Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1 (СИ) - Этери Анна - Страница 8

Времени мало.

— Встань за моей спиной, чтоб не зацепило.

— А-то я не знаю, — язвительно отозвался Венди.

А-то он знает. Ну, мое дело предупредить, а там пусть надеется на удачу.

Венди приоткрыл Врата Шаоса и через его амулет ко мне потянулись пламенеющие потоки силы. Наполняя меня, пульсируя в венах раскаленной лавой, растекаясь в мышцах огнем. Правая рука подрагивала, в ней сосредотачивалась основная мощь. Кожа на ней покрылась сетью трещин и начала стремительно чернеть. До половины рука выглядела как потрескавшаяся земная кора, в расселинах которой пульсирует раскаленная магма. В ладони формировался сгусток сжатого огня, вращаясь все быстрее и быстрее. Левой рукой я пытался удержать правую — вибрация энергии была настолько сильна, что еще секунда, и я не смогу сдержать рвущуюся на свободу стихию разрушения.

— Осторожней! — завопил Венди в самое ухо.

Демоны развернулись в боевом порядке.

Три.

Костяные гребни ощетинились в нашу сторону.

Два.

Вертушки закрутились на месте с ошеломляющей скоростью и рванули вперед, сужая смертельный круг.

Один.

Единым ударом я вогнал искрящийся шар в землю.

Все звуки стихли. Опустилось непроницаемое безмолвие. Демоны застыли в пяти шагах от нас в атакующих позициях. Происходило то, что называлось замиранием — странный эффект, возникающий при соприкосновении энергии Врат Шаоса с материей реального мира. Это длилось каких-то две-три секунды, но и того достаточно, чтобы я успел перенаправить разрушительные потоки и оградить себя и рядом стоящего от смертельного удара.

Земля пошла волнами. Прокатился далекий рокот, переходя в нарастающий гул. Воздух всколыхнулся, сгустившись до кисельной массы. Вокруг нас обозначился огненный круг. Его диаметр составлял… Господи, да я и на эстафете так далеко не бегал! Что происходит?

Земля внезапно вспучилась и из ее недр вырвался столб чистого огня, в миг испепелив всю живность. Я бы и пальцами прищелкнуть не успел, как мы с Венди остались на поле одни посреди выжженного идеального круга, и только пятачок, на котором мы стояли, оказался нетронутым. Картину безобразия завершали черные хлопья, разносимые по игровой площадке подувшим ветром.

Не понял… Что это только что было?

— Уже все? — выглянул из-за моего плеча Венди.

От моей правой руки поднимался дымок, но кожа опять стала чистой и гладкой.

— Что это… что произошло? — В горле было сухо, как в пустыне, и мой голос звучал хрипло, а от того устрашающе.

— Двадцать седьмая ступень, — робко, с проклюнувшейся гордостью сообщил он.

— Двадцать седьмая ступень?! Ты совсем рехнулся? Да ты… Да как… — Я дико огляделся и, узрев нетронутую землю вне арены, облегченно вздохнул. — Мы могли спалить все трибуны с императорской ложей заодно, ты это понимаешь? — заговорил я проникновенно, нервно улыбаясь.

— Шестой ступени для уничтожения тварей могло быть недостаточно…

Я схватил друга за грудки. Он уставился мне в глаза своим непоколебимым взглядом.

— Венди, не зли меня. Лучше не зли меня, Венди!

Пошатнувшись, я оперся на подставленное другом плечо.

— Эй, ты полегче. Ведь это двадцать седьмая, ты вдумайся… — увещевал меня он. И мы побрели прочь с обуглившегося и дымящегося поля с рытвинами и ямами. По обжигающей даже через подошву обуви земле.

Да-да, вдумаюсь. Только немного оклемаюсь. И кому-то мало не покажется.

Нас встретили как героев. Криками, свистом и овациями. Мне б где присесть…

Отец на радостях двинул речь, отягощенную подробностями его личной гордости за сына. Мама всплакнула. Но меня не покидало подозрение, что делают они это напоказ. Хотят переместить внимание на меня, заразить воодушевлением, чтоб не дай Лагас, кто-нибудь из толпы не догадался, а еще хуже не сказал вслух о том, что нашествие демонов это не уловка организаторов, дабы сделать игрища более зрелищными. Это самое настоящее нападение! Такие слухи во вред, учитывая, что у нас в гостях темные. А кто как не они могли это подстроить? Меня тоже мучила подобная мысль.

И когда Лилу-Анна — то краснея, то бледнея — дрожащими руками опустила на меня коленопреклоненного лавровый венок, я попытался прочесть в ее глазах ответ. Но она, вспыхнув, опустила глаза и убежала. Нет, не пойму я этих женщин.

Я встал с колена. Вокруг доносились возгласы ликования. Венди схватили и куда-то потащили восторженные поклонницы. Сам напросился. Я усмехнулся. Двадцать седьмая, значит… Мне понравилась эта бурлящая в крови сила. Только… штормит меня что-то… Закрыв глаза, я прислушался к себе, стараясь не обращать внимания на шум вокруг. Это странное чувство… Откуда оно? Я никак не мог его уловить… Холод, проникающий в меня. Извне…

Я открыл глаза, ища источник среди торжествующей толпы. Он был где-то здесь… Где-то… Стоп. Фигура в длинном багряном плаще. Она стояла неподвижно. Особенно отчетливо это было видно среди веселящегося люда. Неподвижно. В ледяном молчании. И ее взгляд пронзал меня холодом насквозь.

Подожди…

Мне мерещилась улыбка на спрятанном в тени капюшона лице. И серебряные глаза сияли, как звезды.

Подожди…

Она отвернулась и начала удаляться… Я старался ее нагнать, прорываясь через обступившую толпу…

Поймать видение, поймать…

Я подскочил среди ночи, тяжело дыша. Она… Где?.. Боже!.. Это всего лишь сон?! Меня знобило, и в голове путались мысли. Я пробовал отдышаться, но сердце так бешено колотилось в груди… Откинув одеяло, я спустил ноги с кровати. Ночь. Весь дворец спит, а мне тут кошмары снятся. Странно, что я в своей комнате. Не помню, как добрался. А может… Демоны, провалы в памяти! Я поднялся, пересек комнату, тонущую в тенях, разделенную полоской лунного света. Дрожащей рукой плеснул в стакан воды. Что со мной? Такого прежде не случалось. Я выпил воду, стуча зубами по краю стакана, не в силах унять дрожь.

О, Лагас…

— Мне бы не хотелось надоедать вам своей болтовней, но я рискну… Вы прекрасны, как румяное утро, дарящее новый день. Как дивный аромат цветка. Как луна в капле росы. Как шелест нежного ветра в…

Лилу-Анна ехала на белой грациозной кобыле с забавной кличкой Семечка и хлопала ресницами, испуганно глядя на разливающегося соловьем в комплиментах Вендиана.

Как же он меня достал! С радостью нашинковал бы его с капустой.

— Боюсь тебя разочаровать, друг мой, но она тебя ни сакрахара не понимает! И это, во-первых. А во-вторых, полегче, приятель, она все-таки моя невеста.

— С этим я бы поспорил, — парировал Венди.

Наказание какое-то! И дернул меня демон пригласить этого сумасброда на церемонию помолвки, которая должна состояться на природе, на свежем воздухе, вдали от суеты замка, чтобы уменьшить число потенциальных жертв, вздумай темные выкинуть еще какой-нибудь фортель. Хотя Эль’Саапрана так и не признал, что нападение лунников их рук дело, а даже смертельно обиделся, что имелось такое подозрение, сути дела это не меняет.

Посмотрим, что будет дальше. В случае чего воины э’шер нас защитят.

Впереди кавалькады ехала императорская чета со свитой и охраной. За ними, чуть отставая, Патриция и виконт, насмерть к ней прилепившийся — угу, пусть наслаждается пока я добрый. Наша троица плелась в самом конце, дальше только охрана, внимательно изучающая каждый подозрительный куст и камень. Я подавил зевок — минувшей ночью выспаться как следует не удалось. А вчерашние игрища выдались не из легких и вымотали до предела — Венди рассказал, что я вырубился прямо там, на месте чествования победителей. А я теперь голову ломай, сон то был или у меня появился недоброжелатель в багряном плаще? Или недоброжелательница? Меч тесака не острее! Хотя можно поспорить.

Впереди показалась празднично убранная поляна, что избавило нас от очередного приступа вендиановских излияний на тему красоты моей невесты. Условной невесты, как выяснилось. Лилу-Анна была послана вместе с представителем темных не то чтобы в качестве подарка, а скорее обещания. Как объяснил поутру отец, Двенадцатая принцесса Кэшнаирской Империи прибыла к нам вместо своей сестры, дабы обручиться со мной заочно. То есть, чтобы понапрасну не рисковать Первой принцессой, отправили Двенадцатую, на случай если мы внезапно передумаем и уничтожим всю делегацию темных вместе с несостоявшейся новобрачной. Разумеется, Двенадцатую не так жалко, как Первую. И глядя на эту малышку, скачущую рядом (едва ли ей исполнилось четырнадцать), я чувствовал злость, с трудом сдерживаясь, чтобы не пойти прямо сейчас и не набить морду Сопране, не совсем понимая, в чем он-то виноват.