Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 12

Снова зеваю, глазки слезятся. Я просто прилягу, здесь, в кабине, на пассажирском кресле. Устраиваюсь поудобнее, ножки мешают, они у меня слишком длинные, никуда не помещаются. Длинные, зато тоненькие и компактные. С горем пополам мне удаётся нормально уместиться, жаль, под голову ничего нет, но и не надо, так полежу. Главное – чтобы потом шею не прихватило.

Закрываю глаза и засыпаю. Я сплю, хотя мне кажется, я слышу всё, что вокруг происходит, и даже вижу тени, сквозь сон. Я реально сплю, я почти отрубилась. Но всего через мгновение мне снится, что я падаю.

– Прости, немного задержался. Ты как тут? – открывает дверцу Толян.

– Что? – вздрагиваю я.

– Ты что, уснула? – улыбается он и на меня смотрит. – Обожаю, когда ты сонная. Такая милашка сюсипусечная!

– Не-е-ет, нет, как я могу уснуть, тут грохот такой стоял. – Зеваю и потягиваюсь.

– Милашечка моя, уснула, ути-пути носик! – Он касается кончика моего носа, в очередной раз напоминая, что я у него носатенькая, хотя никто никогда меня так не называл. Все восхищались мною, а он говорит, что у меня большой нос. Ладно, он классный, ему можно, я разрешаю.

– Ещё пять минут, и едем, – говорит Толя.

– Ладно. – Поворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза. Вернее, они слипаются сами. Я же реально не выспалась.

========== Глава 9 ==========

– Ты что, опять спать?

Пытаюсь возразить, но не поучается. Улыбаюсь и на него смотрю на него из-под полуприкрытых век.

– Да, – зеваю я.

– Ути-пути моя маленькая. – Он легонько сжимает мой подбородок и крутит – так мои губки кажутся ещё более пухлыми. – Мне так тебя пожмакать хочется.

– Только делай это нежнее, – говорю и добавляю про себя: «Мне тебя тоже хочется».

– А я что, недостаточно нежен?

– Достаточно, – соглашаюсь я.

– Сейчас, пять минут. – Он закрывает дверь машины и снова куда-то пропадает. А я сижу и смотрю в окно, ещё раз зеваю, но уже не сплю, я перебила сон.

Смотрю в телефон. Вика прислала пару фоток с моря. Весело им там. А мне тут в «газельке» на пыльном складе сидеть пришлось.

«Ой, не жалуйся, ты сама этого хотела».

«И сейчас хочу, – соглашаюсь я. – Я сама хотела провести этот день с ним. Понятия не имею, почему».

«Наверное, ты чего-то хочешь от Толика».

«Чего же?»

«Откуда мне знать? Ты сама не наешь?»

«А кто знает?»

Толик открывает дверцу и садится за руль.

– Поехали, – говори он.

– Ага. – Я радостно прижимаюсь к нему и целую его в щёку.

– Не прислоняйся ко мне, я весь грязный и потный, – отстраняется Толя.

– Мне нравится, как ты пахнешь. – Я на него наброситься готова и… вот именно что «И». Я сама не знаю, чего хочу.

– Тебе нравится запах пота? – Он как-то странно косится на меня и ухмыляется.

– Мне нравится твой запах! – повторяю я. – Что это: дезодорант, туалетная вода?

– Сухой дезик. Откуда у меня туалетная вода?

– Ты что, никогда туалетной водой не пользовался? – удивляюсь я.

– Пользовался, но не на стройке же.

– Не важно, – томно шепчу я. – Ты только что тяжело работал, устал, мне нравится когда (хочу сказать «парни», но выдавливаю и себя другое слово) мужики работают.

– О-о-о, какой прогресс: тебе уже мужики нравятся!

– Это всё ты виноват. – Я игриво надуваю губки.

Он вжимает педаль газа:

– Поспешим, чтобы на обед успеть.

«Уже обед!» – Хватаю телефон и смотрю на время. Но из-за моего плохого зрения не сразу могу рассмотреть циферки. Обед, реально. Сколько же я проспала?

Мы выезжаем за город и едем вдоль лимана по трассе. Играет старая мелодия на РетроФМ. Толя вглядывается в горизонт. Что он там видит? Наверно, следит за дорогой. А я на него смотрю, не могу оторваться.

– Остановимся искупаться, мне помыться надо, – нарушает он тишину.

– А чего ты меня спрашиваешь?– удивляюсь я.

– Советуюсь с тобой. – Он смотрит на меня и нежно проводит пальцем по моему лицу, а я прижимаюсь щекой к его руке и целую его трудовые мозоли.

– А мы точно с тобой ещё не встречаемся? – вдруг говорит он. – А то мне как-то слабо в это верится.

– Мне тоже, – улыбаюсь я. – Мы как будто целую жизнь с тобой знакомы.

– Ага, и всё делаем вместе.

– Точно. – Я целую его. Но он пока не сильно хочется целоваться – видать, сначала хочет помыться. Толик тормозит у лимана прямо на потрескавшейся земле и выходит из машины.

Я выхожу вслед за ним. Он снимает с себя футболку, кроссовки и шорты. Берёт кусок мыла и гель из бардачка. Ещё берёт полотенце, что лежит в спортивной сумке. Оно на вид такое потрёпанное, как и сама сумка.

– Ты прямо тут будешь мыться? – спрашиваю.

– Ага. – Он снимает трусы и заходит в воду.

Я инстинктивно отворачиваюсь, но мне же так интересно посмотреть. Я всё равно буду подсматривать – сквозь руку, через пальцы.

Толя погружается в воду и кричит мне:

– Иди сюда, водичка тёплая! – и весело брызгается во все стороны.

– Я купальник не взяла! – кричу в ответ.

– Так и я не взял, – резонно замечает он.

– Ну ладно. – Я стягиваю платьишко, расстёгиваю лифчик и прикрываю груди руками.

– Ну-у-у, давай! – аплодирует мне Толя.

Убираю руки с груди, стою перед ним полуголая и смотрю на него.

– Ну же… тебя долго ждать?

– Трусики можно оставить?

– Нет, – качает он головой, намыливаясь квадратным куском мыла.

Пугливо оглядываюсь по сторонам, снимаю босоножки на каблучка и стою перед ним голенькая, в одних кружевных трусиках, через которые и так всё видно.

– Юлька, не заставляй меня ждать.

«Чёрт бы побрал эту стеснительность!» – Закрываю глазки и стягиваю с себя трусики. Аккуратно на цыпочках подхожу к воде. Трогаю пальчиком воду: действительно, тёплая. Захожу по коленки, стою и обнимаю себя за плечи. Не прикрываюсь – это уже бесполезно, он и так всё видел. Думаю, как зайти дальше.

– Давай, иди сюда. – Толя обрызгивает меня с ног до головы, а я стою перед ним, мокрая, голая, и смотрю на него.

– Прости. – Он подходит ко мне, берёт меня на руки и относит на глубину. А я ухватилась за него и держусь, в глаза ему смотрю.

– Ты чего? – Он смотрит на меня.

– Я плохо плаваю, – честно признаюсь я.

– Давай, я тебя научу, – говорит он. – Держись за меня.

Он разворачивается и заходит поглубже.

– Только держи меня, не отпускай! – паникую я.

– Эй, ты чего боишься? – останавливается Толик. Здесь я уже не достаю ногами до дна.

«Ничего себе лиман, здесь же глубоко!»

– Мне нырять нельзя, я накрашенная, – говорю я, а сама вцепилась в него, как кошка, которую несут купать.

– Не страшно,– отвечает он. – Тебе без тоналки намного лучше. Без этой твоей раскраски, ты гораздо красивее.

– Ты, правда, так считаешь? – «мне просто ещё один человек говорил это – Вика».

– Конечно, я когда тебя увидел в больнице, сразу заметил. Ты такая нежная, ты такая девочка-девочка, юная, свеженькая! А когда ты в той тоналке, ты вся искусственная.

– Спасибо, – шепчу я ответ, – всё равно не хочу мочить волосы.

Отталкиваюсь от него и по-собачьи гребу к берегу. Толя проплывает мимо. Он плывёт не на спине, а на боку рядом со мной, всё время на меня смотрит и улыбается.

– Что, смешно плаваю? – смотрю на него.

– Ага, – кивает он и уходит под воду. Я вообще его не вижу. Подплываю к берегу и достаю носочком до песчаного дна.

Толя выныривает передо мной.

– Идём, нам торопиться надо. – Он выходи из воды, хватает полотенце и укутывает в него меня в него.

– Спасибо, – шепчу я, когда он, сам весь мокрый, вытирает меня и только потом вытирается сам, пока я натягиваю трусики. Он такой джентльмен – на меня даже не пялится, хоть я всем телом чувствую, как сильно ему нравлюсь. Чуйка у меня на такое.

Мы садимся в машину, я достаю из своей сумочки зеркальце и смываю косметику. Это даже для кожи вредно – столько времени её не смывать, со вчерашнего вечера, на жаре. Пускай кожа подышит. А он не заводит мотор, сидит и мною любуется. Какая же я замечательная!