Леди Удача (СИ) - Каммингс Мери - Страница 3

Принять душ (сиречь, запершись в кабинке вокзального туалета, раздеться догола и обтереться с ног до головы мокрой губкой), освежить влажной платяной щеткой юбку, поднять иголкой "дорожку" на чулках — все эти нехитрые премудрости Лорен освоила быстро. Постирать трусики или блузку тоже вроде бы несложно, особенно если в туалете есть теплая вода — но где их потом сушить? Хорошо хоть гладить блузку — слава изобретателю капрона, — не приходится.

Пришлось отказаться от роскошных, лелеемых еще со школы золотисто-медовых локонов. Когда их сменила короткая стрижка а-ля Делла Стрит, Лорен проплакала весь вечер. Но что делать — промыть длинные волосы в вокзальном туалете невозможно, да и парикмахер заплатил за них не скупясь — целых десять долларов.

Деньги от подворачивавшихся заработков уходили и на камеру хранения, и на химчистку, и на автобус — она, конечно, старалась ходить везде пешком, но Нью-Йорк — город большой, и не всегда удавалось сэкономить. На еду почти не оставалось, о возможности же снять хоть какое-то жилье, тем более выкупить "арестованный" прежней квартирной хозяйкой чемодан приходилось лишь мечтать.

А нормальной работы не было. Подавальщица в спортивном баре — сальные взгляды завсегдатаев, мизерные чаевые и пропитавший всю одежду тошнотворный запах пива и курева; там она продержалась больше месяца, пока не огрела одного из посетителей подносом в ответ на смачный шлепок по заду. Официантка в ресторане — там было как раз неплохо, но не повезло: простыла, вышла на работу с температурой, еле держась на ногах, и облила клиента соусом.

Еще, очень недолго, была швейная мастерская — угнаться за работавшимися там мексиканками Лорен так и не смогла. Раскладчица товара в сетевом супермаркете — самое лучшее место, но, увы, изначально временное — пока не вернулась из отпуска постоянная работница; туда Лорен иногда захаживала — вдруг кто-нибудь соберется уволиться? Судомойка, ночная продавщица в магазине на заправке, уборщица в спортклубе…

Сейчас бы она не отказалась ни от одного из этих мест — даже спортивный бар бы вытерпела — но все равно это было не то, ради чего она бросила Глен-Фоллс и приехала сюда.

А приехала она — чтобы петь.

Она говорила и говорила, перескакивая с одного события на другое и вновь возвращаясь к первому: пару раз даже слезы на глазах выступили. До смерти хотелось выговориться и почему-то легче было рассказать обо всем этом незнакомцу, человеку, про которого она не знала ничего — даже имени; так порой пассажир в поезде под стук колес поверяет свои самые сокровенные тайны случайному соседу по купе.

Бородач слушал — хорошо слушал, внимательно, и поглядывал на нее по-добому, без иронических улыбочек и "остроумных" замечаний. Сочувствовал — судя по тому, что подвинул в ее сторону все три вафли. Потом, как-то незаметно на ящике перед ним снова оказалась ее туфля — он возился с ней, но продолжал молча слушать, и лишь когда Лорен сказала, что приехала в Нью-Йорк, чтобы петь, переспросил удивленно:

— Ты что — петь умеешь?

— Да, — это она могла ответить с уверенностью. — Я даже в рок-группе солисткой была.

К чести бородача, он не стал тут же просить ее "А ну-ка, спой", а лишь вздохнул. Покрутил в руках туфлю, сказал:

— Вот, вроде готово… Теперь нужно только подождать, пока клей намертво схватится — думаю, часов трех хватит.

— Как три часа? Мне же… мне же идти надо, — У нее на сегодня был четкий план — взбодрившись кофе, пройти от начала до конца всю эту улицу, заглядывая в каждый магазин и кафе и спрашивая, нет ли у них работы. А через три часа — это она как раз под обед попадет.

— Ничего не поделаешь — это клей такой, — пожал плечами мужчина, — схватывается намертво, но небыстро.

— Я работу здесь поблизости поискать хотела, — угрюмо пожаловалась она.

— Ну… мои кроссовки тебе все равно не подойдут. — Он снова пожал плечами, спросил после паузы: — Как тебя хоть зовут-то?

— Лора… Лорен Фолкрум… То есть Хейли, Фолкрум — это по мужу.

— Так ты еще и замужем?

— Разведена. — Это еще одна причина, по которой она никогда не сможет вернуться в Глен-Фоллс.

— Майкл Кири, — сказал мужчина, вставая.

Только когда он сунул ей руку, Лорен сообразила, что это он представляется, и рукопожатием довершила знакомство.

— Вот что, Лора-Лорен, — заявил бородач. — Мне нужно поработать. Ты можешь здесь побыть пока — только, пожалуйста, сиди тихо и не отвлекай меня. — Отошел к багажнику, порылся там и кинул на землю перед ней пару потрепанных кроссовок. — Если надо — туалет там, — махнул рукой в строну лифта.

В туалете она пробыла довольно долго — благо была теплая вода и дармовое мыло с запахом лаванды, вымыла голову и помылась сама, использовав вместо губки скомканное бумажное полотенце. Пожалела, что не выпросила у Майкла какую-нибудь футболку — тогда можно было бы и блузку постирать.

За все это время в туалет никто не зашел — красота, не то что на вокзале.

Вернувшись к "Империалу", она обнаружила, что на ящике стоит портативная пишущая машинка, и Майкл, сидя перед ней, что-то печатает — быстро и уверенно. Вот бы ей так научиться — тогда бы и на место секретарши можно было претендовать.

На нее он даже не взглянул. Лорен тихо прошла и села обратно на пассажирское сидение машины. С соседнего, водительского кресла ей вильнула хвостом собачонка.

Печатал Майкл довольно долго — порой останавливался, задумывался, потом снова начинал печатать — то медленно, то чуть ли не с пулеметной скоростью. Лорен со скуки успела досконально изучить найденную на заднем сидении рекламную газетенку, а он все продолжал печатать. Прошло больше часа, прежде чем, подняв голову, он окинул окружающее рассеянным взглядом и, наткнувшись нее глазами, посоветовал:

— В багажнике парочка старых журналов есть — можешь пока взять почитать.

— Ты писатель, да? — осмелилась спросить Лорен — раз он первый заговорил, то, наверное, можно?

— Нет, журналист. — Сморщился, сделал такой жест, будто отгонял муху: — Все, все, не мешай, — и вновь склонился над машинкой.

Каблук приклеился на славу, то есть намертво. Она примерила, прошлась взад-вперед — будто и не отламывался. Майкл, на сей раз встав со своей скамеечки, с улыбкой следил за "испытанием" и, когда она вернулась к машине, встретил ее словами:

— Ну что — все в порядке?

— Да — как новенький, — обрадованно откликнулась Лорен. — Спасибо тебе.

— Да не за что, — усмехнулся он.

— Нет, ну… — хотелось на прощание сказать ему что-то хорошее. — Знаешь, я всегда считала, что нью-йоркцы сухие и безразличные — с человеком хоть что прямо у них на глазах случись, мимо проходят. А ты не такой.

— Такой же самый, — усмехнулся он. — Просто там, на улице, я вдруг подумал, что мы с тобой, считай, товарищи по несчастью.

— То есть?

— Помнишь, я сказал, что домой к себе тебя не приглашаю? — Лорен кивнула. — Так вот, я тебя обманул — на сегодняшний день другого дома, кроме "Леди", у меня нет.

— Какой еще леди? — ошарашенно спросила она.

— Вот этой, — он похлопал ладонью по крыше автомобиля. — Машину мою так зовут — "Леди удача".

— Ты что — шутишь? — неуверенно спросила Лорен.

— Почему? Если можно так назвать лодку или яхту…

— Да нет, я не про это. Я про то, что ты до того сказал, про… — она от неловкости замялась, — дом.

— А-а… — Майкл усмехнулся. — Нет, я не шучу. Я уже третий месяц живу здесь, на стоянке, и сплю в машине.

— И тебя не гонят?

— Кто ж меня прогонит — автомобиль мой, место на стоянке оплачено до конца года.

— Но…

— Ладно, ты куда-то, вроде, торопилась? — Похоже, он уже жалел о том, что разоткровенничался, и решил побыстрее ее спровадить.