Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ) - Южная Влада - Страница 9

— Ты так рвалась помогать Алексу, за ним ухаживать, — сдалась Северина. Было заметно, что в ней кипит возмущение и обида за подругу. — А у меня язык не поворачивался признаться, что он злится на тебя и видеть не хочет.

— Я все понимаю. Обиделся из-за моего отца, да?

— Нет, Эль, — Северина вздохнула и продолжила с трудом, через силу выдавливая слова. — Алекс знает, что я кое-что знаю, и попросил меня тебе не говорить. Пригрозил даже… я пообещала…

— Пригрозил? — удивилась Эльза. На ее памяти Алекс никому не угрожал.

— Да. Пригрозил, что найдет и отомстит, если расскажу.

— Северина, — строго сказала она, уже вне себя от плохих подозрений и волнения, — ты моя подруга или Алекса? Кому из нас ты ближе? Отвечай, что такого ты узнала. Клянусь, что ни за что не признаюсь ему, что ты нарушила обещание.

— Сделаешь вид, что не знаешь? — с надеждой подняла взгляд подруга.

Эльза покусала губы. Если это что-то действительно плохое, то как она сможет скрыть свои эмоции? Но и если не узнает — сойдет с ума, а Северина так дрожит и так напугана, что явно не станет нарушать клятву, если продолжит бояться.

— Сделаю вид, что не знаю, — сдалась она. — Правда, не выдам ничего, не волнуйся.

— Ну хорошо, — подруга заметно успокоилась, поправила волосы, собралась с духом. — Я подслушала один его разговор. Нечаянно, правда. Подходила к палате, услышала голоса и замялась на пороге, а потом не выдержала и наорала на них. Надо было схитрить, промолчать, а я не смогла. И Алекс теперь знает, что я знаю… в общем, он попал из-за тебя на деньги. На очень большую сумму, а ты сама знаешь, что он не очень-то владеет большими деньгами. Он проиграл.

— Как проиграл? — не поняла Эльза.

— Да спор проиграл. Разве ты не знала? — Северина хмыкнула. — Хотя о чем это я? Я и сама не знала. Но это есть, Эль. Такие парни, как Алекс, спорят с друзьями на таких девушек, как мы, что завалят их. А друзья делают ставки. Ты долго не сдавалась, Эль. Ставки росли. А теперь, когда всем понятно, что твой отец его и на километр к тебе не подпустит… Алекс очень зол. Только не плачь, пожалуйста. Я этого не переживу.

Эльза и не думала плакать.

— Нет, — проговорила она и покачала головой. — Это какая-то ошибка. Алекс не мог так поступить.

— Значит, я пошутила, — с видимым облегчением отозвалась Северина, улыбнулась натянутой улыбкой и обняла ее. — Давай забудем все это. Не обижайся на меня. Позвони, если захочешь увидеться.

Наверное, так и воспринимается предательство близкого человека. Сначала ты не веришь. Да, это все вранье или, на крайний случай, неудачная шутка. Ошибка. Недопонимание. Он не мог поступить так, он не такой, он на это не способен. В голову лезут воспоминания обо всем хорошем, о ваших встречах и признаниях, о лучших моментах, и ты ищешь, ищешь в них изъяны, какие-то слова, фразы, жесты, какие-то доказательства неискренности и лжи. И не находишь. И радуешься этому. И снова повторяешь себе, что это вранье, неудачная шутка, ошибка, недопонимание.

А вселенная вокруг продолжает жить по своим законам, которые тебе не нравятся, но которые ты все меньше надеешься изменить.

В какой момент Эльза все-таки начала сомневаться в Алексе? Наверное, это случилось после длинной череды дней, проведенных в ожидании его ответа. Отец продолжал держать ее под замком, отрезанную от всего мира, Кристоф ничем не мог ей помочь, Северина после того разговора о неудачной шутке почему-то стала заглядывать все реже, Димитрий… каждый день Эльза молилась о том, чтобы не видеть его больше никогда. Ей все больше становилось стыдно за свое прошлое бунтарское поведение. Она так бушевала и кричала, но кричать глупо — все равно никто не слышит ее. Вечерами она просиживала на подоконнике, держа в руках фонарик и вглядываясь в темноту. Раньше они с Алексом общались так, если не могли встретиться лично.

Раз за разом она подавала из окна сигналы. "Я здесь". "Я здесь". "Я здесь". Ночная улица молчаливо смеялась ей в лицо, проглатывая лучик света. Никого, разве что случайный прохожий удивится, что там мелькает в одном из окон богатого особняка. Разве Алекс не пришел бы к ней при первой возможности, если уж его отпустили из госпиталя домой? Конечно, ее охрана настороже, но разве он не стал бы за нее бороться? Разве мужчина не должен добиваться любимую женщину? Эльза бы поняла, если бы Алекс держал на нее обиду из-за отца, но она уже написала ему столько записок, столько раз просила прощения и клялась в любви, что он наверняка должен был растаять. Он же не такой, он всегда казался ей добрым и незлопамятным.

Потом появились и другие вопросы: почему она вообще борется, а он — нет? Передать через Северину хотя бы два слова — что тут сложного? Может, Алекс уже сдался? Может, он осознал, что не готов тратить столько сил на то, чтобы быть с ней? Она ведь трудный вариант и сразу его об этом предупреждала. А как же его бесконечные признания и клятвы? Неужели они не стоили ничего, кроме пустого звука? Может… подруга права?

А с чего Северине ошибаться? Они с детства дружили и делили все секреты на двоих. Сколько раз подруга прикрывала Эльзу в ее отлучках из дома? Сколько раз помогала по первой же просьбе, не прося ничего взамен и не торгуясь? Они полагались друг на друга во всем и никогда не подводили. А Алекс… да что она вообще знает об Алексе, кроме того, что он любил и хотел ее?

Да, об этом он часто твердил. Как хочет Эльзу, как думает о ней, как мечтает лечь с ней. Довольно настойчиво, если хорошенько поразмыслить. А Эльзе это льстило, и она смеялась, когда Северина ворчала, что всем мужчинам нужна только постель. Что если Алекс не просто так настаивал? Что если он уверенно шел к цели? Тогда получается, отец ее спас, когда избил его?

И получается, что правила созданы, чтобы как раз защитить ее?

Сомнения — вот червь, который точит фундамент любых отношений, обрушивая их, как карточный домик. Дашь им волю — и уже не избавишься вовек. Что, если родители всегда были правы, а она ошибалась?

В какой момент Эльза поняла, что жить по правилам гораздо легче? В тот вечер, когда они ужинали всей семьей, впервые за долгое время в мире и спокойствии, и Крис по привычке витал в облаках за столом, мать старалась поддерживать разговор на нейтральные темы, отец слушал ее, задумчиво поглядывая на дочь. И было так хорошо, как раньше, когда Димитрий в первый раз на долгое время покинул дом, и Эльзе вдруг подумалось, что эти люди, по крайней мере, никогда намеренно не желали ей зла, а она так долго заставляла их страдать… ради чего? Она подняла голову и произнесла ровным голосом, глядя в одну точку:

— Прости меня, папа.

Виттор вздрогнул, в его глазах затеплился какой-то огонек, а на губах медленно расцвела счастливая улыбка. А на следующий день ей разрешили ходить в школу.

Северина была вне себя от счастья, другие одноклассники тоже с радостью встретили Эльзу, потянулась череда уроков и перемен, вредных учителей и заслуженных оценок, и казалось, будто она и не собиралась это бросать, не планировала уйти за любимым и отказаться от всех привилегий своего положения. Сколько же она пропустила. Назревал осенний бал-маскарад, и девочки обсуждали наряды и тех, с кем отправятся на праздник, а Эльза обнаружила, что не имеет ни подходящего платья, ни спутника.

— Пригласи Хораса, — шепнула ей Северина, показывая на друга Кристофа, который обернувшись, смотрел на них через класс, — он пялится на тебя с тех пор, как увидел после каникул.

Да, лето многое изменило. Ее одноклассники подтянулись и возмужали, вот и Хорас, действительно, начал поглядывать с интересом. Родители знают его, иногда он заглядывал в гости к Крису, и никто не станет возражать, если Эльза отправится на маскарад с ним. Как бы она хотела пойти туда с Алексом. Танцевать в роскошном зале, скрыв лица под бархатными масками, а в конце вечера снять их и поцеловаться у всех на виду. Но если Алекс снимет маску, все поймут, что он не волк, а праздник — только для благородных представителей общества. К тому же, где он, Алекс? Выходя из школы после уроков и дожидаясь мать, Эльза без конца высматривала его фигуру на противоположном конце улицы.