Осколки памяти (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис" - Страница 33

Натали вытащила из самого большого пакета перевязанную золотистой атласной лентой коробку и принялась благоговейно распаковывать покупку. Внутри лежало завернутое в тонкую шуршащую бумагу нарядное платье.

— Год копила, — осипшим голосом прошептала подруга, прикладывая к себе струящийся зеленый шелк. — От самого Раллена, представляешь?

В моей гардеробной висело не меньше десятка платьев от Раллена, но я изобразила бурный восторг и принялась разглядывать обновку.

— Ты будешь самой красивой девушкой на балу.

Натали зарумянилась, глаза ее блестели.

— Ой, скажешь тоже. И еще вот полумаска. И туфельки. И… ты ведь одолжишь мне свои серьги с изумрудами? Ну, пожалуйста.

Ее просьба удивила меня. Одолжить серьги? Но потом я припомнила рассказы опрашиваемых подружек убитых девушек. Оказывается, у них было принято меняться дорогостоящими предметами туалета. Возможно, Натали, выросшая в бедной семье и во время учебы снимавшая квартиру на паях с сокурсницами, не видела в своей просьбе ничего необычного.

— Ну, Ники, ну, пожалуйста.

Она сложила руки умоляющим жестом перед грудью и заглядывала мне в глаза. Подавив неуместный внутренний протест, я нехотя кивнула. К тому же, надо сказать, серьги с изумрудами я не слишком любила. Их подарила мне бабушка, притом произнесла, вручая подарок, на редкость нелицеприятную речь. Смысл ее сводился к тому, что пора бы уже внучке не маяться дурью, а остепеняться. Мол, вот уже и двадцать один год, а ума, как у пятилетней.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — завизжала Нат и захлопала в ладоши.

Как хорошо, что хоть кто-то радуется предстоящему празднику. Потому что мне самой меньше всего на свете хотелось потратить вечер на бестолковое общение с надоедливыми неинтересными людьми. Но деваться некуда — нанести оскорбление мэру отказом я не могла.

Логану приглашение доставили в "Континенталь", хотя я не сомневалась, что мэру уже прекрасно известно, где его светлость фактически живет. Мистрис Паркер наверняка все разнюхала и доложила супругу. Мысль о том, что милейшая Нелли вцепится в меня на приеме не хуже охотничьего пса и не отпустит, пока не выведает все интересующие ее подробности, немного пугала. Зато ее муженек теперь точно поостережется делать мне двусмысленные комплименты: не пожелает заполучить себе врага в лице Логана.

Мне тоже пришлось обзавестись новым платьем, светло-синим, с глубоким декольте, обнажавшим плечи. К такому платью подходил доставшийся от прапрабабки сапфировый гарнитур, так что об обещанных Натали серьгах я вовсе не сожалела. Серебристая полумаска могла рассматриваться скорее как дань традициям: она почти ничего не скрывала, оставляя меня легко узнаваемой. Как и полумаски других гостей. Вот пару столетий назад на балу в Ратуше веселились совместно знать и простолюдины, и тогда понять, что перед тобой, было невозможно, разве что предположить по богатству костюма. Маски надежно закрывали лица, балахоны укутывали тела, волосы прятались под париками. Теперь же вычислить любого гостя труда не составляет.

Гудвин тоже получил приглашение от мэра: напарник происходил из древней дворянской семьи, многие поколения его предков служили Хекстонам. Правда, особым богатством род никогда не мог похвастаться: пращуры Джона любили покутить и спускали значительные суммы на веселые пирушки и азартные игры. Но на службу в Управление приятель пошел вовсе не из-за безденежья, о нет. Ему после смерти отца осталось наследство, вполне достаточное, чтобы прожить пусть скромно, но ни в чем не нуждаясь.

— Я был восторженным юнцом и жаждал восстанавливать справедливость, — так пояснил мне Джон выбор профессии как-то в пабе за кружкой золотистого эля. — Отцу не слишком понравилось мое решение, но он не дожил до того дня, когда я окончил колледж. Иначе бы точно попытался надавить авторитетом и запретить мне работать в Управлении.

— На тебя надавишь, — хмыкнула я тогда.

Гудвин отхлебнул еще эля.

— А причем здесь я? Старикан подкатил бы к Лоренсу. Это за тебя шеф стоял горой и пошел на открытую ссору с покойной леди Донн, а у меня, увы, уникальных способностей не имеется.

Тогда, помнится, меня больно ранил намек, что я получила место штатного менталиста лишь из-за отсутствия других кандидатов, но вскоре я признала правоту напарника. А еще удивилась сходству наших судеб. Мною двигали те же мотивы, да и авторитарностью бабушка ничуть не уступала мистеру Гудвину.

Сейчас я пыталась отговорить Джона от посещения Ратуши. Напирала на то, что его не так давно выписали из госпиталя, что его здоровью не пойдет на пользу бессонная ночь, что шум, громкая музыка и танцы — не то, что требуется человеку, пострадавшему от удара по голове. Все мои аргументы разбивались о жалобное:

— Ну что, мне и повеселится нельзя? Да я скоро сдохну от скуки, Донн.

— А твоя повязка будет здорово гармонировать с праздничным нарядом, — съехидничала я, исчерпав доводы.

Джон не смутился.

— Подумаешь. Нацеплю парик, делов-то.

Крыть было нечем. В конце концов, кто я такая, чтобы запрещать Гудвину идти на бал? Если хочет развлечься — это его право. Вот только поселившееся внутри дурное предчувствие не утихало, тревога снедала меня с каждым днем все сильнее. Подсознательно я ожидала неприятностей, но даже представить не могла, откуда они явятся.

Город принарядился к празднику. На деревьях развесили яркие разноцветные фонарики, дома украсили гирляндами из еловых ветвей и падуба. Центральная площадь превратилась, как и всегда с приходом зимы, в ярмарку. Над торговыми рядами витали ароматы специй, горячего вина и аппетитных жареных колбасок. Помнится, в детстве мне все хотелось попробовать и пирожков с луком и ливером, и перченых колбасок, и горячего имбирного чаю, наливаемого из огромного пузатого медного чайника с блестящими боками, и сахарных леденцов на палочках, вот только бабушка брезгливо поджимала губы и ускоряла шаг. Она накрепко вбила мне в голову, что есть на улице — неприлично. От этого предубеждения я избавилась, только придя работать в Управление. Полицейские как раз очень любили ярмарочные лотки за возможность вкусно и недорого пообедать, заглянув между делами на площадь.

Ратушу тоже подготовили к торжеству. Перед зданием застыли ледяные скульптуры, изображавшие персонажей древних легенд. Восхищенная детвора ходила кругами, рассматривала фигуры. Самые смелые норовили прикоснуться, но бдительный стражник отгонял безобразников. На ступени постелили широкую ковровую дорожку, прикрепили ее железными штырями. К вечернему приему все было готово.

Мы с Логаном собирались появиться в Ратуше вместе и не отходить друг от друга, всячески демонстрируя, что нас связывают нежные отношения. Я еще до начала приема поняла, как непросто мне будет выдержать этот вечер. Даже сидеть рядом с ним на заднем сиденье плавно едущего по заснеженному городу мобиля оказалось нелегким испытанием. Знакомый запах свежести с древесными нотками волновал меня, а тепло тела Реймонда, казалось, ощущалось и на небольшом расстоянии. Хотелось забыться, положить голову ему на плечо, почувствовать надежность крепких объятий. Я кусала губы, отворачивалась, упорно смотрела в окно на проплывавшие мимо фонари и ярко освещенные прямоугольники окон. Ненадолго вздохнула с облегчением, когда мы уже оказались в Ратуше и нас разделила шумная толпа. Нелли Паркер выцепила меня под локоть почти сразу же и потащила в укромный закуток.

— Ну, — требовательно произнесла она и уставилась мне в лицо жадным взглядом. — Рассказывайте, Николь.

— О чем? — растерялась я.

— Да обо всем, — велела супруга мэра. — Правда ли, что ее величеству каждое утро на завтрак подают оранжерейный ананас?

Я решила, что ослышалась, и даже потерла уши ладонями.

— Простите?

Мистрис Паркер раздосадовано притопнула.

— Только не говорите, что не расспросили его светлость.

— О завтраке ее величества? — продолжала недоумевать я.