Время зверей (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 20

Хмм…что это со мной? Когда это я вдруг встал на ТУ сторону? С чего это мне стало жаль заключенных, преступников? Которых я вообще-то выжигал каленым железом! Преступников — не жалко. Но среди заключенных полным-полно и таких, как Юрка. А Юрку жаль. Не заслужил он того, как с ним поступили.

Да и не вставал я ни на чью сторону. Один на льдине. Сам по себе. Ни за красных, ни за белых. Пусть грызутся между собой. А я посмотрю, как это будет!

Позади меня визжат, ревут заключенные, вырвавшиеся из камер «на волю». Волей тут пока и не пахнет — мало вырваться из камеры, надо еще выйти из СИЗО. А когда вышел — попытаться уйти, без денег, в той одежде, которая на тебе была в камере.

Но бунт я тут учинил славный! Запомнят! Вообще-то этот толстяк, если я не ошибаюсь, не должен был в одиночку ходить и «проверять» карцер. А может, я чего-то не знаю. Скорее всего — просто наплевательское отношение к служебным правилам и банальная лень. Мол, и сам справится, вон — какой здоровый! Идиоты. Вы посылаете одного человеку к тому, кто голыми руками несколько часов назад перебил как минимум десяток отморозков! И которому теперь уже практически нечего терять!

Толпа человек двести, не меньше. Лица радостные, веселые, ощущение такое, будто все сошли с ума и не понимают, что последует за вот таким праздником жизни. Интересно, эта присуще только заключенным, или всем людям без исключения? А может, это какой-то психоз? В толпе человек резко глупеет, и над ним начинает довлеть коллективный разум, разум толпы, желающей зрелищ…и крови.

Крови хватало. Растерзанные глупые цирики, бросившиеся на толпу разъяренных заключенных, толстяк, которого я вырубил, и которому уже размозжили голову, а еще — несколько человек из числа бунтовщиков — подрезали в спину, видимо решали какие-то свои, местечковые вопросы и только лишь дожидались удобного момента.

И вот тут уже надо быть очень осторожным — как бы меня самого не подрезали. В спину, пока я тут стою в толпе, и соображаю, как и что мне следует делать. Наверняка информация про меня уже прошла по всему СИЗО. Не будут резать освободителя? Да ладно! Люди вообще неблагодарны по своей сути, а во-вторых, я только сегодня поубивал их так сказать единомышленников. Так какое тогда должно быть ко мне отношение?

Жаль что я сейчас в другом крыле здания, не могу открыть камеру, где Юра сидит. Зачем? Пообщались бы. Интересно было бы узнать, как там все происходило после того, как я разобрался с Монголом. Ну вот как они спишут десяток заключенных? Какие акты напишут? Сердечная недостаточность, выразившаяся в проломе черепа? Инфаркт миокарда с переломом грудины? Одного-двух еще можно списать, сактировать, но десяток?

Хмм…а не сделал ли я им подарок? После бунта в СИЗО не один десяток останется лежать на полу. Можно все списать на беспорядки! И меня, кстати сказать. Что-то я снова передумал умирать! Ага, вот такой нестойкий в своих решениях.

— Ты Самурай? — голос тяжелый, тягучий, с хрипотцой. Говорит нараспев, по-блатному.

— С какой целью спрашиваешь? — отвечаю вопросом на вопрос, оценивая противника. То, что это противник — сомнений нет. Ну не приятель же он мне — синий, как троллейбус! Татуированный по самое не хочу!

— Не кипешись. Нет к тебе претензий. Я знаю, что в хате было. Монгол за беспредел пострадал. Ты хоть и мент, но все по-закону, по воровскому закону. Я Загор, вор в законе. Смотрящий за СИЗО.

— Вот как? — слегка удивился я — Плохо ты смотрел за СИЗО, смотрящий, если у тебя подчиненный беспределил. Ты вообще в курсе, что он на администрацию работал? Что его не просто так перевели в нашу камеру? Специально, чтобы меня завалить.

— Я слышал, что ты типа экстрасенс? — Загор не ответил на мой вопрос, будто и не слышал — Можешь узнать правду о человеке?

— Могу… — не сразу ответил я — А с какой целью спрашиваешь?

— Целью, целью! — явно разозлился вор — Спрашиваю, значит нужно! Можешь проверить одного человечка — наседка он, или нет?

Я посмотрел в глаза вору и медленно помотал головой:

— Нет, Загор. Ты правильно сказал — я мент. И вычислять наседок вам не буду. Не надо ко мне с этим подходить.

— Правильно говорят — вы, мусора, человеческого отношения не цените! — скривился в ухмылке Загор — голова у вас не так устроена! Ладно, живи…если получится.

— Если получится… — эхом откликнулся я, глядя на то, как за решеткой, перегораживающей коридор, к нам бежит толпа в черных комбезах, бронежилетах, шлемах — со щитами и дубинками в руках. А у некоторых еще и дробовики, стреляющие пластиковыми пулями. Вот теперь начнется настоящая потеха!

— Граждане заключенные! — голос из динамиков был металлическим, как будто говорил робот, но мне сразу вспомнилось: «А теперь — Горбатый!»

— Граждане заключенные! Во избежание ненужного кровопролития, администрация предлагает вам вернуться на свои места, встать к стене лицом и дождаться, когда к вам подойдут представители администрации! Если вы не выполните наши требования — будет открыт огонь на поражение! На размышление вам дается десять минут!

— Сууукиии! Баланду есть невозможно — помои! Спать в камерах невозможно, места нет! Твари! Сделайте нормальные условия, твари! Не сдадимся!

Народ, разгоряченный неожиданной свободой, вопил до хрипа, до пены на губах. Это была настоящая истерия, массовое помешательство. И все это точно не могло остаться без ответа.

Я знал, чем это все закончится, потому не дожидаясь выстрелов ушел с линии огня. Пластиковая пуля двенадцатого калибра оставит синяк размером с тарелку, а еще — может запросто сломать ребро либо выбить глаз. А оно мне надо? Так-то я восстанавливаюсь быстро — у меня ведь ускоренный обмен веществ в организме — но вырастить отсутствующий глаз вряд ли смогу. Хотя…я ведь не пробовал? А вдруг и правда могу?

Тело действовало помимо моей воли — пока эти все мысли мелькали у меня в голове, я вжался в стену вдоль пола, лежа на животе, и с каким-то странным, почти детским любопытством наблюдал за тем, как действует тюремный спецназ. Все у них отработано до автоматизма. Вначале — залп, который выбил большинство самых активных заключенных. Например тех, кто держит…держал в руках милицейские дубинки. И это правильно — спецсредства не игрушка в руках отморозков.

Те, в кого попали пули — или потеряли сознание, или корчились на полу, зажав руками пострадавшую часть тела. У большинства это был живот, но я заметил одного зажавшего свой пах. Вот этому я почти искренне посочувствовал — да, неприятно, когда тебе по яйцам прилетает такая штука. Как минимум — ты о бабах не будешь думать ближайшие три месяца, а то и больше. Так импотентом можно стать — с такими-то событиями! Но опять же — ты знал, на что идешь — и это во всех отношениях! Ты совершил какое-то деяние, после чего попал в СИЗО. И теперь вот огребаешь по-полной, и огребешь еще — когда все это закончится.

Скажешь — не виноват? Попал сюда без вины, по беспределу? Ой, нет, братец! Я уверен, и всегда буду уверен, что наказания без вины не бывает. Вот ты устроился в какую-то фирму, где тебе не платят денег. А чего ты там сидел тогда? Играл в игрушки? В «Дум» проходил уровни? Ну ладно — ступил, да, бывает. Так на кой черт ты потащил компьютер домой? Без документов, без договора? Башка у тебя где была? Вот то-то же. И так каждый случай разобрать — окажется, что невиноватых-то и нет. Не так поступил, не так сделал, не с теми дружил и не тем доверился — это не вина? А если есть вина — получи наказание!

— Самурай! Самурай! А чо делать-то?!

Я чуть не вздрогнул! Вот только подумай о черте — а он тут как тут! Юрка!

— Ты откуда тут взялся?! Ты же в другом крыле сидел!

— А всю камеру раскидали после того, как ты там накуролесил. Меня — сюда. Я вон в той сидел.

— А чего вылез? Щас ведь тут всех отоварят! И тебе прилетит!

— А что делать-то? Все пошли — и я пошел! Хмм…не знаю, зачем пошел. Ну и что делать? А не знаешь, кто всех освободил?

— Я освободил. Чего глаза вытаращил? Так получилось. Вот что, Юра…ты бы в камеру зашел, а то ведь поломают!