Падение Ворона - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 28

– На его место хорошо бы того, кто это сделал! – в сердцах сказал Ворон. – Потому что он хотел меня грохнуть. А раз на свободе остался, то никто ему и не помешает!

– Ну, почему же? – Кузнец пожал плечами. – Одно с другим не связано. Если надо, мы злодея найдем и накажем. Построже, чем суд!

– Ладно, ищи! – кивнул Ворон. – А что с заменой у наших водил? Что там за Сашок? Откуда он появился? Кто его подставил? С какой целью?

– Александр Гревцов, двадцать три года, не судим, парень тихий, возил грузы на «Газели», но ее сожгли, в группировки не входит, работал грузчиком на рынке, в последнее время трется с дагами, в основном, состоит у них на подхвате – сторожит и привозит товар, скупает овощи у фермеров. Но уже неделю его никто не видел, – как по-писанному бубнил Кузнец. – Если его подставили, то даги, больше некому. А цель… Может, хотят налететь на вашу колонну или ментов натравить, или какую другую подлянку… Но этого я не знаю, зря болтать не буду.

– Хорошо.

Ворон протянул Кузнецу пятидесятирублевую купюру. Тот внимательно осмотрел ее, повертел и привычно сунул в задний карман, стараясь скрыть разочарование. Бывший опер явно надеялся на большее, и это не осталось незамеченным.

– Полтинник в день – это треть твоей былой зарплаты! – сказал Ворон. – Поводи жалом, кто вместо меня соседа убил. Узнаешь – больше получишь.

– Чтобы жало не болело, нужно жало намочить! – недовольно буркнул Ковалёв. – А оперативные расходы оплачиваются?

– Тебя Кузнецом за что кличут? Деньги ковать любишь?

– Коваль по-украински – кузнец. Деньги люблю, ковать нет – тяжело молотом махать!

– Тяжело… Небось задержанных подковывал от души?

– Было дело! Егора Петровича тоже неспроста Молотом прозвали.

– Какого Егора Петровича? А-а-а-а…

– Так что насчет оперативных расходов?

– Давай рассмотрим вопрос. Ты нищий или богатый? Богатым я не подаю. Да и нищим тоже. Вот тебе ответ. Будет результат – получишь по справедливости…

– Ну, так – значит, так! – Бывший опер встал.

– А что ты про Гангрену сказать можешь? – неожиданно спросил Ворон.

– Эк куда тебя занесло… Это серьезная тема! – Кузнец сел на место. – Гангрена – камерное животное… Он в зоне или в СИЗО, как зверь в лесу – всю тамошнюю жизнь наизусть знает: направление этапов, дислокацию тюрем, колоний, пересылок, фамилии начальников, кликухи паханов. Его не обведешь: если ты баклан, а косишь под урку, он тебя быстро расколет! А информаторов сколько завалил! Придет наш человечек с длинного допроса, а от обеда нос воротит. Не проголодался, значит! Вот Гангрена подсядет к нему, обнимет доверительно, задушевный разговор заведет, а сам принюхивается – нюх у него звериный! И вдруг как рявкнет: «А почему от тебя колбасой пахнет?» Ну тот, естественно, в отказ: «Какая колбаса? Ты что?» А он щепочкой под ногтями – раз! Как эксперт-криминалист… И смотрит, нюхает… «А это что, не колбаса?! Вот и расскажи, за какие заслуги тебя менты колбасой прикармливают?!» Четверых по его наводке задавили, а скольким ливер поотбивали… А чего ты вдруг о нем вспомнил?

– Да просто речь зашла, – буркнул Ворон. Настроение у него испортилось. – Ладно, иди, занимайся делом!

Не прощаясь, Кузнец ушел. А Ворон сидел, словно прибитый к лавке гвоздями, смотрел перед собой и с ужасом вспоминал, как размягченный чувствами и опьяненный водкой, в «Адмиральском причале» рассказал Марине то, что слышал от Оскаленного про нашумевший налет. Конечно, ни имен, ни кличек не называл, да и сам их не знал, но все равно затронул тему, которую затрагивать нельзя ни под каким видом… Особенно теперь, когда за ниточку этой темы ухватился такой специалист, как Гангрена…

Но как он ни крутил в голове все обстоятельства допущенного косяка, не мог найти в нем никакой реальной опасности. Просто на будущее надо сделать выводы и не открывать рот про такие дела!

Через два часа они поехали смотреть новых бойцов, как сказал Бешеный – «в одно место». Когда-то это был просто подвал. Обычный подвал пятиэтажной «хрущевки»– с затхлым запахом, заплесневелыми стенами, паутиной и прочими «прелестями», присущими миллионам таких подвалов. Из-за отсутствия у местной молодёжи развлечений и присутствия желания, а точнее необходимости быть сильными, он превратился в «качалку».

Стены отмыли и покрасили красной краской – только такую удалось добыть на соседнем заводе. Вставленный под потолком старый вентилятор действовал как вытяжка, хотя при большом скоплении народа со своей задачей не справлялся, и стойкий запах пота присутствовал здесь почти всегда. Сколоченные из обрезков досок и покрытые коричневым дерматином лавки, сваренные из обрезков труб держатели для штанг, сами штанги – тоже частично самодельные: из выточенных по заказу на заводе «блинов» и настоящего грифа. Вместо гантелей и гирь – найденные на базе «вторчермета» тяжёлые допотопные утюги и секции батарей отопления. К потолку подвешен на цепи набитый опилками с песком боксёрский мешок. Всё это было сделано руками «авиагородских», откуда и вышел Бешеный в люди, точнее в бригаду Ворона.

Дверь подвала была открыта, в «качалке» их уже ждали. Спустившись по бетонным ступеням, они оказались в большом помещении, освещённом лампами дневного света. Полтора десятка здоровых парней явно хотели произвести благоприятное впечатление: при появлении гостей все встали и выстроились в ряд.

– Здорово, братва! – поприветствовал Ворон.

– Здорово! – ответили несколько голосов. Остальные, очевидно, не знали, как отвечать, и промолчали.

Бешеный поздоровался со всеми за руку. Ворон прошел вдоль строя, внимательно осматривая каждого. Молодые, лет по двадцать, может чуть больше или чуть меньше. Накачанные – рельефные мускулы, бычьи шеи, наглые взгляды, лица не обезображены интеллектом. Кто-то дерзко пялится прямо в глаза, кто-то отводит взгляд в сторону. «Мясо», как «мясо», ничего особенного. Вот этот, рыжий, самый старший и выше других, его можно ставить старшим. Если есть кликуха, то по цвету волос, если нет – то все равно будет такой же.

– Мне нужны бойцы в бригаду, – сказал Ворон. – Знаете, что это за работа?

– Знаем! – ответил за всех Рыжий, еще трое парней с улыбкой бывалых кивнули, остальные настороженно молчали. Значит, кандидаты в лидеры звеньев тоже определились. Остальные – ведомые, пусть выполняют приказы старших.

– Судимые есть? Поднимите руки.

Поднялись две руки, одна тут же опустилась.

– Ты что, передумал признаваться? – усмехнулся Ворон.

– У меня до суда не дошло. Прекратили дело.

– А ты за что? – спросил он второго.

– По малолетке. Две кражи и грабеж.

– В группировках кто-то состоял?

– На улице с пацанами тусовались…

– Я у центровых на подхвате пару раз был…

– Хорошо. Кто блатных знает? Кого?

– Я Дему знаю…

– А у меня Рыбак соседом…

Отвечали только «бывалые». Они действительно кое-что повидали.

– Вы все накачались отлично. А в серьезных переделках кто-то бывал?

Немного помедлив, Рыжий кивнул. Остальные молчали.

– Что за переделка? – спросил Бешеный.

– Потом скажу.

– Ладно! – продолжил Ворон. – Давай посмотрим, чего вы стоите!

Ворон разулся, снял майку и повесил её на вешалку у двери, оставшись в модных спортивных штанах из плащёвой ткани.

– Разбейтесь на тройки! – приказал он. – Будете нападать на меня одновременно. Обкатку пройдут все.

– Какие условия? – спросил коренастый крепыш.

– Руки, ноги, в полную силу, в яйца, глаза и шею не бить. Иди первым!

Ворон вышел на свободную от спортивного инвентаря часть комнаты.

– Витек, Слоник, со мной! – скомандовал крепыш.

Двое стоявших рядом ребят подошли и встали рядом.

– Начали! – скомандовал Ворон.

Крепыш сразу бросился вперёд, пристяжь чуть замешкалась, и это было ошибкой: Ворон мгновенно сбил первого с ног, а его приятелей схватил в охапку и ударил друг об друга. Все трое повалились на пол, но крепыш не сдавался: одной ногой он подцепил ногу Ворона, а второй ударил под колено. Ворон упал и тут же вскочил, крепыш тоже, они оказались лицом к лицу, глаза крепыша горели – то ли спортивным азартом, то ли яростью.