Маруся. Попасть - не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 15

- Что изволите, ваша светлость?

- Мой батюшка дома?

- Да... в кабинете.

- Один?

- Да, ваша светлость.

- Проводи меня.

Служанка поклонилась - и пошла чуть впереди и сбоку.

Кабинет отца был в другом крыле. Пришлось идти через весь дом... да, не привыкла я к такому. В таких домах только музеи устраивать.

Мраморные полы, тяжелые шторы, колонны, картины...

Красиво?

Безусловно! И кричит не только о богатстве, нет. Еще и родословная, которая у Горских длиннее, чем у китайских хохлатых. Лет пятьсот мы насчитываем... мы, они - какая разница?

Я теперь тоже Горская, а вот надолго ли? Игра масть покажет.

Вот и тяжелая дубовая дверь. Служанка постучала и доложила.

- Ее светлость, к вашей светлости... разрешите?

- Пусти...

Я кивнула служанке, мол, благодарю, и спокойно вошла в кабинет.

Да, начальство во все времена одинаково. Огромный письменный стол, заваленный бумагами, диван, пара кресел, шкафы, за столом - мой папенька.

- Ты? Кто позволил?

Он что - жену ожидал?

Недолго думая, я прошла в кабинет подальше и села в одно из кресел.

- Не знала, что мне нужно специальное разрешение, дабы повидать родного отца.

Подействовало ненадолго. Папенька на минуту смутился, но если сейчас его не притормозить чем-то новым, он разорется. Стопроцентно.

Не любят такие, когда их на место ставят.

По счастью, у меня был хороший рычаг..

- Вы продешевили, отец.

- Что?

Этой постановки вопроса князь точно не ожидал. Слез, соплей, криков - безусловно. Но вот такого заявления?

- Вы продешевили, соглашаясь на предложение Демидова.

- Вот как? И с чего ты так решила? Мне кажется, что он еще и переплатил, - не удержался мой отец.

В этом месте мне бы полагалось взвыть что-то патетическое, вроде: 'Как вы можете так низко ценить родную дочь!!!' и удрать, размазывая слезы. Увы...

Последний раз я плакала, оказавшись в мексиканском ресторане. Знаете, какой острый соус они делают?

Не знаете?

Повезло.

- Отнюдь. У вас есть Государев родословец?

- На полке посмотри.

Да, эта книга была не чета ротмистровой. Но Демидовы и в ней нашлись, и свои соображения я изложила.

Князь посмотрел на меня нечитаемым взглядом.

- И что ты предлагаешь?

- Поторговаться, - пожала я плечами. - Вы знаете, за что ценятся магини земли.

Князь знал. Благодаря ротмистру знала и я.

Земля же.

Плодородие по определению.

Магия земли была намного больше свойственна для мужчин, есть такое. Но женщина... Магиня земли могла выносить потомство даже от безнадежного бесплодного. Даже с проклятием.

Даже...

Вот в принципе - от кого бы я не залетела, у меня будет здоровый ребенок, многочисленное потомство и прекрасное здоровье как во время беременности, так и после.

Князь погладил подбородок и посмотрел на меня.

- Что тебе с этого?

- Личная выгода, - улыбнулась я. - Исключительно она.

- Какая же?

Ну да, меня в сделку включали, как товар. А у колбасы не может быть своего мнения о потребителе.

- Если я рожу ребенка господину Демидову, то хочу, чтобы на его счет была положена определенная сумма денег. Равно как и на мой, личный. Господин Демидов уже немолод, да и проклятие, если оно есть, постарается не оставить ему шансов. Не хочу зависеть от его родни.

- Насколько крупной должна быть эта сумма?

- Тут я во всем полагаюсь на вас, батюшка. Возможно, мне придется вернуться с ребенком под родительский кров? Случись что? Или - не придется?

Щелчки шестеренок в голове князя было слышно без фонендоскопа. Перед ним вырисовывались интересные перспективы.

И пока помолвка не заключена...

- Я подумаю над этом. Иди, Мария. Был через два дня, тебе надо готовиться.

Я встала, присела в полупоклоне и послушно вышла.

И только за дверью позволила себе перевести дух.

О, великий Мольер, да святится твое имя во всех мирах!

Кто время выиграл - все выиграл, в итоге! Вам нужно без конца выдумывать предлоги... то выла на луну соседская собака... ну словом, мало ли препятствий есть для брака? *

*- Мольер, Тартюф. Прим. авт.

Пусть поторгуются, пусть потянут время. А я постараюсь что-то сделать.

Сейчас я уже не боялась этого мира.

Сбежать?

А хоть бы и так! По крайней мере, проживу свою жизнь так, как мне захочется.

Жаль, с Андреем Васильевичем не попрощалась. Но он все понял. И вышел в коридор, когда я уходила.

Взглядов нам было более, чем достаточно.

Мы уже никогда не увидимся. Но и не забудем друг друга. И может быть, своего первого ребенка я назову Андреем. И расскажу ему о хорошем человеке.

Смогу ли я побывать на его могиле?

Грусть так и не проходила, и чтобы не трепать себе нервы тоской, я занялась разборками. Хотела запереться, но ни на одной моей комнате задвижек не было, только на ванной и на уборной. Каково?

Все я понимаю, но вряд ли молоденькой девушке нравилось, что в любую минуту к ней могут вломиться. Никакой приватности, никакого уединения... это плохо. Пришлось подпереть дверь стулом.

Сразу не своротят, а там я еще парочку поставила. Пусть развлекаются и стучать учатся. А я пока подумаю о важном.

Вот ни разу не поверю, что княжна не вела дневник. А если что-то есть, надо найти.

Где она могла его прятать?

Хм-м... вопрос.

И я принялась перекапывать спальню с пола до потолка. Потом подумала - и подключила мозг.

Спальня - это хорошо. Но ведь доступ-то у всех, заходи, кто хочешь. А если ванная?

Там можно закрыться, там можно побыть наедине с собой, там тебя не потревожат без твоего разрешения... Есть ли там, где спрятать дневник?

Я переместилась в нужную комнату.

Ванная представляла собой роскошный мраморный бассейн, утопленный в пол. До водопровода тут уже дошли, это хорошо.

Что есть еще?

Роскошное трюмо, перед которым три могут сидеть, причесываться.

Куча банок-склянок-бутылок.

Удобный стул.

Шкафчик со всякими халатами.

Унитаз в форме тюльпана.

И даже растение в большой кадке. Пальма, что ли?

На нее я свое внимание и обратила. Покрутила горшок так и сяк, поводила по нему руками... нет.

Трюмо - в последнюю очередь. Прощупать стул - нормальный.

Трюмо?

Ага!

И здесь горничные ленятся, это закон жизни. За зеркалом и была спрятана тетрадка. И судя по количеству пыли, тайник был надежным.

Я сунула тетрадь в карман юбки и покинула ванную.

Почитаем.

Кто бы сомневался, что спокойно мне почитать не дали. Толкнули дверь один раз, второй...

Я поспешила удалиться обратно.

Кто бы там ни ломился, я занята. У меня было важное дело... а что - подождать и постучать нельзя?

Грохот заставил меня выскочить обратно.

На полу лежал лакей, пропахавший носом добрых полметра. И нос разбил... кровь капает. Пожалеть его?

Вот еще не хватало.

Я открыла рот и завизжала на весь дом. Не уважаете? Так бояться начнете!

Через десять минут у меня в комнате было шумно и людно.

Лакея увели, а меня успокаивали всем миром, заявляя, что человек ничего дурного не хотел.

Я не верила и рыдала в голос.

Как же!

Меня тут напугали, вломились ко мне... а вдруг он чего дурного хотел? Стучаться надо!

Конец концерта ознаменовало появление мачехи.

- Что тут происходит?

Я рыдать не перестала. Но окружающих осматривала.

В основном, все смотрели на мачеху этак по-собачьи, предано и мило. Но парочка человек была и поадекватнее, я потом с ними поговорю.

Шум-гам стих, и я этим воспользовалась.

- Оставьте нас с маменькой, - подала я голос. - Я все объясню сама.