По ту сторону тени (СИ) - Гринь Анна Геннадьевна - Страница 13

Следуя за Гриффином, девушка поднялась по широким ступеням крыльца к массивным деревянным дверям. Эль охнула, когда, реагируя на движение, датчик включил фонарь у них над головами. В мягком желтом свете заблестел полированный дверной молоток — большая голова льва с кольцом в пасти. Молодой человек один раз небрежно стукнул молоточком на кольце о металлическое основание — и звук гулко разнесся по дому эхом.

"Кто может здесь жить? — удивилась девушка. — Этот дом кажется слишком большим".

Через несколько секунд эхом же прозвучали шаги, внушительно и неторопливо скрипнул, открываясь, замок и одна створка величественно отворилась, явив высокого седовласого мужчину.

Он был одет в безупречный черный костюм-тройку. Манжеты рубашки, белой даже в неровном свете холла, выглядывали из-под пиджака ровно на столько, чтобы были видны серебряные запонки в форме перьев. Из кармашка жилетки выглядывала цепочка, оканчиваясь искусно выполненной птичьей лапкой, чьи цепки пальцы с блестящими коготками обвивали пуговку. В черных строгих ботинках отразился свят фонаря, на миг ослепив девушку.

Внимательный, но немного равнодушный взгляд мужчины скользнул по Эль, задержавшись на потертых джинсах и пыльных кедах, но ни одно движение не выдало его осуждения, хотя оно явно читалось в его чуть прикрытых светлых глазах.

— Мастер Гриффин, — хорошо поставленным баритоном промолвил мужчина, наконец взглянув на раннара, — добро пожаловать домой.

— Добрый вечер, Бертрам, — бросил раннар.

Мужчина открыл вторую створку и отступил вглубь, давая Эль и Гриффину войти. Девушка неловко переступила порог, чувствуя себя Алисой. По крайней мере, холл этого дома навевал именно такие ощущения. Большая хрустальная люстра лишь немного разгоняла тени по углам, отражаясь в черных и белых плитах пола, по правую руку от входа уйму места занимала плетеная подставка для тростей и зонтов, а чуть дальше за ней маячило громоздкое зеркало в широкой золоченой раме. Дальше виднелись двери и коридоры, а слева много места отъедала лестница на второй этаж, под которой виднелась еще одна дверь.

Гриффин без всякого пиетета прошелся по плитке к вешалке между подставкой и зеркалом, стащил и бросил на пол рюкзак.

— Ваш плащ, — невозмутимый, как удав, Бертрам помог раннару снять верхнюю одежду и подступил к Эль.

Она вздрогнула и осторожно улыбнулась мужчине, но тот остался все так же бесстрастен, словно перед ними стоял не человек, а робот.

— Бертрам, это Эль, — представил девушку Гриффин. — Какое-то время она будет жить здесь. Эль, это Бертрам, дворецкий этого дома.

Он больше ничего не добавил, будто все необходимые пояснения уже были озвучены. Девушка вновь осторожно улыбнулась и медленно стащила рюкзак. Снимать куртку не хотелось, хотя в доме не ощущалось холода.

"Меня почему-то знобит", — подумала она вяло.

— Бертрам, надеюсь, у нас есть… — начал раннар, но оборвал предложение и дернулся вперед, чтобы поймать оседающую на пол девушку.

— Нашатырь? — предположил дворецкий.

Гриффин дернул плечом, отмахиваясь от слуги, и внимательно вгляделся в лицо Эль.

— Так и знал, что не стоило обвешивать ее магическими побрякушками, — сам себе под нос прошипел молодой человек. — Это ускорило процесс.

— Мастер Гриффин?

— Бертрам, так у нас есть гостевая комната?

Дворецкий обиженно фыркнул, подхватил рюкзак Эль за ручку и, чуть отставив от его себя, направился к лестнице.

— Я много раз вам говорил, мастер Гриффин, что не могу поддерживать весь этот дом в надлежащем порядке самостоятельно, но вы оскорбляете меня, думая, что я полностью запустил поместье, — нравоучительно произнес он. — Да, в этом доме есть готовые к проживанию гостевые покои. Думаю, леди подойдет третья комната слева, лавандовая, там прекрасный вид на яблони в саду.

Гриф закатил глаза, но смолчал, позволяя Бертраму разглагольствовать, пока он поднимался следом за ним с Эль на руках. Пока девушка выглядела так, будто просто упала в обморок, но раннар знал, что за этим последует — видел сквозь призму тени, как все сильнее и сильнее начинает вспыхивать кожа Эль, с каждой секундой все больше утрачивая человеческую серость. Пройдет время — день, два, неделя — и все прежнее опадет, осыплется, как шелуха.

Бертрам распахнул перед Гриффином дверь в комнату и с невероятной для его роста ловкостью просочился мимо мастера вперед. Дворецкий зажег верхний свет, опустил рюкзак на банкетку и откинул покрывало на кровати.

Эль на секунду открыла глаза, когда раннар укладывал ее и стаскивал кеды. Девушка вяло обвела взглядом полок и, вновь зажмурившись, спросила:

— Что со мной?

— Все будет хорошо, — заверил ее Гриффин, снимая кольца и браслеты с рук девушки. — Ты в безопасности.

"Разве это важно сейчас? — про себя удивилась Эль. — Хотя. Возможно".

Ее чуть-чуть знобило, в груди, где-то рядом с сердцем, появилась ледышка и с каждой секундой становилась все больше.

— Холодно… — прошептала Эль.

— Хорошо, — Гриффин кивнул. С нечеловеческим проворством он вытряхнул Эль из куртки, почти ее не тревожа, а после по самый нос укутал теплым пушистым одеялом. А потом еще поданным слугой пледом.

— Я подготовлю грелки, — решил Бертрам и неспешно покинул комнату.

Гриффин покивал, хотя мужчина уже не мог видеть этого, и вздохнул. Он присел на корточки, наблюдая за девушкой, а она свернулась калачиком и замерла с гримасой боли на вмиг осунувшемся бледном лице.

— Все будет хорошо, — прошептал молодой человек, не зная, слышит ли его Эль. — Но… нужно потерпеть.

Люди верят, что необъяснимые им силы не существуют сами по себе. Они верят, что мы так же следуем воле кого-то, кто стоит над нами. Но мы лишь муравьи, чья цель — сохранение равновесия во вселенной. И сила, движущая нами, превосходит волю любого правителя. По крайней мере, это правдиво в отношении многих из нас…

Из дневников Гриффина

Сначала пришел жар. Он заполнил собой каждую клеточку тела Эль, причиняя боль, сжигая заживо. Легкие горели, и девушка не могла даже шептать. Просто шевелила губами, прося то ли воды, то ли быстрой легкой смерти. Она не думала, что кто-то отзовется, но каждый раз ее щеки касалась прохладная ладонь, а через секунду по телу растекался блаженный холод. Эль вздыхала, растягивала растрескавшиеся губы в болезненной улыбке и вновь проваливалась в сон.

Потом под тяжелое одеяло пробирался холод. Он колющим инеем поднимался от пальчиков на ногах, по-хозяйски обнимал Эль и нашептывал свои зимние бесконечные сказки. Девушка плакала, выла в голос и тряслась. Но вновь появлялся кто-то, подсовывал под ноги громадную грелку, завернутую в махровое полотенце, растирал ладони Эль и заглушал голос холода.

Девушка не слышала, что и кто ей говорил. Различала лишь несколько слов, удивляясь им. Неужели всего второй-третий-четвертый день? Ни недели? Ни годы? Ни столетия? Ни бесконечность? Всего несколько дней?

Но удивление быстро проходило, сменялось тревожным коротким сном.

Сны пугали. Они полнились образами, неясными символами, незнакомыми и совершенно чужими воспоминаниями, голосами, что нашептывали, рассказывали и вели куда-то еще глубже. Там, в полной темноте, время замирало и даже сны казались тягучими и медлительными, а образы в них — кадрами на замедленной перемотке.

Временами Эль начинало казаться, что она Алиса, падающая вниз по кроличьей норе. По огромной и бесконечной кроличьей норке клептомана. Со всех сторон девушку окружали мириады предметов и замерших в нелепых позах существ. То и дело появлялся высокий седовласый мужчина в костюме-тройке, вынимал из жилетного кармана серебряные часы и строго возвещал время суток.

"Его зовут Бертрам, — изредка вспоминала Эль. — Он живет в странном доме, похожем на старинное поместье, и называет Гриффина мастером".