Мастера особых поручений - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 58

— Сар следователь, а можно мне… бумагу? И карандаши? — робко попросил огневик, когда Лавиль уже собирался уходить.

— Наверное. А для чего?

— Я… рисовать люблю. Любил. Люблю…

— Конечно, — тепло улыбнулся Ондар и вышел.

На душе было тоскливо и пакостно, совсем не хотелось отдавать под суд этого бедного парня. Однако бросить все на середине или совершить какой-нибудь подлог безопасник не мог и предпочел вовсе выкинуть бастарда из головы. В конце концов, следствие еще не закончено, предстоял арест лакката — дело сложное и муторное. Понятно, что решать эту проблему формально, на уровне документов, разрешений и схемы следственных действий, должен не он и даже не Тавьер, тут не обойтись без королевы. Однако отправить людей на обыски, подготовить камеру и решить еще несколько мелких сопутствующих задач — его прямая обязанность.

Северный Туран, лаккат Мисори

Очнулся Тагренай оттого, что его трясли за плечо и звали по имени. С трудом разлепил глаза, морщась и пытаясь сфокусировать взгляд. Под веки словно насыпали песка, виски жутко ломило, и сознание никак не хотело возвращаться целиком.

— Грай, это вообще еще ты?! — На склонившемся над ним лице Таллия было написано искреннее беспокойство.

— Не знаю, — прохрипел хаосит, отчего песок начал ощущаться еще и в горле. Попытался проморгаться, лучше не стало. — Вода есть?

На несколько мгновений северянин пропал из поля зрения, а потом к губам Грая прижался край кружки. Пил мужчина жадно, захлебываясь. Холодная вода стекала по щекам, подбородку, за шиворот, но это не беспокоило. От живительной влаги не только перестало драть горло, но и в голове и перед глазами прояснилось достаточно, чтобы мужчина сумел осмотреться по сторонам и вспомнить, что было до этого. И сесть при помощи северянина.

Знакомый редкий лес, поляна, пахнет костром. Чуть в стороне — силуэт по-прежнему укрытой ветками леталки. У костра сидит Юста, настороженно поглядывает на мужчин.

— Что, не обманула? — сипло уточнил Грай. — Правда нас сюда перенесла?

— Как видишь, — напряженно ответил Таллий. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня долго били и валяли в песке, — проворчал хаосит. — Голова как колокол… А ты?

— Никаких странных мыслей и желаний нет? Это точно все еще ты? — продолжал допытываться северянин, проигнорировав вопрос.

— Вот сейчас уже совсем не уверен. Что случилось-то, можешь сказать?

— Зеркала нет, но ты можешь посмотреть, например, на свои руки, — осторожно предложил друг. — Или на волосы.

Грай поднял к лицу ладони. Попробовал подушечками больших пальцев отросшие острые когти, сочащиеся черной дымкой. Нащупал собранные в хвост волосы, среди которых вились такие же дымные пряди, рассыпая мелкие фиолетовые искры.

— Хорошо, что у вас нет зеркала, — заметил задумчиво. Вытянул перед собой ладонь и призвал силу, прислушиваясь к изменениям внутри. — Кхм. Я понимаю, откуда у тебя такие сомнения. Не соврала ваша Праматерь!

— Почему ты не сказал мне, что он — это на самом деле она? — мрачно уточнил Таллий.

— Потому что ты начал бы дергаться, переживать из-за ерунды и рефлексировать. А так мы спокойно все сделали, я полежал в обмороке, ты успел все осознать и принять — жизнь прекрасна! — бодро резюмировал маг: потихоньку стала отпускать головная боль, и это благотворно сказалось на настроении. — У нас есть что-нибудь поесть? Я согласен даже погрызть кору.

— Найдем. Объясни, что ты хочешь сделать и почему попросил перенести нас именно сюда, а не к месту проведения ритуала, — попросил Таллий, немного расслабившись: если что-то кроме деталей внешности в ужастике изменилось, то на его болтовне и отношении к жизни оно не сказалось. Северянин встал сам и подал руку болезному, чтобы помочь подняться и перебраться ближе к костру.

— А, да все просто, — отмахнулся Грай. — Надо угробить нескольких земельников, пока они не успели наворотить дел. Можно было сделать это с земли, но тогда непонятно, как домой добираться, плюс — мало ли чем драка обернется. А так мы долетим, я сверху их всех поубиваю, не выходя из леталки, и двинемся в сторону дома.

Конечно, все было легко только на словах, а на деле трудности начались с самого начала, еще с подготовки к вылету: заклинательница наотрез отказывалась. Сначала — вообще пускать невесть что в лице Тагреная близко к леталке, потому что дух еще, чего доброго, испугается, потом — лететь к линии столкновения с врагом и уж тем более позволять такому странному пассажиру колдовать на борту.

Первый вопрос снялся, когда Грай походил у леталки, потрогал ее и показал себя духу: оказалось, айрию возросшие силы хаосита безразличны. А вот дальше девушку пришлось долго уговаривать и заверять, что птичка не пострадает, Тагренай ее защитит. Причем беспокоила Юсту исключительно безопасность отцовского творения, которое она обещала вернуть в целости и сохранности, а никак не собственная жизнь.

В итоге, конечно, уговорили. Но с трудом.

— Вот скажи мне как маг, — задумчиво обратился к нему Таллий, пока трое летунов ели. — Почему все остальные маги выглядят как нормальные люди, а у вас сила сразу видна на лице? Не только у тебя: у хаоситов вот эта черная дымка и черная пелена на глазах проявляется нередко, а, например, пылающих от напряжения огневиков я не видел ни разу. У перевертышей Создатель выглядел совершенно нормально, так почему Пра… Праматерь вот такая? Что у вас за морды жуткие?

— Потому что я — Повелитель Ужаса! — назидательно сообщил Тагренай. — Зря нас, что ли, раньше так боялись и обзывали по-всякому? А если серьезно… Ну, Хаос он же на то и Хаос. Порядок выглядит привычно, потому что он стабилен и является основной формой существования мира. А с нашей силой все сложнее и переменчивей. Поэтому смертники вообще прячут лица, думаю, они во время своего колдовства выглядят еще жутче. А мы… Ну вот такие последствия. Зато я внутри милый!

— Я счастлив, — скептически хмыкнул Таллий.

На этом разговор свернули, быстро закончили с едой и принялись освобождать леталку от маскировки: предстояло самое ответственное.

Дорогу до нужного места, а также его расположение на карте Тагренай представлял отчетливо, они намертво врезались в память. Он без труда объяснил все заклинательнице, та приняла к сведению, спрогнозировала прибытие на место где-то через час и скомандовала погрузку.

В этот раз Тагренай на своем месте уже не вертелся и Таллия не нервировал. Он пребывал в странном состоянии: голова вроде бы ясная, вроде своя, но какая-то шальная от избытка силы. Словно пьян — немного, когда думать еще получается, но мысли становятся короче и проще.

Откуда-то взялась решимость и твердое понимание того, что нужно делать дальше. Вот прямо сейчас — конечно, лететь на север, к месту, где пеналонские земельники готовили катастрофу, а потом… вернуться домой и попытаться серьезно поговорить с Даршарай. Потому что…

Да Белый сожри его печень, он действительно слишком много думает об этой девчонке! Больше, чем о любой другой женщине в его жизни. Чем вообще о ком-то другом.

Как, когда она стала занимать столько внимания? Несколько дней назад, когда он запоздало обнаружил, что нескладная девчонка вдруг выросла и стала красивой девушкой, интересной другим мужчинам? Или — раньше?

Сейчас казалось, что так было всегда. Или уж как минимум несколько последних лет. Наверное, с тех пор, как она вернулась после обучения — уже совсем другая, не хрупкий угловатый подросток, а уверенная в себе красавица.

Праматерь говорила про любящее сердце. Но разве так можно? Полюбить — и не отдавать себе в этом отчета?

Она… нежная. Вроде бы сильная, но такая изящная, что хочется спрятать, укрыть от всего мира. Любит прогулки в парке, часто забирается в глушь, туда, куда приличным девушкам вроде бы не положено. Так она сорвалась со старого моста в поместье — сколько ей было, семнадцать? Чудо, что Тагренай оказался в это время рядом, словно что-то потянуло. Вытащил, на руках нес до поместья. Она ударилась при падении, переохладилась, нахлебалась воды и лежала в бреду, да потом еще долго болела.