Противотанкист (СИ) - Дягилев Алексей - Страница 10

Пытаясь разобраться в своих воспоминаниях, я даже не заметил, как вошла Жанна, и очнулся только от её прикосновения, и возгласа.

— Ну, слава тебе Господи! Кажись живой. — Поворачиваю к ней голову и отвечаю.

— Когда, кажется — креститься надо, — а я что на чёрта похож?

— Чур тебя. — Отвечает красавица. — Я просто испугалась. Захожу, а ты лежишь с открытыми глазами и ни на что не реагируешь. Потрогала, вроде тёплый, значит живой.

— Извини, задумался, больше не повторится.

— Ладно, прощаю, — а как у тебя самочувствие, голова сильно болит?

— А чему там болеть, одна сплошная кость, были бы мозги, убили бы.

— Ты так даже шутить не смей, чуть жив остался, а всё туда же, и скажи спасибо Нине Павловне, целые сутки от тебя не отходила.

— Ладно, скажу при случае, — а скоро она придёт? И я бы что-нибудь съел.

— Хорошо, сначала я тебя покормлю, а потом позову врача. — Жанна уходит, а я анализирую своё состояние. С головой всё в порядке, не болит, не кружится, только шишка слегка саднит. Тошнить меня перестало, руки ноги в порядке, можно вставать и идти куда хочешь, а хочу я в туалет. Откинув одеяло, сажусь. Никаких нехороших ощущений не последовало, спокойно посидел, подвигал ногами, с наслаждение потянулся, а вот встать мне не дала уже Жанка, когда с котелком и чайником, входила в купе.

— Это куда мы направились, и кто тебе вставать разрешил? — сказала она, поставив всё на прикроватный столик.

— Я вообще-то в туалет хотел сходить, — а что, разве нельзя? — прикидываюсь невинным подростком.

— Я сейчас кому-то схожу, а ну быстро под одеяло, и не вставать, я сейчас утку подам. — Делать нечего, отдаюсь в нежные, но суровые руки медицины. Закончив свои дела, попросил у Жанны умыться, и пока она ходила за водой, встал и прошёлся по купе, потом принялся за еду. Когда моя сиделка вернулась, я уже сидел и с наслаждением уплетал за обе щеки холодную овсянку. Поворчав для приличия и дождавшись, когда я доем, Жанна поставила на столик тазик с водой и, забрав посуду, удалилась, наверно обиделась. Я умылся, вытер лицо и руки полотенцем, потом подошёл к зеркалу. Это хорошо, что Николай ещё не бреется, лёгкий пушок на скулах, и небольшую полоску усов, можно за бороду не считать и пока не трогать. Уже одной проблемой меньше, не представляю, как я бы справился с опасной бритвой. Закончив рассматривать свою физию, ложусь в постель и жду доктора. Минут через десять пришла Нина Павловна.

— Здравствуйте больной, как ваше самочувствие. — Чуть было не ляпнул, не дождётесь, но одумался, и всё же сморозил очередную глупость.

— Вашими молитвами, дорогая Нина Павловна, хоть сейчас под ружьё. — Нина слегка засмущалась, но быстро нашлась с ответом.

— Вообще-то мои молитвы здесь не причём, благодарите лучше достижения нашей Советской медицины.

— Вот я и благодарю вас, как лучшего представителя нашей медицины.

— Хватит благодарностей, начнём осмотр. — И началось, дышите, не дышите, покажите язык и тому подобное.

— Странно всё это, для больного с сотрясением мозга, вы довольно бодро выглядите. Встать сможете? Спокойно встаю и делаю пару шагов.

— Если надо, я и сплясать могу.

— Ну, плясать вам ещё рановато, а вот осмотр мы продолжим. Закройте глаза, достаньте правой рукой кончик носа, теперь левой, пройдите вперёд, наклонитесь, достаньте руками до пола. С удовольствием проделываю все манипуляции.

— Присядьте, Николай. — Нина задумалась. — У вас что, совсем ничего не болит?

— Нет.

— И голова не кружится, не тошнит.

— Да говорю же прошло всё.

— Но этого не может быть.

— «Сказал бы я тебе милая моя, что может, а что не может, да ты не поверишь.» — Думаю я про себя, а вслух произношу.

— Как видите может, а на войне больных не бывает, есть только убитые и раненые.

— Да-да не бывает, только раненые и больные и ещё… — На этих словах Нина немного подвисла, но довольно быстро пришла в себя.

— До утра мы за вами ещё понаблюдаем и полечим, а завтра я вас ещё осмотрю, и там видно будет, что с вами делать. И ещё, там ваши друзья рвутся вас навестить, я думаю, что сейчас уже можно, только недолго.

— Жанночка ты проследи за этим, и если что, выгоняй их отсюда, а я пойду. — Нина уходит, а буквально через минуту в купе вваливается трое «моих» друзей. Комвзвода Иван Мельников, командир второго орудия Мишка Волохов и мой наводчик, а по совместительству взводный балагур Кешка Задорин. Именно эти образы, отобразились в моей голове. Вошли, поздоровались, уселись на свободную полку напротив. Взводный спросил.

— Как себя чувствуешь Коля, как здоровье? — Видя их серьёзные лица, я не удержался и ляпнул.

— Не дождётесь.

— Чего не дождёмся? — не понял шутки Иван.

— Компоту вам не попить на моих похоронах.

— Да ты чего несёшь? — всё ещё притормаживает он. Я не выдерживаю, и расплываюсь в ухмылке. Первым врубается Иннокентий, и начинает смеяться, за ним Мишаня, видя недоумённое лицо летёхи, я тоже начинаю ржать. И только после этого Ванька просекает фишку и присоединяется к общему веселью. А когда этот гад Кешка делает удивлённое лицо и говорит.

— А при чём здесь компот, у нас же кисель на ужин. — Мы все дружно выпадаем в осадок, и буквально катаемся по полу от смеха. Появление Жанны со словами:

— Хватит уже ржать, жеребцы стоялые. Здесь вам не цирк. — Немного снижает градус нашего веселья, но мой ответ.

— Ага, цирк уехал, а клоуны с жеребцами остались. — Заставляет присоединиться к нам и Жанну, которая сначала широко улыбается, а потом звонко смеётся во весь голос. Немного повеселились, и будет, заканчиваю общее веселье, простым вопросом.

— Ну, про моё состояние, вы уже и так всё поняли, — а что всё-таки случилось? Я после удара по голове, ничего не помню. — Тут же с разных сторон, посыпались ответы, причём одновременно. Прерываю эту какофонию.

— Стоп! Стоп. Не все сразу, а то я ничего не понял, кроме того что. Стреляли. А дальше-то что? — Инициативу взял на себя лейтенант.

— Сначала мы услышали выстрел, я сразу же поднял в ружьё дежурную смену караула, и отправил её на помощь, потом растолкал Мишаню, в двух словах рассказал, что делать и сам поспешил на улицу. — Дальше рассказ продолжил Кешка.

— Мы выскочили через проходной тамбур сразу на платформу с пушками, я и ещё четыре бойца, часовой, стоящий там, показал нам в ту сторону, откуда стреляли. Я кинулся туда, бойцы за мной. Сначала наткнулись на тебя, ты лежал ничком, сжимая в руках оружие. Вместе с карабином двое наших тебя и отнесли в вагон. Я же с двумя оставшимися, пошёл к твоему крестнику. Но тут правки уже не требовалось, хорошо ты его перекрестил, прямо в лобик угодил. — Невольно скаламбурил Задора. — Внимательно всё осмотрев поблизости, я с бойцами остался возле склада, куда через несколько минут подошёл Иван.

— А когда прибежал Михаил со своим отделением, то прочесав ближайшие закоулки, мы выловили этих субчиков, которые прятались по тёмным углам, так как единственный выход с территории склада, проходил возле нашего эшелона, и жулики побоялись проскакивать под дулами карабинов наших часовых, — закончил взводный. Я проговорил с друзьями еще минут десять, узнал, что проехали город Казань, и ещё кое-какую информацию. Поговорил бы ещё, но строгая Жанна выпроводила всех из купе и, поставив мне укол, ушла сама. Немного полежав и подумав, я вырубился и спокойно проспал до следующего утра.

Проследовав мимо Сычёвки, наш эшелон прибыл на станцию Осуга. Но разгружались мы не на самой станции, а прямо в чистом поле, благо насыпь была не очень высокая. Выгрузившись из вагонов, в первую очередь бросили сходни и вывели лошадей, потом стали скатывать, передки, пушки, повозки и т. д. Пока наш взводный ходил выбивать транспорт, под второй боекомплект снарядов, ездовые запрягли лошадей, подцепили передки с пушками и взвод ПТО приготовился к движению. Немного отойдя от эшелона, услышали в небе гул моторов, сразу последовала команда «воздух». Мы залегли, а хорошо обученные небольшие монгольские лошадки, найдя неглубокую лощинку, укрылись в ней, причём лошади тоже легли на землю. А в небе разворачивалась следующая картина.