Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 5

— И не твое.

— Мы — полукровки никогда не должны сдаваться. Даже если все вокруг этого хотят.

После завтрака Касс заметно повеселела и из столовой вышла уже совсем с другим настроением. А я все думала об Экхаре. Мы с ним накануне не очень хорошо поговорили. Да и разговором эту встречу назвать сложно.

Вчера, когда я от зверь-повелительницы сбежала, и когда лорд Пембертон меня отыскал, само собой, в комнату я возвращаться не желала, как и идти еще куда-то, например, к ректору или леди Иоле — близкими друзьями моих нежданно-негаданно объявившихся родителей.

Четыре дня уже прошло, как я знаю об этом, а смириться не могу. Да и как смириться, когда то, что было для тебя незыблемо всю жизнь, вдруг стало ложью, а правда слишком неправильна и неприглядна, чтобы ее принять.

Мой отец — Солнечный король, моя мать — Солнечная королева, а я сама украденная много лет назад Солнечная принцесса. И самое мерзкое, что все об этом знали: Самира, занявшая мое место, король, играющий в какие-то свои игры, Инар, принц Дэйтон, ректор и, боги знают, кто еще. Одна я двенадцать лет прожила с тираном-дедом, считая себя никому не нужной сиротой.

А может так и есть? Может, я была им не нужна? Да, король вещал там что-то о договоре с Матерью, о предупреждениях и пророчествах, но я ему не верю. Я теперь никому не верю, только Тее, Касс и Самире, которая хоть и редкостная дрянь, но кинжала за спиной держать не станет. Она в открытую его воткнет, если понадобится. За это я ее и люблю — за правду.

Так вот, вчера, пребывая в легком шоке от встречи с мамой Инара, я попросила лорда Пембертона сопроводить меня в мужское крыло к моему жениху, справедливо полагая, что он уж точно меня не съест. Так… слегка поглодает, но это можно пережить, а вот его праведный гнев переживался с трудом.

Женишок пребывал в тихом бешенстве от того, что мы его кинули здесь, тогда как сами бросились спасать принца Дэйтона от пиратов и всяких психов. Подозреваю, что он и сам был бы не прочь поучаствовать в миссии спасения. Уж слишком рьяно он обзывал меня пустоголовой идиоткой, рискующей направо и налево своей жизнью.

— Да ладно тебе, — фыркнула я, когда он не на шутку разошелся. — Зато жениться не придется.

— Дура, — плюнул он и вылетел из комнаты, громыхнув при этом дверью так, что я даже испугалась, что та не выдержит и свалится мне на голову. А ночевать без двери, да еще в мужском крыле, как минимум не безопасно. Особенно, если за дверью напротив скрывается больной на всю голову кайр-хранитель, питающий ко мне совсем не профессиональные чувства. Но, слава богам, дверь выдержала, и я со спокойной совестью оккупировала одну из стоящих в комнате кроватей, тихо радуясь, что соседи Экхара тоже приедут заселяться только завтра.

Правда, когда поздний вечер стремительно перерос в ночь, я забеспокоилась, а совесть моя начала меня активно третировать.

«Без тебя знаю, что я гадина» — мысленно фырчала я на совесть, но та не успокаивалась, заставляя меня вновь и вновь вспоминать, сколько раз мой псевдо жених меня спасал. Да, не без интереса, конечно, но спасал ведь.

Именно поэтому я твердо решила вчера его дождаться и извиниться, но… не вышло — я заснула. Думала, утром его застану, но тот так и не объявился. Только сегодня утром, в столовой, мы встретились, но я банально растерялась и упустила хороший момент. Может, перед собранием мне снова повезет пересечься, а я уж своего шанса не упущу и наконец извинюсь. И свидетели как раз кстати будут. Вряд ли при них ему захочется меня придушить.

С этими мыслями я и вошла в зал, уже переполненный студентами. Представившаяся нам картина напоминала холст взбесившегося художника; множество разноцветных плащей, как слишком яркие, перемешавшиеся брызги на холсте заставляли жмуриться от ряби в глазах и бороться с легким приступом тошноты. Или это от переживаний мне так поплохело?

Да еще сны жуткие хорошему самочувствию не способствовали. Вчера, например, так все хорошо начиналось. Я видела женщину в сиянии света. Она звала меня куда-то, где было тепло, легко и очень хорошо. Мы говорили о чем-то, только я не помню, о чем. А потом сияние пропало, резко так, словно отключил кто, и появились они… страшные глаза. Они смотрели, казалось, в меня, в самую суть, я боялась, что они пришли забрать мою жизнь, такими страшными они были. Я вырывалась, плакала, даже кричала, но они не отпускали, а мне было так страшно, так страшно…

Нет, не хочу вспоминать. До сих пор в дрожь от ужаса бросает. Вот и Касс напугала.

— Клем, тебе не хорошо?

— Все в порядке. Просто перенервничала, — поспешила успокоить подругу я.

Да и как тут не нервничать, когда столько событий происходит разом.

— Это из-за видения? Понимаю. Сама всю ночь ворочалась.

— Видения? — озадаченно переспросила я.

— Ну да. То, что мы на корабле увидели, когда у Теи приступ случился.

— Какой приступ?

— Ну, приступ. У нее еще волосы побелели. Ты что, забыла, что ли? — удивленно хмыкнула Касс, а я в полном недоумении уставилась на нее, потому что не помнила никаких видений. Вот сон свой страшный помнила и как проснулась в холодном поту с лихорадочно бьющимся сердцем, как долго не могла успокоиться, помнила. Как жгла потом магическую лампу и очень скучала по своему кардамису, помнила. А еще долго боролась с желанием позвать Инара. Правда, сомневалась, что дозовусь, ведь днем, когда я от матушки его бегала, не вышло. Но то днем. Тогда я в праведном гневе пребывала, а ночью мне было больно и страшно.

Не решилась. Побоялась, что вместо себя тень свою призрачную пришлет, или Эвена с нотациями. А мне и без них не сладко было. Успеется еще с нотациями. Вот мамочка его меня к стенке припрет, тогда и Эвена можно позвать, чтобы добил.

Впрочем, существует еще вариант, что к моменту встречи с «мамой» я дойду до той стадии кипения, когда мне будет уже все равно. Когда мне захочется уже не в сердцах, а по-настоящему, на холодную голову отказаться от сомнительного счастья быть истинной повелителя Илларии. Не уверена, что могу, и что получится, но никто ведь и не пытался так, чтобы со всей силы, от всей души закрыть свое сердце, истончить связь и стать официально чужой женой или остаться здесь — в Арвитане не на месяц, а навсегда. Затеряться, забыться, сбежать далеко-далеко… Ведь это только в мечтах быть сердцем и жизнью такого сурового, жесткого и обремененного огромной властью мужчины прекрасно и восхитительно, а на деле все настолько запутанно и мрачно, что невольно задаешься вопросом: а оно мне надо? И пока я склонялась к ответу: «нет».

— Так значит, говоришь, у Теи видение было? — вернулась к насущному я.

— Да. А после мы всю ночь пили, стресс снимали. Ты, правда, не помнишь?

— Э…

— А, вот и она. Сейчас мы все у нее и спросим.

Я повернула голову в сторону выхода и увидела их — двух красивых темноволосых дэйв и не менее эффектную полукровку между ними — мою пропавшую подругу-принцессу.

Эх, как же Тейке идет счастье. Она прямо светится вся. Зеленые глаза так и сияют, аристократический нос гордо вздернут, на медовых волосах играют лучики зимнего арвитанского солнца. Она слегка осветлила их перед отъездом. С темными тоже было ничего, но этот рыжеватый цвет делал ее какой-то воздушно нереальной. Очень красивой. Мужская половина зала очень даже оценила, а женская завистливо поджала губы.

— Привет, хреново выглядишь, — «поприветствовала» подруга, едва мы встретились в середине зала. — Плохо спала?

— А ты сияешь. Принц поспособствовал? — не осталась в долгу я.

Тея не ответила, впрочем, порозовевшие щечки и возмущенный взгляд все сказали за нее.

Но восхищение красотой Теи было ничем по сравнению с тем, как пялились все присутствующие на дэйв. Что было совсем не удивительно. Тара и Нариэль, отличались от полукровок, как солнце от луны тонким станом, высоким ростом, значительно выше многих присутствующих в зале девушек. Их кожа отливала лунным, волшебным сиянием, длинные темные волосы были заплетены в традиционную для незамужних дэйв сложную косу, а черные бездонные глаза настолько завораживали, что несведущим так и хотелось в эту бездну окунуться. Мы же почти не отличались от обычных людей. Разве что наша кожа тоже сияла.