Степанида и 7 женихов (СИ) - Шкот НатАша - Страница 75

Но Митя проглотил воду. Секунду ничего не происходило, а потом он так жарко поцеловал ее, стиснув в объятиях до боли, что Степка испугалась. Того, что потом могло произойти, и едва не произошло…

Водяник целовал горячо, отрывисто, словно с привязи сорвался. Целовал губы, шею, щеки, вновь возвращался к губам, затем снова опускался на шею. Кровь воспламенилась, как сухие ветки от искры и раскаленной лавой смела со своего пути благоразумие. Так страстно Митя ее еще не целовал. Она и не подозревала в нем столько горячности. Да как и в себе, собственно, тоже.

Пришла в себя на мгновение, когда оказалась прижатой к дереву, ногами обхватив Митю за талию. Снизу платье задралось, обнажив голые ноги, а сверху Митя успел стянуть его с одного плеча, добравшись до груди. Он жадно прильнул к манящей вершине, втянул в себя сосок и Степка громко застонала. И именно стон привел ее в чувство. Она оглянулась и увидела, что они стоят недалеко от мостика и их вполне могут увидеть из крайних домов.

— М-митя, — пискнула она, — нас увидят…

Митя, поднял на нее затуманенный от страсти взгляд и хрипло сказал:

— Да-да, сейчас! — потом щелкнул пальцами и… хлынул ливень. Крупный, густой дождь полил, как из шланга. Видимость исчезла, в шаге от них разверзлись хляби небесные.

Степка хотела удивиться, но Митя вновь присосался к ее соску, а его пальцы погладили пульсирующий бугорок сквозь ткань белья. Она застонала и потерялась в ощущениях.

Митя ласкал чувственно, умело и дерзко. Степка не успела понять, как трусики оказались отодвинутыми в сторону, а его пальцы погладили нежное местечко. Женщина закричала, выгнулась в его руках, стремясь ощутить его пальцы в себе и водяник не медлил. Проник в горячее лоно средним пальцем и дыхание у Степаниды сбилось. Она больше не помнила кто она, куда шла и о том, что они слишком приблизились к тому, что бы нарушить все запреты.

Губы терзали сосок, а палец внутри медленно оглаживал стеночки. Степка рыдала, извивалась у него в руках, желая большего. Хотела ощутить его твердыню сначала в своей ладони, затем на месте пальца. Даже всхлипнула от разочарования, когда потянулась к брюкам, но не дотянулась. Сердце колотилось в груди, в голове не было ни единой мысли, лишь голые инстинкты…

Покориться этому мужчине, впустить его в себя, заставить войти глубоко-глубоко и сжать мышцами так, чтоб не мог пошевелиться. Но недолго, на какое-то короткое время, чтоб ощутить их единение и потом утонуть в старом, как мир движении, в котором мужчина доказывает женщине, что он лучший, он сильнейший…

Палец нашел нужный ритм и вонзившись в нее еще несколько раз, поверг в пучину оргазма, в которую она окунулась, как в озеро. До выбитого из груди дыхания, поджатых пальцев и сжавшихся в узел мышц живота. Она кричала, не осознавая этого, сорвав голос, исцарапав в кровь его шею. А он, в свою очередь, порвал новое платье и белье.

Пришла в себя от холода. Открыла глаза и покраснела. Митя глядел на нее «пьяными» глазами, которые сейчас по цвету напоминали штормовое море. Он был серьезен, губы поджаты, а его палец все еще находился в ней.

— Митя, мы… что… это было? — спросила она отчаянно покрываясь краской под его взглядом.

— Я люблю тебя, Панни! — сказал напряженно Митя, — я… люблю тебя…

— Ох, Митя, Митенька… — Степанида погладила его по щеке и сама потянулась к губам, — пожалуйста, дай мне время…

Но Митя не услышал слов. Он понял ее ответ по-своему, считав его с любимых губ. Свободной рукой стиснул талию, прижимая к себе крепче и подвигал пальцем в теле женщины. Степка дернулась пойманной птичкой, пронзенная насквозь новыми ощущениями, не в силах возразить. Внизу живота разгорелся пожар на еще не потухших углях. Предательское тело отзывалось на каждое Митино движение, требуя более откровенных ласк.

Там было все слишком сжато, поэтому он действовал медленно и осторожно. Пощипывал прохладными губами ее губы и томно гладил влажные стеночки.

— М-митя, — через силу выдавила из себя женщина, — я… не могу больше, н-не надо, прошу… не хочу…

— Врешь… — ответил водяник, слегка отодвинувшись, чтоб большой палец его руки коснулся припухшего бугорка, — ты хочешь… — Степка вскрикнула, выгнулась, — ты можешь… — пальцы задвигались синхронно, лаская в двух местах, истекающее желанием тело, — ты любишь…

Покоренная неуправляемостью собственного тела и неожиданными словами Мити, нашедшими отражение в ее душе, Слагалица напряглась, глотнула жадно воздуха, стараясь оттянуть момент, но не смогла… откинула голову назад и кончая во второй раз, издала полу-стон, полу-крик:

— Да-а-а-а… люблю-ю-ю…

Митя, на миг оглушенный ее словами, потерял управление собственной стихией и них хлынул ледяной осенний ливень.

«О ней песни напевают, да сказки сказывают…»

Степка и не поняла, как оказалась у Мити дома. Еще першило в горле от крика, а она уже лежит на круглой кровати, завернутая в полотенце, Митя сидят рядом и глядит странным взглядом. Встретившись с ним глазами она все вспомнила и смежила веки, так как щеки заалели. Митя дождался, пока она вновь распахнет глаза и улыбнулся сияющей улыбкой.

— Что? — буркнула Степка, не зная, куда глаза деть, — я вообще-то… впервые в любви признаюсь! Тем более, что в такой, хм, пикантный момент!

— Лю-би-мая… — протянул Митя, растягивая каждую букву, смакуя это слово на языке, — я тоже…

— Что, ты тоже?

— В любви объясняюсь… — и еще шире улыбнулся, — такое ощущение, что здесь, — он показал на середину груди, — сейчас надвое расколется!

— Да? У меня тоже… — Степка робко улыбнулась в ответ, прислушавшись к собственным ощущениям, — жжется, просится наружу… хочется…

— Да? Скажи… — попросил.

— Не знаю, всего… петь, кричать, наброситься на тебя и…

— И заласкать, поделиться любовью, сделать приятно еще и еще… — у Степки даже уши порозовели от такой перспективы.

— О нет, я больше не могу, — притворно всхлипнула.

— Проверим? — подмигнул абсолютно счастливый водяник.

— Не-е-е-т! У меня ведь не откат! — Степка села на кровати, плотнее запахнувшись в полотенце.

— Не бойся! Шучу! — Митя чмокнул ее в носик и поднялся на ноги, — отдохни!

— А ты?

— Посижу на улице…

— Куда? Нет-нет-нет, а ну иди ко мне! — женщина ухватила его за руку и потянула на себя, — не уходи, когда в душе буря…

Водяник в секунду оказался рядом, распластал по кровати, придавив собой к матрасу. Долго-долго глядел в ее разноцветные глаза.

— Никак не пойму, какой из них красивее?

— Твои красивее! — отмахнулась, — все спросить хочу, а почему они постоянно цвет меняют? То голубые-голубые, то черные, как ночь?

— От настроения зависит, наверное, не знаю, — пожал плечами, — Рыженькая моя… сладенькая… знала бы ты, как я счастлив!

— И я… — Степка обняла его за талию и прижалась изо всех сил, — в один миг все так просто стало и легко. Митенька…

— Что?

— Я рада, что поняла это. Что люблю тебя.

— И я рад, хорошая моя…

— Ты напоила меня водой со своего источника? — спросил Митя через время. Они лежали обнявшись поверх покрывала. Степанида в полотенце, а он в одежде.

— Как ты догадался? Не сердишься?

— Нет конечно, полагаю то, что с нами случилось, из-за нее… Удивительное действие. Меня от чувств едва наизнанку не вывернуло. Надо будет как-то повторить, — улыбнулся.

— Ой ли? — Степка толкнула его локтем в бок, — едва на все запреты не плюнули…

— Это точно…

— Мить?

— М-м-м?

— Не знала, что ты умеешь управлять дождем.

— Я тоже не знал. Это ты так на меня действуешь.

— Как это?

— Помнишь, когда замораживал Грозного с опричниками?

— Такое разве забудешь? — хохотнула Степка, — ты был внушителен, на Гарри Поттера похож, только без палочки.

— Ну, палочка предположим, есть…

— Митя, — Степка расхохоталась и опять пнула его в бок, — знаю я твою палочку…

— Ничего ты не знаешь, — Митя вновь оказался сверху, — но очень скоро…