По темной стороне (СИ) - Огинская Купава - Страница 23

— ‎Да у вас же тут мрак беспросветный, — возмутилась я, эмоционально обведя рукой его унылый кабинет, — я лучик света в этом царстве тьмы!

— ‎Можешь и дальше оставаться лучиком, — покладисто согласился он, тут же выдвинув свои требования, — но только после того, как светлые уедут. Ты меня поняла?

Если я что-то и поняла, так это то, что мне теперь предстояло несколько дней сливаться с интерьером. Нет, черный цвет в моем гардеробе имел место быть, и вещички были очень даже красивыми. Например, вот эти брючки, очень удобные, очень красивые, идеально подошедшие к рубахе.

Но если я одену эти брючки с черной туникой, которую еще ни разу не надевала, или решусь-таки обрядиться в черное платье (чертовски красивое и такое же мрачное), то буду похожа на скорбящую вдову.

— Ты меня поняла? — с нажимом повторил мой кошмар, заставляя меня понуро кивнуть:

— ‎Поняла.

Надо ли говорить, что теперь приезд светлых меня угнетал еще больше?

Как же сильно я ошибалась! Да что там я, ошибались все велари! Хейзары не жестокие и очень опасные существа, созданные Рассах с весьма мутными намерениями. Нет! Они очень несчастные жертвы обстоятельств, чуткие, верные и добрые, с тонкой душевной организацией и печальной историей рождения… Ну, по крайней мере, именно так утверждали авторы романов, которые мне удалось-таки отвоевать у Раяра. Моему кошмару очень повезло, что он не успел прочитать ни одной из книг о себе подобных, обходя стороной романы, в названии которых присутствовало слово «хейзар». Сберег свою психику.

А я вот свою не сберегла…

— Яна! — возмущенный голос Делмара потревожил мой покой как раз в тот момент, когда в книге трепетный хейзар с подозрительно знакомым именем Рэйар рыдал над телом возлюбленной, закрывшей его собой от подлой стрелы светлых, прилетевшей непонятно откуда.

Что примечательно, безбашенные авторы подобных шедевров с извращенным удовольствием выпиливали из хейзаров нежные цветочки, но героинь в конце книги, на всякий случай, все равно убивали. То есть, хейзар вроде как мужик со всех сторон положительный, но героиню безопаснее будет убить, чем оставить ему на долго и счастливо.

— Яна, светлые на подъезде, Раяр ждет нас в большом зале.

— ‎Сейчас-сейчас, — подперев ладошкой щеку, я продолжала лежать на кровати, не беспокоясь о том, что мое платье может помяться, и судорожно дочитывала последние строки. Герой рыдал, героиня все никак не могла умереть. Мочалки, пытавшиеся уже пятнадцать минут призвать меня к порядку и отправиться встречать светлых, с надеждой уставились на Делмара.

Героиня так и не умерла…

В смысле, она, может, и скончалась, но я об этом не узнала. Книга просто вспыхнула прямо у меня в руках, обожгла пальцы и пропалила покрывало.

— Эй! — подскочив с кровати, я очень бодренько оказалась вдали от пожара, которого почему-то не было. Книга с прожженными листами и унылое опаленное пятно на покрывале — это были все последствия внезапного возгорания.

На пальцах, еще ощущавших жар огня, темнели разводы золы, которую я рассеянно вытерла о подол платья.

— Ты уже закончила? — строго спросил Делмар, смерив меня ехидным взглядом, совершенно не вяжущимся с серьезным тоном. — Теперь мы можем идти?

Вот и какой он после этого огонек? Пироманьяк он. Контуженный.

Вместе с Делмаром мне идти, конечно же, пришлось, а потом пришлось любоваться знакомым залом, в который Раяр притащил меня прямо с сектантской поляны. В тот самый, что с мраморными полами, резными каменными стенами и люстрой. Вот по всему замку висели светильники, а здесь была люстра. Огромная, красивая, освещающая и сияющая от собственного света.

И трон. Большой, массивный, выбитый прямо из камня, он казался мощным и несокрушимым, совсем таким же, как и темный, восседавший сейчас на нем. Ради приема дорогих гостей Раяр расстарался на славу. Тьма под потолком и в углах стала будто бы гуще, чем обычно, зал сделался гулче, а воздух холоднее. И хейзар на черном троне, сменивший темный камзол на темный матовый доспех и плащ с меховым подбоем, выглядел совершенно недружелюбным. Не то, чтобы раньше он был таким уж лапочкой, но сейчас Раяр выглядел именно так, как и должно выглядеть хейзару. Огромная, опасная жуть с горящим взглядом, который еще долго будет преследовать в кошмарах всякого, кто с ним встретится.

— Вы не спешили, — прогрохотал мой кошмар, и его голос охотно подхватило слабое эхо.

— ‎Пафос, пафос, пафос, — в умилении пробормотала я, прижимая руки к груди. Вот только что же читала, как предположительно не он (хотя он, конечно же) рыдал над недотрупом никак не желавшей преставиться веларийки, а теперь уже сидит весь такой суровый и демонстрирует крайнюю степень недовольства.

А для меня он же теперь навечно станет лапочкой с тонкой душевной организацией и тяжелой судьбой. Не любить такое увечное создание просто преступление.

— Ну что, любовь моя безответная, куда мне становиться? Я буду гордо топтаться за твоим левым плечом? Или за правым?

Пока Раяр переваривал мое в крайней степени непочтительное обращение, моим просвещением занялся Делмар:

— Мы будем сидеть на ступенях.

— ‎Они же холодные!

Закатив глаза, огонек молча потащил меня по лестнице, крепко держа за запястье. Конечно, ему-то что, у него мамка — тьма, ему ли бояться холода.

Так же молча он дотащил меня до третьей сверху ступеньки, на которой бросил, поднявшись наверх. Там и сел, привалившись плечом к трону.

— Если вам так нравится на камне сидеть и морозиться, то это ваше личное дело, но я не буду. Я человек, мы, человеки, это… теплолюбивые!

Темные обменялись снисходительными взглядами, и из-под ступени, прямо мне на ноги полилась тьма, отчего я чуть не пересчитала все пятнадцать ступеней своими косточками.

Тьма схлынула раньше, чем я успела облечь свои матерные мысли в относительно вежливые слова, а на ступеньке уже лежала подушка. Стандартно-черная, вышитая золотой нитью.

— Вот, другое дело, — проворчала я, величественно кивнув хищнику, — благодарю.

Делмар фыркнул, но я не обратила на это особого внимания, занятая новой проблемой.

Сидеть одной как-то не хотелось. Огонек сбежал под крылышко моего кошмара, а я, стало быть, должна была страдать тут одна… перед светлыми.

Решение мое было смелым, радикальным и таким неожиданным, что братцы оба сразу офигели. Особенно офигел Раяр, когда я подхватила подушку и, по примеру его огнеопасного родственничка, уселась около трона. Оперлась, правда, не на холодный камень, а на ногу хищника, она теплее. Я мало того что человек, я человек со слабым здоровьем и то, что до сих пор ни разу не заболела — чудо просто. А у всякого чуда, как известно, имеется срок годности…

Наверное, меня бы прогнали, не исключено, что даже пинком по мягкому месту на нужную ступеньку вернули, но именно в тот момент, когда темные братцы пришли в себя и даже готовы были что-то сказать, в зал вплыло что-то отдаленно напоминающее человека. Сотканное из тьмы, чем-то похожее на Рассах, но не такое фигуристое, оно сверкало красными угольками глаз, напоминая моих мочалок, и вело за собой светлых.

Светлые были… светлыми. Три мужчины весьма презентабельного вида, обряженные в белые балахоны, вышитые по рукавам и подолу золотой нитью. Они являлись гордыми обладателями светлых волос: от медово-русого до золотистой блондинистости, и поражали воображение светло-голубыми прозрачными глазами. В правом ухе одного из мужчин, шедшего впереди своих товарищей, красовалась серьга. Символ Мирай, в центр которого был вставлен маленький прозрачный камень.

Сразу за мужчинами, тоже в белом, но простом платье ступала женщина. И вот она мне совсем не понравилась. Если балахонники вызывали враждебные чувства из-за своего весьма отдаленного, но все же сходства с сектантами, то в женщине было что-то странное. Какая-то смертельная опасность угадывалась в ее пустом взгляде.