Свободные отношения (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 8

На лавочке сидела Мышь.

Одна, в полумраке, освещаемая лишь тусклым светом фонаря. Сидела и ела!

Бутерброд! Самодельный, прямо из пакета. Жадно ела, словно ее выпустили из концлагеря.

Я опустил стекло и посмотрел на нее сурово:

— Это что такое?

От неожиданности замерла с набитыми щеками, на меня уставилась круглыми изумленными глазами, потом торопливо начала жевать и проглотила через силу:

— Я с утра ничего не ела, — призналась смущенно, и меня снова совесть за яйца прихватила.

— Я не об этом! Что ты здесь делаешь?

— Жду маршрутку. Они допоздна ходят. Правда, редко, — развела руками.

П***ц. Маршрутку она ждет! А такси нельзя было вызвать? Или ей в кайф одной по ночам в темноте сидеть? Приключений захотелось?

— Садись в машину, — кивнул на сиденье рядом с собой.

— Нет-нет, спасибо, — испуганно замотала головой, — я подожду. Мне не сложно.

— Я сказал, села в машину! — цыкнул на нее. У меня нет желания тратить вечер на глупые уговоры, — Живо!

— Но я…

— Живо! Или я выйду и сам затолкаю тебя в салон!

Кому скажи — засмеют, я пытаюсь усадить Мышь в машину, а она еще сопротивляется, паразитка!

— Мне долго ждать? — глянул на нее грозно, так что сникла. Вздохнула и словно провинившийся кутенок побрела к машине.

Так-то лучше!

Варька усаживается рядом со мной. Неуклюже, путаясь с сумочкой, ремнем безопасности и бутербродом, который по-прежнему сжимает в руках.

Пахнет, кстати, вкусно, и я невольно думаю, что поесть действительно не помешает. Но позже. Сейчас надо отвезти Мышь в ее нору.

— Адрес? Куда везти?

Краснея под моим взглядом, бубнит название улицы и наконец усаживается, пристегивается, торопливо заматывает остатки бутерброда в пакет и бросает их в сумочку, после чего смотрит на меня как кролик на удава.

— Вот скажи мне, какого хрена ты не вызвала такси? — наезжаю на нее, чувствуя себя старпером, отчитывающим мелкую несмышлёную девочку. — На презентации мне показалось, что ты с головой дружишь. Или только показалось?

Она снова вспыхивает и смотрит на меня так…строго? Даже обалдел. Хищно прищурившись, впился взглядом в ее лицо. Нет. Показалось. Чуть живая сидит, какая уж тут строгость.

— Не слышу ответа!

— Да что такого в том, что я на остановке сидела и ждала маршрутку?

— Ничего, — раздражённо завел машину и с рывком тронулся с места, — все за***сь. Ночь, темнота, народу никого, и ты одна. Все супер. Маньяк какой-нибудь подкрался бы, по башке тюкнул и в кусты утащил. И все! Нашли бы тебя под утро по кускам или протраханную насквозь, или на это и был расчет? — бросаю в ее сторону хмурый взгляд.

Девчонка снова вспыхивает. В этот раз от негодования. Темными глазами в мою сторону сверкнула, брови на переносице свела сердито:

— Я попрошу вас следить за словами! — огрызается, показывает зубки. Впрочем, не особо убедительно.

— Попроси, — небрежно бросаю в ответ, — интересно послушать.

Она возмущенно пыхтит, а у меня нет никакого желания устраивать разборки:

— Обиды убирай. Прекрасно знаешь, что я прав. Сейчас придурков много. Запросто можно найти проблемы на свои… — киваю на ее грудь, тяжело вздымавшуюся в такт дыханию. Черт, зачем я на нее посмотрел? Мирно дремавший до этого момента член заинтересованно шевельнулся.

Да, б**дь. Я уж думал все, отпустило, прошел интерес к ее буферам.

Не тут-то было!!!

В полумраке салона она будто светилась, привлекая к себе внимание. Полная, круглая. Хочется протянуть руку и потрогать, наверняка приятная на ощупь, наполняющая ладонь.

Член привстал еще больше.

Варька непроизвольно повела плечом, будто пытаясь прикрыться от моего взгляда. Это и отрезвило. Фыркнув, отворачиваюсь, дескать бестолковые девчонки ничего кроме снисходительного раздражения у меня не вызывают. Не хватало еще, чтобы она мой интерес заметила.

— Я не пользуюсь такси, — выдает она через несколько минут глухим голосом.

Я молчу, жду продолжения речи, потому что оно непременно должно быть. Сейчас эта скромница скажет, что надо экономить, или что машины вредят природе или еще какой-нибудь бред.

— У меня родители разбились. На такси, — ровно произносит, глядя в окно, на вечерний город, — поэтому и не вызываю. У меня фобия.

Твою мать. Опять в груди шевельнулось что-то типа раскаяния. Вот зачем мне эта информация? Я не хочу вникать в хитросплетения невеселой Мышиной жизни. Однако смолчать, проигнорировать ее слова по крайней мере не вежливо:

— Мои соболезнования.

— Это было давно, — отвечает равнодушно, даже как-то прохладно, натягивая на себя ледяную броню.

— То есть ты совсем одна? — вот какое мне дело? На хрен мне эти задушевные разговоры. Отвезти домой и все.

— Нет. Меня бабушка растила, в деревне.

Что ж это все объясняет. И пристрастия в одежде, и манеру поведения, и старомодную прическу. Бабушкин след. Растила свою кровиночку как могла, прививая ей чувство прекрасного времен своей молодости. Бедная Мышь. Ведь могла быть другой. Но судьба-есть судьба. Теперь пусть барахтается, выплывает с теми исходными данными, что есть.

Больше я ничего не сказал, не желая развивать эту душещипательную тему, и Варька молчала. То ли утонув в воспоминаниях, то ли ругая себя, что вывалила незнакомому человеку ворох ненужной личной информации.

Простая она. Слишком простая. Надо броней обрастать, не показывать другим личных переживаний. Никому до них нет никакого дела, каждый занят своими заботами и проблемами. У каждого своя дорога страданий, свои потери, своя боль. Никто не проникнется, не бросится утешать. Взрослеть надо. А то девочка-мышка рано или поздно из-за своей наивности попадет в такую мышеловку, что живой не выберется.

— Голодная? — переводу разговор на другую тему.

— Да, — мне кажется она с радостью цепляется за возможность переключиться.

— Любительница ночных перекусов? — не могу удержаться, чтобы не поддеть ее.

— Нет, — качает головой. В этот раз с улыбкой, — ночными походами к холодильнику не злоупотребляю. Просто сегодня только завтракала.

Ей идет улыбаться, она становится какой-то милой что ли. На щеках ямочки еле заметные.

— Что мешало пообедать?

— Забегалась. И в перерыв к презентации готовилась.

Упорная девочка. Для меня это шутка была, а она все серьезно восприняла, готовилась. Даже есть не пошла.

Сука, опять защемило внутри, опять почувствовал себя скотиной. На секунду, не более.

Как она меня своей наивностью умудряется зацепить. Я о существовании своей совести уже давным-давно позабыл, заключив с ней пакт о ненападении, а тут, что ни разговор, то укол под ребра.

Раздражает.

Но я же джентльмен, мать его, я же галантный, когда не надо, поэтому, прежде чем успеваю подумать, произношу:

— Не зря готовилась. Молодец. На презентации показала себя очень хорошо. Поэтому с меня ужин.

Вот я дурак. Какой на хрен ужин? Да и куда с ней идти? Разве что в KFC, трескать куриные лапы из ведра. То, что она умная и у нее сиськи есть — еще не повод водить ее по ресторанам!

Пока я мысленно ругаю себя на все лады, мышь поворачивается ко мне, смотрит так удивленно, брови вскинув, и сдержанно, даже чопорно отвечает:

— Спасибо. Не надо.

Ступор. Все мысли из головы мигом сдуло, кроме одной. Она что, на хрен меня посылает?

Посмотрел на нее подозрительно. Точно посылает! Сидит, нос гордо задрала, вся такая из себя недотрога. Тоже мне королева! Плевать я хотел.

Но, черт подери, меня корежит от этого заносчивого вида. Где я и где она? И вместо радости от того, что мое предложение не нашло отклика у юной прелестницы, я противоречу сам себе:

— Надо. Не люблю быть обязанным. Поэтому ужин с меня. «В пятницу», — произнес тоном, не терпящим возражения. Мне почему-то чертовски сильно хочется, чтобы она прогнулась, уступила.

— Если хотите со мной рассчитаться, то купите хлеба и батон колбасы. Этого будет вполне достаточно. У меня как раз сегодня все закончилось, на бутерброды извела.