Первая после бога (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 63

Спасает только темнота и кленовая ветка за окном. Когда светло – она качается, когда темно – скребётся в стекло, будто внутрь просится. Листья на ней наливаются красно-оранжевым, темнеют, а потом начинают исчезать. Просыпаясь, она пересчитывает кленовые пятерни. Их становится всё меньше.

И опять дверь открывается – Нейрор пришёл, кто же ещё?

– Уй-ти…

– Всё, ты меня достала, Кассел!

Ну и слава Деве Луне. Может, теперь в покое оставит.

Светло, потом темно. И снова светло. С ветки три листа пропало. Приходила санитарка, медсестра заглядывала. Они что-то делают, но всё равно приведениями кажутся. Скользят мимо полупрозрачные. Даже когда к здоровой руке прикасаются, почти не чувствуется.

А дверь всё же опять открывается – в реальности, а не призрачном мареве. Нейрору всё неймётся?

– Здравствуй, Дира…

Мать в палату зашла, держа платок в руках. Губы подрагивают, брови страдальчески задраны. Неужели действительно заплачет?

Кассел приподнялась, вцепилась правой рукой в поручень кровати, садясь.

– Ма-ам?..

Нет, не заплакала. Глянула мельком и отвернулась к окну: спина прямая, профиль гордый, тонкие пальцы сжимают платок, изумруд в кольце поблёскивает сдержано-благородно.

– Я знала, что ничем хорошим ты не закончишь, – заговорила негромко, размеренно, будто с листа читая. – Это всё проклятая кровь Ван’Касселов в тебе. Ни малейшего понятия о чести и долге, ни крохи ответственности. Только завиральные идеи. Но мне и в кошмаре не могло присниться подобное.

Леди повела рукой, словно хотела на постель указать, но передумала. По-сорочьи быстро глянула, на мгновение всего контроль над лицом потеряв. Но и этой секунды хватило, чтобы понять: ничего, кроме брезгливости, госпожа Ван’Кассель не испытывает.

Мать подняла-таки платочек, но не для того чтобы глаза промокнуть – к носу поднесла. Хотя, наверное, в палате и вправду пахло… не очень. Уборка уборкой, а лежачие больные розами не благоухают.

– Прежде чем решаться на свои эскапады, ты могла бы подумать, что станет с остальными, со мной. И как мы дальше будем жить? У тебя теперь даже мужа нет, способного оплатить содержание…

– Н-да, – хмыкнул Нейрор, почесав ногтём щеку – небритую. И седой тут был, просто Дира его не сразу заметила. – Я на другой эффект рассчитывал. Выйдите-ка, леди Ван’Кассель.

– Но я…

– Вам сказано выйти, – спокойно так сказал. Посторонившись, пропуская даму, презрительным взглядом его наградившую, в коридор. В сторону дочери Хэрра даже головы не повернула. – Извини. Я, правда, другого ждал.

Дира даже если и могла – не ответила бы. Оказывается, ничто способны чувства испытывать. Стыд, например. От которого хочется где угодно очутиться – хоть на Луне, хоть в Хаосе – но только не здесь.

– Хреновый из меня терапевт, – Март провёл пятернёй по выстриженному ёжику. – Но я уже просто не знаю, как до тебя ещё достучаться!

– За-ем?

Вот уж лучше бы рот на замке держала – меньше бы слюнями булькала.

– Зачем, зачем?! Затем! – рявкнул Нейрор. – Мне доктор Кассел нужна, вот зачем! А ты с какого-то перепугу помирать собралась!

– Я не… – слово «доктор», конечно, выговорить она так и не сумела, вышло лишь бессмысленное блямканье.

– А кто ты? Решила переквалифицироваться в вязальщицу носков? Или в цветочницу? Всех излечим, кроме себя? Вот уж никогда бы не подумал, что перед такой мелочью ты пасанёшь! И…

Он что-то ещё кричал, даже руками размахивал. Только Дира его уже не слышала. Хотела было возразить, мол, никакая это не мелочь. Но не сумела даже рта раскрыть – челюсть свело судорогой и горло будто пятернёй сжало. А на сложенные поверх одеяла ладони быстро-быстро закапали… слёзы?

Как это так получилось, Кассел и сама не поняла. Но получилось вот. Дира действительно рыдала, размазывая сопли по нейроровскому халату, за него же цепляясь. А Март её по голове гладил, бормоча что-то бессмысленно успокаивающее.

Вероятно, чудеса на свете всё же случаются.

***

Платье было хорошо. Наверное. По крайней мере, плохое бы Бэра не выбрала. Уж в чём, в чём, а в моде и дорогих шмотках кузина разбиралась. Но обилие страз и кружев – а из чехла ещё и перья высовывались – Диру откровенно смущало. Конечно, выписка – это знаковое событие. Но для вечернего наряда как-то мелковато.

– Я просила одежду мне привезти, – Кассел решительно застегнула мешок. – Сомневаюсь, что за несколько месяцев мода настолько изменилась, что в шелках по улицам ходят.

– По улицам в чём только не ходят! – отмахнулась Бэра, в картинной позе на больничной койке развалившись и пощипывая ей же принесённый виноград. – Но вообще-то прямо отсюда мы едем в Иллюзион, потом в ресторан, а дальше…

– Кутить, я знаю, – мрачно перебила веселящуюся сестрёнку Дира. – Но в этот раз без меня. Во-первых, мне нельзя. А, во-вторых, ни малейшего желания веселиться не испытываю.

– А к чему желание испытываешь? – кузина приподняла тонко выщипанную бровку. – К тоске и страданиям?

Кассел молча прохромала к окну, за которым снег сыпал, смазывая чёрную обнажённость деревьев и могильную мрачность прелых листьев. Не первый снег в этом году. Но набухшие серо-сизые тучи дарили надежду, что этот не растает.

Дира села на подоконник, подтянула ногу. По палате она уже и без трости передвигаться могла, а вот для того, чтобы в коридор выйти, палка всё ещё требовалась. И икру порой судорогой сводило.

– Диагноз ясен, – пропела Бэра. – Страх неизвестности и непонимание, как жить дальше. Ну так давай я тебе объясню. Сейчас мы превращаем гнездо на твоей голове в причёску, рисуем лицо, ты напяливаешь это шикарное платье и…

– Я же сказала, что никуда с тобой не поеду! – огрызнулась Кассел.

– Хорошо, со мной не поедешь. А с господином полковником соизволишь посетить премьеру, о которой столица уже месяц сплетничает?

– С каким полковником?

– А ты многих знаешь? – усмехнулась красавица, изящно отправив виноградину в рот. – Лично я только одного – господина Нейрора. И по секрету, между нами, девочками, скажу, что увеселительная программа придумана не мной, а вышеозначенным господином. После ресторана же он намеривается отвезти тебя в дом, который снял. Не зеленей. Это крёстная фея, в смысле, со всех сторон замечательная кузина разболтала о твоей бедственной ситуации. Вот он и поступил как настоящий рыцарь. Деньги за аренду я с твоего счёта списала. Потому никому ничего ты не должна. В сём съёмном доме благородный Март собирается оставить тебя в гордом одиночестве и целомудрии. «Пока она сама не позовёт!» – конец цитаты. Меня же берут довеском, чтобы – не дай Дева – никто это мероприятие за свидание не счёл. Ну так как, едем в Иллюзион?

Бэра сунула в напомаженный ротик сразу две виноградины, с интересом за сестрой наблюдая. А Кассел смотрела в сад – на бесшумно падающий снег – водя по стеклу пальцем.

Нейрор-лечащий врач – это одно. Тираничный, требовательный и, пожалуй, безжалостный. Доводящий до отчаянья, до слёз в подушку, а ревела Дира в последнее время больше, чем за всю прожитую жизнь. Никогда не жалеющий, никогда не сочувствующий, язвительный. И порой сидящий у её кровати, когда она спала. Точнее, это Март думал, будто пациентка спит.

И шажок за шажком заставляющий саму поверить в выздоровление. В то, что ничто не потеряно и всё ещё можно вернуть.

Но Нейрор… Кто? Кавалер, ухажёр, потенциальный любовник? В общем, это совсем иное.

– Кстати, на то, чтобы тебя в человеческий вид привести, у нас минут пятнадцать – не больше, – вдоволь намолчавшись, заметила кузина. – Несчастный рыцарь у крыльца больницы уже полчаса мёрзнет, принцессу дожидается.

– Ты раньше об этом сказать не могла?

Дира едва с подоконника не свалилась.

– А надо было? – изумилась Бэра.

Нет, на свою двоюродную сестру Кассел не жаловалась, а порой и Близнецов за её существование благодарила. Но иногда желание придушить красавицу становилось почти нестерпимым.