг вспомнил, что таки кое-что Глушаковское на чердаке всё-таки было.

— Слушай, — обратился я к трудовику, задумчиво крутящему в руках какую-то безделушку, — а что насчёт твоих гвоздей?

— Гвозди? — встрепенулся Юрьич. — Гвозди было бы неплохо. Можно в жилет вшить — будет антимагическая броня, можно в кольцо свернуть — тогда отражать заклятья получится, если реакции хватит. Вот только директор не отдаст, ты же ими не кого-нибудь, а самого основателя академии прибил.

— Случайность, — ответил я быстро. — Несчастливое стечение обстоятельств, я не виноват.

— Да чёрт с ним, с основателем, но гвозди уже не вернёшь.

— Есть один вариант, — пробормотал я и жестом подозвал Сергея к кровати. — Смотри, — показал ему на торчащие из основания шляпки.

— Ну ты даёшь!

Глушаков присел, потрогал их пальцами, а затем авторитетно вынес вердикт:

— Они! — после чего, бросив: — Я мигом! — тут же исчез в воронке портала.

Правда, не прошло и секунды, как он появился вновь с монтажкой в руках и принялся аккуратно, но споро вытаскивать гвозди из моей постели.

Я присел рядом, с тревогой наблюдая, как трещит ссохшееся от времени основание. Сначала забивания, а затем и удаления гвоздей многострадальный траходром мог и не выдержать. С другой стороны, ну и хрен с ним. Антимагический бронежилет предпочтительней.

— Ну всё, готово. Двенадцать штук, — довольно произнёс Юрьич, бросая последний извлечённый гвоздь на пол. — Можно и к конструированию приступать.

В следующий миг матрац неожиданно пошёл волнами и задрожал будто живой. Я было подумал, что это разваливается деревянная основа, но тут вдруг из него буквально выполз призрачный и бледный силуэт полуголой девахи с короткими рожками, торчащими из копны густых волос, да с недлинным, до колена, хвостом, берущим начало где-то пониже спины. Выбравшись из матраса, та на дрожащих ногах в ботфортах на каблуке доковыляла до края и, практически рухнув на пол, принялась истово его целовать.

— Суккуба, мать её! — удивлённо и немного встревоженно произнёс Сергей.

«Так вот ты какая, — подумал я. — Много слышал, но ни разу не видел. Чтож, поглядим».

Та потихоньку набирала цвет, становясь всё менее прозрачной, и наконец, когда стала почти полностью осязаемой, медленно поднялась на ноги и счастливо выдохнула:

— Ну наконец-то! Думала всё, кончилась Моргана, так и сдохну в безвестности.

Потом она нашла меня глазами и, скривившись, замахнулась.

— У-у, гад!

Но тут у меня сработали вбитые рефлексы, и я мигом укатился в сторону, хватая подвернувшееся ведро и прикрываясь им.

Запахло озоном, а в руке вдруг разом полыхнувшего опасностью Глушакова материализовался источающий непонятные флюиды призрачный кнут.

— Не балуй! — грозно прикрикнул он на мгновенно запрыгнувшую на кровать и припавшую к ней, словно кошка, демоницу.

По её сузившимся глазам я понял, что оружие в руке трудовика — та ещё убойная вещица. Мы все втроём застыли.

Прокашлявшись, внезапно севшим голосом, так и не отпуская ведра от себя, я спросил:

— Это правда суккуба?

— Она самая, — подтвердил Сергей, не спеша к ней приближаться. — Да ещё и сильная весьма, раз двенадцать гвоздей её не развоплотили.

Демоница в ответ ругнулась на каком-то непонятном наречии.

Ещё раз оглядев композицию, Глушаков вдруг хмыкнул, а затем произнёс:

— А знаешь, друг мой Павел, что это за кровать такая? Это ни что иное как ложе страсти. Сильные маги древности ловили и заключали в них подобных этой демониц, а затем пользовались по прямому, так сказать, назначению.

— То есть если бы не гвозди, то я бы мог с ней… — я живо представил, что мог бы, и вновь, уже совсем с другим интересом посмотрел на суккубу.

Та только презрительно фыркнула и зашипела.

— Э нет, брат, — покачал головой Юрьич, — тут дело такое, что у простых людей и слабых магов просто не хватит сил сопротивляться зову её страсти. Для них это был своеобразный способ казни, когда казнимого в прямом смысле этого слова затрахивали до смерти. Милость, доступная только самым приближённым мага, что имели неосторожность проштрафиться.