Тени забытой шестой (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 16

Ёжик. Сделает все ради сына. Но он всего лишь в солдатах, мелкая сошка. Ему, как беглому каторжнику, обиженному на засудивших его княжеских генералов, и так оказали больше доверия, чем любому другому новобранцу. Мне вообще повезло, что его направили в охрану Крафградской крепости. Придумка с летучим змеем, измазанным светящимся в ночи фосфором, была удачным отвлекающим маневром… Все прошло идеально… Я разыграла эту партию как по нотам, заполучив еще один козырь — часовщика.

Мастер Гральфильхе… но козырная масть может смениться, если разыграть карту часовщика слишком поздно. Сколько времени прошло? Сколько он протянет без еды и воды?.. Почему генерал такой тупой? Почему люди такие идиоты?.. Почему они никогда не действуют так, как я планировала? Почему Единый вечно мухлюет?..

Злость меня немного взбодрила. Я прикусила себе язык, и соленый вкус боли освежил сознание. Гогенфельзен. Теперь я ставила на него. И его ушлую любовницу Петру. Я еще тогда заподозрила, что она не просто так отлучается из дома. Девица подворовывала, таская из особняка Рыбальски дорогие безделушки и сплавляя их скупщику краденого в одном из притонов. Я проследила за ней еще немного и обнаружила того, ради кого она так старалась. Это был уже известный мне смазливый шулерок Шульц. Этот проходимец тянул деньги из всех своих девок, ухитряясь водить их вокруг пальца обещаниями жениться. Что ж… В следующую ночь призрак Рыбальски явился к опоенной дурманом Петре во сне и поведал про соперницу Бэллу. Разумеется, Петра понеслась по указанному адресу, застукала любовничков и закатила им грандиозный скандал. Я постращала дуреху еще пару раз, являясь ей в ночью в темных узких коридорах и мастерски исчезая, пока она окончательно не уверовала в то, что действительно общается с неупокоенным духом убитого Рыбальски, хозяина особняка. Петра была жадной до побрякушек, и я выдала ей, как найти фамильные драгоценности, начертав подсказку куриной кровью на зеркале в ванной комнате. Потом пообещала Петре, что она станет женой полковника Гогенфельзена, если будет меня слушаться и поможет отомстить моему убийце… Это звучало так мелодраматично и слащаво, что у меня самой аж зубы сводило, но приходилось скорбно завывать в ночи под ее окнами, изображая страдания неупокоенной души. А поседевшую прядь Петра благополучно закрасила, всех делов-то…

Мои размышления оборвали на самом интересном месте. Я как раз представляла, как Петра оцарапает генерала подаренным кольцом, как эта жирная сволочь будет мучиться и задыхаться от боли, сгнивая изнутри… Вошел хмурый палач.

— Ну что, девонька, — окинул он меня мутным взором, — говорить будешь?

Я устало покачала головой. Федосей шмыгнул носом и закряхтел, доставая кнут.

— Сечь буду, — буднично сообщил он.

— Секи. А генерал где? Неужели не придет полюбоваться?

— А тебе зрители нужны? Иль выведать что хочешь?

— Хочу, — призналась я. — Скучно мне. И одиноко. Ты секи, секи, только не молчи…

Федосей был мастером кнута. Свистящие удары обрушивались на спину и пробирали до костей, вырывая лоскуты кожи и оставляя кровавое месиво. В глазах темнело, зубы крошились, будучи сцепленными намертво. А потом мучитель выдохся и сел покурить.

— Ты б… курил… меньше…

— Твоя правда, — вздохнул Федосей. — Стар уже… Ну вот что ты упрямишься, а?.. Себе только хуже делаешь, и мне работы задаешь!.. Вот сколько можно над стариком издеваться?..

— А давай… я тебе все скажу…

— Правда? — подскочил он с колоды, уронив самокрутку.

— Взамен и ты… что-нибудь расскажешь…

Он выругался и потянулся за кнутом.

— Обожди, — взмолилась я. — Часовщик… передай генералу… что Гральфильхе долго не протянет… Он заперт… без еды и воды…

Федосей с сомнением прищурился.

— Генерал уехал, — сказал он.

— Куда?

— Слушай, ну кто кого здесь допрашивать будет?

— Так мы ж договорились… — чтобы польстить плешивцу, я страдальчески застонала. — Ох… Ты мне, а я тебе… ох… что-нибудь…

— А я тебе и сказал. Генерал уехал! — многозначительно повторил он. — Если все расскажешь, позову писчего, твои показания запишем, и тю-тю!.. Отмучаешься у меня. Не обману. Давай, говори.

— Вот еще! — возмутилась я. — Ты сам подумай, почему генерал уехал. Натворил дел и сбежал. Боится ведь! А как Франц-Иосиф прибудет…

Мой обостренный слух уловил, как палач шумно сглотнул.

— … как прибудет да узнает, что его невесту кнутами…

— Да какая из тебя невеста!..

— Выгодная! Правду говорю, генерал подписал себе смертный приговор!

— Нет, ты погляди на нее, ну точно умалишенная! — наклонился он поднять валяющийся на полу кнут, но охнул, держась за спину и будучи не в состоянии разогнуться. — Твою ж налево!..

— Спина? — участливо поинтересовалась я. — Федосей, ну что ты упрямишься?.. Я ж проклятая Шестая, меня так просто не убьешь. Знаешь, сколько таких охотников до тебя было?

— Утихни!.. — простонал он, в полусогнутом положении добираясь до лавки. — К городу княжеские войска стянули. И великий князь смерти твоей лютой хочет, убийцу княжны выдать требует. Ты уж выбирай, из чьих рук смерть принять…

— Княжеское войско? — заулыбалась я и, будь не в оковах, радостно бы потерла руки. — Вот как… Какой забавный расклад вырисовывается. А Орден Пяти что же медлит? Непорядок. Эй, ну что ты там расселся?.. Что там еще интересненького произошло? Да не спи!

— Совсем двинутая… — открыл глаза и устало вздохнул Федосей.

Он опять взялся за кнут, но тут дверь допросной с грохотом распахнулась, принеся немного свежего воздуха и… полковника Гогенфельзена собственной персоной. Я нахмурилась. Неужели Ёжик так быстро справился с заданием? Или я просто потеряла счет времени?..

— Отставить! — нервно воскликнул он, видя, что палач замахнулся для удара.

— Приказ генерала… — пробурчал Федосей, но с готовностью опустил руку, выжидающе глядя на полковника.

— Я с ним все решу!.. — полковник шагнул ко мне и позеленел.

Его явно затошнило от вида и запаха крови, но он мужественно подавил рвотный позыв и поднял мою голову за подбородок, уставясь на меня сквозь круглые очечки на носу.

— Ты в самом деле знаешь, где «Кровь»? — спросил он.

Я ему улыбнулась и кивнула. Он почему-то нахмурился, яростно кусая губы. На его лысой макушке блестели капельки пота. Очень хотелось на их месте дорисовать ему корону. Мой король… козырный король. Полковник оглянулся к Федосею.

— Не созналась ведь?

— Нет… — понурился палач. — Но сознается, не таких ломали…

— Нет, не сломаете. Эту не сломаете. Сумасшедшая она. Тут другой подход нужен.

— Какой такой другой? — оскорбился Федосей. — Я ж не пальцем деланный, все подходы знаю, только ж как работать?.. Ведь только давеча в третий раз подавал рапорт, чтоб привезли «ледянку» и «железную деву»! А не везут, денег, видишь ли, нету! А кнут! Вы гляньте! Старье какое, рукоять поистерлась совсем! Коловорот на дыбе вот-вот сломается! И то не моя вина!.. Квартирмейстер опять в довольстве отказал!.. Я уже устал жаловаться!

— Не в тебе дело, — отмахнулся полковник. — Ты по телесным пыткам мастер, а тут нужен тот, кто душу из нее вынет и по крупицам перетряхнет…

Недоброе предчувствие кольнуло в сердце. Воображаемая корона съехала с полковника. Козырь стремительно превращался в лишку. Кажется, зря я на него поставила. Какую еще пакость уготовил мне Единый?

— Вы о чем толкуете? — тоже не понял Федосей.

— Отныне ею будет заниматься душевед. Эй, Хоффман, — окликнул он сопровождающего, — зови сюда этого мозгоправа.

— Он платы вперед требует. Или того… — ротный многозначительно подвигал бровями вверх-вниз.

— Обнаглели все, условия ставят! — зло выдохнул Гогенфельзен и оглянулся на меня. — Господи, она ж страшная, как божий грех…

Он скривился и сплюнул на пол, потом торопливо достал надушенный платок из кармана и поднес ко рту.