Тени забытой шестой (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 83

— Глядите, фрон, — тыкнул он в покрытую белесой коркой землю. — Дождь прошел, селитра выступила.

Он помолчал, разглядывая почву, заросли и давным-давно прогнившие подпорки, поддерживающие свод шахты.

— Нетронуто. Никто не пытался сюда пробраться.

Я с сомнением уставился на заросли, провел рукой по веткам, сорвал ягод. Кустарник был колючим, выглядел неприступным, но мне слишком хорошо было известно, на что способна загнанная в угол безумица.

— Я хочу… помолиться. Оставьте меня. Осмотрите пока дорогу и окрестности.

— Фрон, я вас туточки одного не оставлю!..

— Иди, Велька, иди. Мне надо побыть одному.

Я действительно молился, очистив разум от всего лишнего и чувствуя, как ноет в груди. Два символа бесконечности, один пылающий болью, второй невидимый и холодный, словно притаившаяся на груди змея, сплелись в единое целое и вели отчаянную борьбу. А под веками у меня сияла пустота, в которой где-то потерялась душа Хриз. Осколки ее памяти плавали в ней подобно обломкам корабля в бушующем океане, и теперь я хотел поднять хотя бы часть из них.

Слепящий свет. Передо мной танцевала радуга. Цветы… Живые и мертвые. Каменные. Драгоценные. Фиалка. Ирис. Лилия. Подсолнух. Роза. Всего пять. Где шестая? Кто она? Хризантема? Белая? Черная? Добро или зло? Танец цветов ускорился, они сливались и смазывались, превращаясь в серое безобразное месиво. Плесень проступала на лепестках, как выступает селитра на влажной соленой почве. Узор гнили становился мучительно правильным, зудел под кожей нетерпеливым узнаванием. Еще чуть-чуть, и я пойму. Схвачу и остановлю разложение. На языке появился солено-горький вкус, в висках застучало. Серая хризантема вспыхнула и разлетелась, исчезая в бездне небытия. Тьма накрыла меня.

Велька нашел меня без сознания, мордой в колючей селитрянке. Вдвоем с Личо они попытались привести меня в чувство, но не преуспели. Я пришел в себя уже в замке. У моей постели сидел отец Георг, сложив руки в молитвенном жесте и закрыв глаза. Его губы шевелились. Какое-то время я смотрел на наставника, не соображая, где вообще нахожусь.

— Танцующие цветы… — прошептал я.

Старик вздрогнул, открыл глаза и выдохнул с облегчением:

— Слава Единому, ты очнулся!

— Цветы. Каменные. Танцевали.

— Ты о чем?

— Но одного цветка не хватало. Шестого.

Отец Георг нахмурился и кивнул:

— Ну да. А с чего ты вдруг вспомнил легенду о Танцующих Цветах?

— Действительно… — озадаченно пробормотал я несколько минут спустя. — Как я мог забыть? Одна из легенд Мертвых земель. Но шестой цветок?

— Никто не знает, что это за цветок, — улыбнулся старик. — А ты думаешь, что в легенде отражено проклятие Шестого?

— Мне уже везде мерещится Шестая… — пробормотал я. — Отец Георг, а как вам спалось? Искра приснилась?

Наставник покачал головой и подал мне спиртовую настойку, чтобы я мог обработать царапины на лице.

— Увы… Но если ты говоришь, что она в замке, то непременно приснится. Я подожду. А вот тебе придется отправиться в дорогу.

— В смысле? — замер я с тряпицей перед зеркалом, глядя на старика в отражение.

— У Ордена для тебя есть поручение. Тебе понравится. Я надеюсь, что понравится. А заодно отвлечет от дурных мыслей.

— Я уже говорил, что собираюсь открыть здесь лечебницу и заниматься…

Старик нетерпеливо махнул рукой, обрывая меня.

— Льем, — многозначительно провозгласил он. — Ты же мечтал там побывать. Вот как раз представилась возможность.

Разговор и все объяснения были отложены до завтрака. Пока Велька докладывал неутешительные результаты поисков, я лихорадочно пытался привести мысли в порядок. Это не могло быть совпадением. Неужели наставник о чем-то догадался? Но он приехал с поручением от Ордена, а тогда получается, что догадался не только он? Возможно, у Ордена есть зацепки, где может быть Антон, поэтому меня туда и посылают. Ловля на живца? А если нечто большое? Отец Георг определенно сомневался в смерти Шестой, ведь он слишком хорошо меня знал. Но поделился ли он своими подозрениями с Орденом?

— … тела-то нет, фрон, понимаете? Значит, жива ваша птичка, — торжествующе закончил Велька свой доклад.

Я рассеяно кивнул.

— Конечно, жива. Куда она от меня денется…

После завтрака мы перешли в кабинет, где нам подали крепкий кофе. Отец Георг не торопился приступить к делу. У меня вообще складывалось впечатление, что люди вокруг сговорились испытывать мое терпение.

— Итак, — с негромким звяканьем поставил я чашку на блюдце, — какое поручение?

— Кысей, — начал издалека наставник, — помнишь, что я тебе рассказывал о твоем отце?

Я слегка опешил. Это здесь при чем?

— Помню.

— Некоторые знания опасны. Тогда я пытался объяснить тебе, но был связан запретом, однако сейчас… После всего, что ты узнал о проклятии Шестого, об опасном наследии наших предков, о тех знаниях, что их погубили, ты должен понимать, что всему свое время и место.

Я ограничился скупым кивком, хотя внутри все бурлило от нетерпения.

— Изобретения твоего отца на много лет опередили время. Сейчас происходит нечто похожее. Льемская верфь Анджея Остронега…

Я вздрогнул, дыхание перехватило.

— … построила корабль с паровой машиной, который не зависит от прихоти ветра и может плыть дальше и быстрее, чем все ныне существующие…

— Паровая машина? — выдохнул я, унимая сердцебиение и прилагая все усилия, чтобы не выдать себя голосом.

Отец Георг лукаво улыбнулся.

— Именно. Думаю, тебе понравится. Твое поручение состоит в том, чтобы встретиться с владельцем верфи и предложить ему откупные. Взамен он должен будет передать свое изобретение Ордену и навсегда забыть о нем. Корабль же подлежит уничтожению.

— Не понимаю. Зачем? Что плохого в том, что моряки больше не будут беспомощной игрушкой стихии? Что плохого в том, чтобы покорять моря и океаны, исследовать новые горизонты?

Старик вздохнул и покачал седой головой.

— Я думал, ты понял, Кысей.

— Что я должен был понять? Что надо запрещать все новое, чтобы Орден не утратил свою власть? Под предлогом того, что слишком большие знания сведут людей с ума?

— Мальчик мой, — очень мягко сказал наставник, дотронувшись до моей руки в успокаивающем жесте, — в архивах Ордена Пяти есть чертежи и паровой машины, и других не менее чудесных изобретений, которые покажутся тебе немыслимыми…

— Но…

— Тебе кажется, это здорово? Пересечь океан и покорить новый континент? А ведь это уже было… История повторяется, но люди ничему не учатся… Подумай сам. В тех краях нет Ордена, нет Святого Престола. Люди там… Они такие же божьи дети, как и мы, но после катастрофы Великого Акта им не повезло, у них не осталось поводырей. Их знания оказались утеряны, они отстают от нас даже больше, чем когда-то. Они пошли другой дорогой и кажутся дикарями. А кое-кто может назвать их людьми второго сорта. Или вовсе… не людьми. Подумай сам. Экспедиции в Дальний свет стоят дорого, они опасны. Чтобы окупить себя, что везут корабли? Пряности, кофе, золото, жемчуг, теперь еще вот какао бобы становятся выгодными. То есть то, что занимает мало места, а стоит дорого. Затраты и риски зачастую не оправдывают доход. Сейчас снарядить экспедицию в Дальний свет могут себе позволить князья и Святой Престол, а с паровой машиной смогут и нечистые на руку торговцы. Торговцы живым товаром.

Я нахмурился, вспомнив, что нечто подобное мне втолковывал и профессор Бринвальц.

— И?

— Люди жестоки, — горестно вздохнул наставник. — Особенно жестоки по отношению к себе подобным. Невероятно жестоки к тем, кто хоть как-то отличается от них. И безумно жестоки к тем, кого можно и вовсе не считать за человека. Покорение новых горизонтов, говоришь? Реки крови, захват земель, уничтожение местного население, процветающая работорговля, грабеж и войны. Вот что ждет Дальний свет, который беззащитен перед нашим знанием.