Первая после бога (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 37
- Предыдущая
- 37/66
- Следующая
Присмотрелась – нет, не истощён. Анатомия такая.
– Ба-атюшки, – растеряв весь профессионализм, по-бабьи ахнула доктор, – эльф!
– Вот именно, – как-то неуверенно кашлянул заведующий общей хирургией.
Дира оглянулась, но собственное начальство не обнаружила. Только потом вспомнила, что Лангер ещё с утра в департамент укатил.
– Придётся вам тут родное отделение представлять, – злорадно констатировал завтравматологией. – Нейрохирургов с достойной квалификацией в больнице больше нет.
Надо полагать, что квалификация Шеллера, вместе с ней сегодня в отделении дежурившего, волшебным образом съехала ниже плинтуса.
– Какая квалификация? – пролепетала Кассел, в ужасе переводя взгляд со слабо мерцающих проекций на бледного до синевы пациента. И судорожно пытаясь вспомнить, какого цвета у эльфов должны быть нормальные кожные покровы. Воспоминания терялись в миражах отрывочных знаний, полученных на факультативе первого курса. – Я первый раз живого… э-эм… Представителя этого народа… Или расы? В общем, впервые вижу!
– Жителя Поднебесной державы, – ненавязчиво подсказал кто-то политически грамотный.
– Да какая разница, хоть горшка! – огрызнулась Дира. – У него в затылочной части гематома с яйцо!
– Вот именно, – веско надавил травматолог. – А ещё перелом нижних конечностей и массированное внутрибрюшное кровотечение. Что же до гематомы… То все мы существа разумные, разницы нет.
– Все мы разумные, – согласилась Кассел, – только мозги у всех по-разному устроены. И что там у него, я понятия не имею.
– Ну так посмотрите глазками, – злобно посоветовал хирург. – Кроме того что это разумное существо, напоминаю вам, коллеги: перед нами не просто пациент, а, на минуточку, посол страны, которая является потенциальным противником Империи.
Вот, казалось бы, и не шарахнешься – места просто нет. И так стояли, друг друга плечами задевая. А тут все отшатнулись от несчастного эльфа, словно он и впрямь чумной. Справедливости ради стоит заметить – Диру стадное чувство не подвело, тоже в сторону подвинулась.
– Ну-у, у них же в посольстве есть, наверное, какой-нибудь врач? – неуверенно спросил кто-то – не рассмотреть за чужими спинами, кто именно.
– Какой-то есть, – мрачно ответил травматолог, – уже связались, едет. Готов консультировать. Но честно признался, что ничего серьёзнее насморка он никогда в жизни не лечил. Да и прибудет часа через два. Дороги полиция перекрыла.
– Нет у нас двух часов, – Кассел тоже решила голос подать и тут же об этом пожалела. – Честно, я не знаю, что с его головой, но вот с таким разливом в животе он вряд ли долго протянет…
– Значит, соглашаемся на операцию по жизненным показаниям? – обрадовался кардиолог. Правильно, ему-то что грустить? – Теперь надо решить, что первое берём, коллеги: голову или живот? А, может, всё сразу?
Вот тут-то и вспомнилась Дире утренняя шутка про трепанацию и кесарево. Уж сколько раз сама себе обещала за языком следить, а всё без толку.
Конечно, ни о каком всё и сразу и речи не шло. Пришлось Кассел с хирургом сцепиться. К счастью, победила логика и здравый смысл. Решили, что сначала кровотечение остановят, стабилизируют, а потом и за голову возьмутся.
Несчастный завотделением в операционную как на плаху входил. И взгляды его, на Диру бросаемые, лёгкой смерти врачу не сулили. Но деваться некуда – взялся руководить. Наверное, такой единодушной и горячей молитвы, из больницы идущей, Близнецы ещё никогда не получали. Вероятно, потому и не ответили Боги – удивились очень.
Начали неплохо, по-деловому и без лишней нервозности. Да и могло ли быть по-другому, если у стола сплошь кандидаты да доктора наук собрались? Нейрохирургу даже неудобно стало. Почувствовала себя школьницей, затесавшейся среди учёных мужей. Ей бы не своей очереди ждать, а крючки держать. И то, если позволят.
А на девятой минуте операции пациент, наплевав на мага-гипнолога, распахнул зелёные с настоящими золотистыми блёстками глаза, судорожно вздохнул. И умер.
Реанимировали дружно – всей кандидатско-докторской бригадой – и с энтузиазмом. Но, к общему и вполне искреннему сожалению, безрезультатно.
[1] Кесарево (кесарево сечение) – родоразрешающая операция, при которой новорождённый извлекается через разрез на матке.
[2] В помещениях, где содержатся послеоперационные больные (роженицы, люди с ослабленным иммунитетом), срезанные цветы держать нельзя. Т.к. застойная вода является источником инфекции.
[3] Плащевые носилки – мягкая конструкция, без жёсткого каркаса (вместо ручек могут быть петли).
Глава одиннадцатая
Глава одиннадцатая
Прежде магию путали с медициной, а ныне медицину путают с магией
Расхождение диагноза третьей категории – это ночной кошмар любого врача. Вторая тоже не сахар, но третья… Если врачебно-консультационная комиссия признает: неправ ты, дорогой доктор, в доску не прав – остаётся только мылить верёвку и вешаться самому. Не так мучительно выйдет.
Ведь как оно получается? Лечишь ты, лечишь человека, а он возьми и помри. Бывает, эликсира бессмертия пока не придумали. И, повздыхав о бренности всего сущего, отправляет врач теперь уже не пациента, а его тело в морг. Естественно, приложив к нему историю болезни. С указанием диагноза. То есть, подробным и желательно внятным описанием: как, в каких количествах, чем и, главное, от чего ты его спасти пытался.
Но у паталогоанатома на это дело своя точка зрения иметься может. Ему проще – собственными глазами увидеть всегда надёжнее. И даёт «посмертный хирург» своё заключение, с диагнозом, в карте болезни указанным, несовпадающее.
Вот тут и появляются на сцене те самые категории. Вроде бы, какая разница? Доктор не сумел правильно определить заболевание и человек умер! Как не поверни, а кошмар и скандал. Так, конечно, да не так. Ошибка ошибке рознь.
Например, подобрали СЭПовцы человека на улице. Пациент без сознания, ни на что пожаловаться не может, но и ярко-выраженных симптомов или травм у него нет. Что с таким делать? Обследовать, естественно. А он возьми да отправься к праотцам, не дождавшись сканирования, хотя маг-техник к нему со всех ног спешил. Чья тут вина? Ничья, судьба такая. Вот это и есть расхождение первой категории.
Вторая чаще всего случается с бездомными, стариками и хроническими больными. Например, поступает в стационар пациент с запущенным раком. И в карте у него онкология синим по белому прописана, и метастазы везде. Ну, всё, время его пришло. Конечно, какую-то помощь ему окажут, облегчат последние часы, как могут, но чуда никто не ждёт и концу не удивляется.
А в заключение паталогоанатома написано: от сердечной недостаточности помер. Разве у ракового больного не может сердце сдать? Ещё как может. Получается, проморгал доктор, упустил – полностью твоя вина. Остаётся ждать, что комиссия скажет. Если решат, что на исход это никак повлиять не могло ¬– всё равно бы умер – живи дальше. Если же влепят врачебную ошибку, то вспоминай о верёвке.
Ну а третья, как уже сказано, кошмар самый настоящий: неправильно поставленный диагноз или неверно выбранная тактика. А попросту говоря: залечили больного до смерти. В такой ситуации вертись не вертись, оправдывайся не оправдывайся, а на лицо самое натуральное преступление. Посадить, может, и не посадят, но лицензии лишат запросто. Вместе с правом заниматься медициной.
Хотя, за посла и посадить могли.
Потому заверениям Лангера, что ничего страшного не происходит и комиссия не суд, никто не верил. Все светила, которым Хаос подсуропил в той проклятой операционной оказаться, бледнели, потели и мямлили, как нерадивые студенты перед строгим экзаменатором. А зав общей хирургии и вовсе, кажется, на грани обморока пребывал.
Впрочем, Дира себя не лучше чувствовала.
– Я попрошу присутствующего здесь нейрохирурга прояснить для несведущих значение термина «вклинение продолговатого мозга», которое и послужило причиной смерти уважаемого посла, – потребовала глава комиссии.
- Предыдущая
- 37/66
- Следующая