Король решает не всё (СИ) - Марс Остин - Страница 30

— Красиво, — отошёл от стола и взял с кресла пиджак. Она заметила, что двигается он как-то чересчур осторожно и медленно, перестала улыбаться, а он улыбнулся ещё беззаботнее: — Похоже на цыньянские гравюры, там есть целое искусство рисования длинными плавными линиями. На таких рисунках обычно изображают только один или два объекта, но выражают через них глубокий философский смысл. — Он застегнул пиджак, осторожно присел, чтобы завязать шнурки, при этом так задержал дыхание, как будто боялся выдать, насколько это больно. Вера уже набрала воздуха, чтобы предложить свою помощь, потом подумала, как это будет выглядеть и насколько неловко будет звучать, а пока думала, он уже завязал сам и продолжил рассказывать с беззаботным видом: — Считается, что такие рисунки нужно рисовать медленно и вдумчиво, наполняя смыслом каждую линию, а рассматривать их рекомендуется непременно в тишине или под музыку, попивая вино и думая о смысле жизни.

Поднимаясь, он опять задержал дыхание, поправил одежду и с мягкой улыбкой предложил:

— Чай?

Вера заметила, что посмотрев на неё внимательнее, он перестал улыбаться и в глазах появилось чувство вины.

«У меня волосы немного мокрые, он понял, что я умывалась и подумал, что я плакала.

Но ведь я плакала. Черт.»

Она изобразила неуверенную улыбку и кивнула:

— Чай, чай… куда ж без чая. — Развернулась и пошла на кухню, включила чайник, обернулась к министру, понаблюдала, как он осторожно устраивается на табуретке и так же осторожно опирается о стену, выбирая максимально удобное положение. Умостившись, он закрыл глаза и тихо сказал:

— Двейн передал мои извинения за то, что операция затянулась?

— Да, — Вера подошла и села рядом, почувствовала легкий запах гари и чего-то больничного, криво улыбнулась, — передал. И соврал, что с вами всё в порядке.

Министр приоткрыл один глаз, посмотрел на Веру, чуть улыбнулся и опять закрыл.

— Как называется ваш рисунок?

Вера насмешливо фыркнула и встала, пошла к плите, иронично пропев:

— Маленькое дополнение к нашему списку любимых тем — слоники, кролики и искусство, прекрасно. — Он промолчал, Вера открыла холодильник и обернулась: — Что вы будете?

— Боюсь, что ничего, — вздохнул министр, — меня док накормил какой-то лечебной дрянью, после которой нельзя есть и от которой клонит в сон, так что я ненадолго, чай попью и пойду.

— Ясно, — она закрыла холодильник и стала доставать чашки. Налила чай, отнесла на стол, — прошу.

— Спасибо. — Он взялся за чашку, но поднимать не стал и отрывать голову от стенки тоже не стал, только чуть приоткрыл глаза и виновато улыбнулся: — Из меня сейчас не особенно хороший собеседник. Почитаете мне что-нибудь?

— Хорошо, — она сходила за журналом, осторожно опустила его на стол, стараясь не шуметь, тихо села и стала листать. — Так, про винтовки мы дочитали… самые прикольные пари в истории или освобождение танкера от пиратов группой десантников?

Министр опять приоткрыл один глаз и криво усмехнулся:

— Угадайте с одной попытки.

— Ясно, — улыбнулась Вера, — йо-хо-хо и танкер нефти.

Она начала читать, тихо и медленно, не отвлекаясь на расшифровку определений или комментарии — она чувствовала, что ему почти наплевать на смысл текста, он слишком устал.

«И почему бы не проводить такие минутки отдыха с журналом в постели? Без всяких неприличностей, просто там удобно.

Он мог бы лечь и расслабиться, я могла бы лечь рядом и для полного счастья, допустим, залезть пальцами ног ему под штанину, щекотно и весело, очень мило…»

Она так и не прикоснулась к своему чаю, он допил свой, но не ушел, а опять откинулся на стенку и закрыл глаза. В какой-то момент она услышала, что он начал по-другому дышать, и перестала читать, подперла щеки ладонями и стала рассматривать расслабленное лицо спящего министра Шена, почти сошедший синяк, подпаленную с одной стороны бровь и ресницы, губы, наконец-то не сжатые от напряжения и не растянутые в насмешливой улыбке.

«Да, на кровати было бы куда удобнее. И мне не пришлось бы его будить, черт, так не хочется.»

— Господин министр, вам пора, — шепотом позвала она, он чуть улыбнулся и качнул головой:

— Я не сплю.

— Вы засыпаете.

Он глубоко вдохнул, как будто собираясь с силами, на лице опять появилось напряжение, выпрямился, с усилием отрываясь от стены, и осторожно встал, опираясь о стол. Увидел Верино лицо и насмешливо улыбнулся:

— Всё нормально.

Она посмотрела на «часы истины», они молчали, она опять подняла глаза на министра и иронично шепнула:

— Они всё-таки неисправны?

— Они в порядке, — напряжённо улыбнулся он, — просто для меня это норма. Я же говорил вам, это рабочая рутина, — слегка укоризненно посмотрел ей в глаза и добавил: — Вам не стоит так переживать по этому поводу.

«Двейн рассказал, как я выглядела. Черт.»

Она смущенно опустила глаза и не ответила. Они дошли до рамки портала, остановились, она уперлась взглядом в его грудь, стараясь не думать, сколько повязок скрывается под одеждой, он молчал, она чувствовала, как опять всё быстрее разгоняется сердце.

— Вера… — она подняла глаза и он резко зажмурился, — …ника. Госпожа. Простите, я… туго соображаю, — он отвернулся и стал смотреть в стену, Вера шепнула:

— Ничего.

— Да, — он сглотнул и напряженно добавил, — это из-за лекарств.

— Да, — она кивнула и чуть улыбнулась, — ничего.

Сердце колотилось так, что она почти ничего не слышала, шум в ушах качал всё тело горячими волнами, господин министр медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза, а она настолько растерялась, что не отвела свои. Через секунду она смутилась и чуть опустила взгляд, поняла, что смотрит на его губы и смутилась окончательно, залившись краской и закрывая глаза, чтобы не смотреть никуда. Он молчал, она опять решилась посмотреть на него и увидела в его глазах такое горячее желание, балансирующее на самой грани, что казалось, он вот-вот сорвётся.

«Поцелуйте меня. Просто возьмите и поцелуйте, это решит все проблемы, жизнь станет легче, проще и в тысячу раз приятнее… ну? Ну?!»

Он на секунду закрыл глаза, а когда открыл, в них был холод и сдержанное «простите, нет». Поклонился и молча ушёл.

Вера оперлась о стену и простояла там минут десять, пытаясь прийти в себя и решить, показалось ей или нет это пугающее преображение.

«Он ведь хотел этого. Хотел, не меньше меня, а может, и больше. Что случилось? В чём проблема? Здесь так не принято? Чёрт…»

Она ничего не понимала, от этого становилось холодно и неуютно. Вернувшись на заплетающихся ногах в кухню, она залпом выпила свой остывший чай, закрыла журнал и пошла в ванную. Простояла под упругими струями, пока не закончилась горячая вода, потом вытерлась и пошла спать, так толком и не отойдя от всего этого.

Ей снились руки министра Шена. Она прекрасно понимала, что это сон, но наслаждалась каждым мгновением. Снилось бесконечно-огромное одеяло, в складках которого терялись в темноте два медленно ласкающих друг друга человека, редкие пятна света выхватывали из горячей темноты то улыбку, то переплетённые пальцы, то округлое плечо. Ей снился запах гари, вкус чая на губах и мягко скользящие между пальцами волосы…

Она проснулась, запутавшись в собственных волосах.

На улице было темно, мокрое от пота одеяло липло к телу, Вера запоздало пожалела, что не накинула вчера после душа даже рубашку, а рухнула в постель абсолютно голой и с мокрыми волосами. Волосы превратились во что-то такое, что ей было страшно представить, как она это будет расчесывать, так что попытавшись встать, она махнула рукой и опять упала на подушку, позволив себе ещё несколько минут поваляться и закрыв глаза, повспоминать особенно яркие моменты из сна. Но сон уже ушёл, память безвозвратно растаяла, оставив после себя только ощущение завершившегося прикосновения, которое не повторится.

«Всё равно спасибо, моё развратное подсознание. Мне этого давно хотелось и вот, свершилось.»