Степанида и 7 женихов (СИ) - Шкот НатАша - Страница 58

«Семь дел в одни руки не берут»

— Евдотья, а можно спросить, как у Вас было с жениховством? Трудно?

— Нет, не особо. Деду твоему туго пришлось. Ну и мамке моей, сплетни по селу пошли. Как меня только местные кумушки не называли. Гадости говорили, мол приворожила лучших хлопцев. Я ж бегала от них, скрывалась. А они, как полоумные караулили меня, дрались между собой. Деда твоего лупили, мало не каждый день.

— Ого.

— Это я сейчас знаю, что надо было потихонечку со всеми познакомиться. Но я разок едва не согрешила с одним, — тут уже у Евдотьи щеки порозовели, — так перепугалась, на улицу нос боялась высунуть.

— А с кем чуть не согрешили? — заинтересовалась Степка.

— С офицером, одним из суженых. Он взрослый был, много старше меня. Красивый…

— Красивее деда?

— Не, дед самый красивый! Но в дни жениховства ведь блажь всякая в голову лезет, стоит с кем из них повстречаться. А офицер тот мужик опытный был, голову кружить умел. Помню в себя пришла, когда на сеновале больно ногу вилами уколола. Глядь по сторонам — батюшки родные, да я голая совсем лежу, а он на мне, тоже без всего! Мы едва до главного не дошли, вовремя те вилы подвернулись. Ох и перепугалась я! И стыдно перед дедом было. Я ведь любила его сильно, а чуть не изменила. Но стоило со двора выйти, тут женихи ждут. В глаза поглядела, головушка сразу ку-ку. Вот я и выбрала для себя лучший путь, дома закрыться.

— Неплохой вариант, — хохотнула Степка, подумав, что пару раз сама так делала, — а в сотый день что? Были «взрывы»?

— Были. Передрались они сильно. Деда смесили в мясо. Поэтому свадебную фотографию мы сделали спустя месяц.

— А что, вы и поженились сразу после той драки?

— А как же! Обвенчались на сто первый день, как положено.

— Ой. Так и мне надо к свадьбе готовится? Платье покупать?

— Обязательно.

— Я думала женится можно когда угодно. Выберу жениха, повстречаюсь… А уж потом, когда-то, поженимся.

— Нет, внучка. В сто первый день повенчаться надобно и силами обменяться. Здесь все строго. С полудня сто первого дня до полуночи. Аккурат уложиться. День дан для венчания и празднества, а ночь — сама понимаешь для чего.

— Понимаю… Еще одна информация в мою корзинку, — Степка почесала загривок, — на этом, пожалуй все, больше инфы я не переварю! А мне еще к дню рождения готовиться… Ой, чуть не забыла. Еще спросить хотела. Как думаете, можно женихам правду открыть обо всем? Они нервные ходят, косятся друг на друга, не знаю как себя с ними вести. Подумала, почему бы не раскрыть им правду? Вдруг поймут? Устрою очередность встреч. Чтоб честно все…

— Если так чувствуешь — делай. Помни, что я про чутье говорила. Оно тебе плохого не посоветует…

«На каждое хотение имей терпение»

— Ну, шо тама? — был первый вопрос, который задала Лукерья, стоило Степаниде «вернуться».

— Тама, отлично! Поговорили! — ответила хозяйка, — я тебе вечером расскажу, а сейчас хочу в сельский совет сбегать. Надо же решить в конце концов, с электричеством, интернетом и прочими бытовыми моментами. Егорыч, ты как? Изучил матчасть? Может тебе еще что-то найти на эту тему?

— Не надобно боле, барышня, хвате. Смекитил я, что к чему. Самое мудреное, куда срань, простите великодушно, выводить. Но и с этим идейка имеется.

— Надеюсь не соседу в огород? — засмеялась Слагалица, вспомнив последнюю «идейку» Егорыча.

— Обижаете, барышня! — загудел Егорыч.

— Ладно тебе, шучу! Думай-думай, куда, хм, срань, выводить! — захохотала, — а я пойду.

— Ты че выражаесси, псина? Срань, срань, не мог покультурнее обозначиться? — донесся до Степки разговор охоронников, пока она поднималась наверх, в новую опочивальню.

— Так, а чаво? — Егорыч милостиво упустил мимо ушей «псину», — дерьмо красивше слово?

— Тьфу на тя! Похабник, — опять завела Лукерья.

— Хто, я? — оскорбился охоронник, — дык ты меня, давеча, шавриком охрестила!

— Ой-ой, кака зазлоба…

— Не задирай унее! — судя по тону, Егорыч начинал злиться.

— Больно надо! Пф!

«О, молодцы, без меня разобрались. И чего они вечно скандалят?» — подумала Степка переодеваясь в свою одежду. Митину она бережно сложила на край кровати.

— Народ, я ушла! — крикнула с порога, одевая теплую куртку.

— Удачливо сбегать! — ответила охоронница.

— Бывайте, барышня! — присоединился Егорыч.

Шагала по дороге Степка в отличном расположении духа. Разговор с Евдотьей много ей объяснил, а когда информацией владеешь, как-то легче будущее представляется.

Женщина словила себя на мысли, что уже не такой уж дикой ей кажется мысль о двоих мужьях. Нет, конечно, она до сих приходила в ужас от мыслей о групповом сексе, но ведь можно как-то и очередность устроить… Жар прилил к щекам и Степка озирнулась по сторонам, словно кто-то мог ее мысли прочесть.

Митя… даже сейчас, всего пару часов спустя от расставания, Степка скучала. Улыбнулась своим мыслям, вспомнив, как они провели время. А когда в памяти всплыло, как Митя гасил «откат», едва не спотыкнулась. Неужели то, что он с ней вытворял, было на самом деле? И он даже пальцем не прикоснулся? Но… как? Блин, стыдно и хочется повторения…

А Гор… с ним сложно. Он бесил, раздражал и… слишком сильно возбуждал. Тело до сих пор горело в том месте, где он тогда ее коснулся. И повторения, вроде не хотелось, но в то же время тоскливо становилось, если представить, что больше не случится. Она вздохнула и приказала себя выбросить эти мысли из головы. «Само собой сложится…»

«Небыль, как вода, а быль, как смола»

Мэр был на месте, но к нему не пустили, попросив подождать в приемной. Степанида присела на стул под пристальным, плохо замаскированным взглядом секретаря. Женщина, до этого что-то выискивающая в бумажной папке, теперь механически шуршала листками, из-под очков поглядывая на посетительницу.

Степка достала телефон, решив потратить время на изучение новомодного девайса, как услышала, что в кабинете говорят на повышенных тонах. Сначала разобрать слов было невозможно, но потом донеслось:

— Никита, я ведь не железная! — прокричал женский голос с нотками приближающихся слез.

— Ко мне какие претензии? — голос мэра звучал хоть и раздраженно, но скорее устало, чем со злом, — сами разбирайтесь!

— Но я ведь не так много прошу, просто поговори с ним…

— Ка-тень-ка… — по слогам процедил мужчина и, кажется, хлопнул по столу, — я глава сельского совета, а не сводня! — от этого вопля у Степки даже телефон из рук выпал.

Она быстро подняла его и переглянулась с секретаршей, у которой от удивления и любопытства, пожалуй от любопытства больше, очки на лоб подскочили.

Дверь распахнулась и из кабинета выскочила знойная красотка, лет двадцати от роду. Степка даже сама засмотрелась, на столько красивой была девушка. Длинные белые волосы подняты в высокий хвост, глаза голубые, брови черные, на губах алая помада. Одета посетительница была в меховой жилет из чернобурки, длинные кожаные перчатки, выше локтя, мини-юбку и сапоги-ботфорты, между сапогами и юбкой выглядывали сетчатые колготки. Или даже чулки.

Повернулась и рыдая произнесла, обращаясь к мэру:

— Я думала, ты мне друг! — хлопнула дверью и выбежала прочь.

На мгновение повисла тишина.

— Это кто? — прошептала Степка.

— Катька, местная королевишна, — так же шепотом ответила секретарша, — дочка местного бизнесмена.

— Грозного??? — опешила женщина.

— Не, другого, тот что молокозавод открыл!

— А-а-а, не знаю такого!

— Да? Я думала вы уже со всеми… холостяками… познакомились… — проронила секретарша и поправила очки, вновь нырнув в документы. Степка покраснела, сразу сообразив на что намекает женщина. «Вот блин, значит соседи заметили! Ну все, прости-прощай репутация, беду я теперь в селе местной блудяшкой, как говорит Лукерья…»

Не успела Степка как следует опечалиться от перспективы стать деревенской «знаменитостью», как дверь в мэровский кабинет опять распахнулась. Честный Никита, собственной персоной, злой, с растрепанными волосами появился на пороге и прогремел своим оперным голосом: