Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве (СИ) - Огинская Купава - Страница 22

Воспоминание о враждебно настроенной, одноглазой нечисти, всколыхнули внутри меня беспокойство. Вопрос с губ сорвался как-то непроизвольно. Я еще раздумывала стоит ли его задавать, а он уже прозвучал:

— А вы Лихо поймали?

Вой почесал за ухом и украдкой вопросительно покосился на Кощея, тот кивнул, дозволяя мне ответить:

— Лихо древняя нечисть, накопленная ею за прожитые года сила и знания позволяют путать следы и уходить от погони…

— Это значит нет? — дотошно уточнила я. Потому что очень замечательно будет, если он сейчас значимость своей героической поимке опасной нечисти поднимает. И совсем печально — если это действительно просто оправдание.

Волк потупился.

— Тебе не о чем волноваться, кольцо защитит тебя от любого злонамеренного воздействия. — напомнил Кощей. Вот только что он человеку подписал смертный приговор, а меня утешить пытается.

— Я пойду? — неуверенно спросил Вой, а получив разрешение радостно припустился прочь.

— Что изменилось? — спросил Кощей, когда сотник его скрылся из виду и мне больше не к чему было приложить свое внимание.

— Что?

— Сейчас что-то изменилось, я чувствую, но не могу понять что. — терпеливо пояснил он. — Что я сделал не так?

Какой замечательный вопрос…велико было желание сказать, что все в порядке и удалиться, оставив его без ответов, как это они все тут со мной делали, но я так не могла.

— Вы только что обрекли человека на верную гибель.

Кощей удивленно приподнял брови. Для него случившееся было понятным и совершенно обыденным.

— Он нарушил границы, вторгся в мои владения.

— И я тоже нарушила! — выпалила я, потом опомнилась, чуть успокоилась и добавила. — Я тоже вторглась. Но не по своей воле, дорожка вывела меня в эти земли. И что, если бы не Тугарин, не ваше проклятие и не царский перстень, меня бы тоже отдали какой-нибудь нечисти?

У него была возможность соврать, попытаться меня успокоить, я бы, конечно, не поверила, но все же…возможность была.

Он не стал этого делать.

— Да.

— Но почему? — выдохнула я, окончательно раздавленная его ответом. Это ж выходит, мне просто сказочно повезло, что меня за другую приняли.

— Мои земли от людей только беду видели. — сдержанно ответил он.

— А богатыри? Они же беспрепятственно по вашим владениям ходят.

Кощей усмехнулся:

— Богатыри свое право на то в честном бою не раз доказывали.

— И все же не правильно это…

— А скажи мне, царевна, что бы люди, братья твои, сделали с нечистью, по ошибке на их земли забредшей? С кикиморой к примеру, с той же Бежаной… Как думаешь?

— Они…они… — я знала, что бы они сделали. Нечисть люди не любили люто, пуще заморских захватчиков, все пытавшихся потеснить границы некоторых государств. Щадить нечисть, пусть даже такую безобидную и впечатлительную, как Бежана, никто бы не стал. Конечно, сыскались бы добрые люди, быть может, попытались бы спрятать, защитить как-то. Но таких мало…и все секреты всегда выходя наружу. Вздохнув, я безнадежно спросила, не желая высказывать и без того очевидный ответ на его вопрос. — И что? Так и будем века враждовать между собой? Жить бок обок и ненавидеть друг друга?

Он пожал плечами:

— Мы печали в том не видим.

— То есть, вас все устраивает? Что люди вас боятся и ненавидят? — не поверила я.

— Ты меня ненавидишь?

Вопрос, заданный просто, даже немного равнодушно, загнал меня в тупик. Я же тут, сижу рядом с ним, даже вон расколдовать пыталась…разве ж я стала бы это делать для того, кого ненавижу?

— Нет, конечно. Не за что, вроде как. Мне вы ничего дурного не сделали.

Кощей кивнул, проигнорировал намек на забредшего в болота несчастного незнакомца и деловито задал следующий вопрос:

— Боишься?

— Не сказала бы. — я повела плечами, не зная, как выразить свои первые впечатления от встречи с ним, с Тугриным, с тем же Водяным — я была в ужасе, думала, что меня сейчас сожрут, не верила их словам и просто хотела сбежать. Тогда я никого из них еще не знала и действительно боялась. — Но это я. А как же все остальные люди?

— И что же они?

— Боятся.

Кощей улыбнулся. Это была терпеливая, несколько снисходительная, но ничуть не обидная улыбка. Он улыбался, потому что знал что-то такое, чего не знала я, и забавлялся этим.

— Но ты не боишься и этого более чем достаточно.

— Так нельзя. Недопонимания и страхи мешают установлению межгосударственных связей. — со знанием дела сообщила ему я очевидное.

Кощей ничуть не проникся важностью моих слов, наоборот почему-то рассмеялся. Я тут ему серьезные вещи объяснить пытаюсь, а он хохочет, будто это шутки все на самом деле.

— Ну чего вы? Я же все правильно говорю.

— Правильно, — весело подтвердил он, — да только нет у нас во всем этом нужды. Нечего людям нам предложить.

— Нельзя так. — упрямо повторила я. Ну в самом деле, что он за царь такой, не стремящийся союзы с соседями заключать?

— Странная ты, царевна.

— Нормальная, — пробормотала, пряча глаза. Может и странная, но раз уж сила мне дана проклятия снимать, то придется им всем мириться с моими странностями.

Веселый Кощей выглядел непривычно. Рассмешила я его своими наивными рассуждениями, позабавила незнанием тайн подчиненной ему нечисти…вроде как кусочек жизни в нем пробудила. Да вот только недолго тот кусочек продержался. К ужину и не видать было даже намека на разгоревшийся внутри него живой огонь.

Потух он, стоило только солнцу за горизонт опуститься.

Несмотря на веру Кощея в его кольцо, следующим же днем после памятного разговора я заметила за собой слежку. Двое волков, не особо скрывая свое присутствие, следовали за мной по пятам.

Как заявил знавший почти все и почти обо всех Мыш в ответ на жалобное заявление, что за мной теперь оборотни следят — то была инициатива вовсе даже не государя, а его лохматого сотника. Мол, спохватился волк, о судьбе моей забеспокоился и послал на защиту, подмогу и пригляда ради своих бойцов.

И могла я теперь сколько угодно рожи кривить, спастись от волчьей заботы было уже нельзя. Покуда Лихо не будет поймана, мне от нагляда не избавиться.

— И чего, делать вид, что я их не замечаю? — спросила с сомнением, даже за закрытой дверью своего кабинета ощущая спокойное внимание надсмотрщиков.

— Ничего другого тебе не остается, — равнодушно покивал Мыш. Его сложившаяся ситуация очень даже устраивала. Я под особым присмотром, совсем в безопасности, а значит ничего со мной не случится и шкуру с него за недосмотр не снимут.

— Ты только не дразни их, — посоветовала Бежана, в перерыве между приемами нечисти решившая подышать немного свежим воздухом, ради чего не поленилась самолично повозиться с тяжелой оконной рамой. Замершая у окна кикимора, такая зелененькая, на фоне солидных зеленолистых деревьев казалась очень важной деталью этого мгновения, — волки обидчивые очень.

— И в мыслях не было, — ответила я, украдкой любуясь природной гармонией. Открыто этого делать было никак нельзя — стоило Бежане только заметить внимание, направленное на ее персону, как она начинала нервничать, переживать, даже паниковать. Как утверждали Змеи, виной всему было тяжелое детство и излишне требовательная, подчас неоправданно жестокая мать. Как утверждал Мыш — кикимора просто не умела быть спокойной, не досталось ей при рождении спокойствия, зато нервозности и склонности к дешевым истерикам в Бежане было хоть отбавляй.

Я же просто считала, что когда она не мечется в ужасе и не бледнеет от страха, то выглядит очень хорошенькой, почти сказочной.

А вот оборотни сказочными точно не были, и когда по вечерам, в полумраке засыпающего замка я возвращалась в свою спальню, оглядываться старалась как можно реже, хоть это у меня ничуть не получалось. Потому что по пятам шли жуткие волки, глаза их в темноте светились, а дружелюбные ухмылки больше походили на зловещий оскал и… тут бы даже дядькины самые лучшие, самые смелые дружинники не смогли бы сдержаться и хоть парочку раз да обернулись, дабы удостовериться, что волки пусть и идут по следу, но не приближаются. А заразы блохастые мой страх чувствовали и наслаждались.