Никогда не кончится июнь (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 28

— Там еще что-то было, в загадке… Я окончание забыл… Мне плохо, Даша… — произнес измученный рыжик, глядя мне прямо в глаза.

Вот уже несколько часов я не узнавала этого веселого, жизнерадостного парня.

Решение бросить все еще немного поколебалось.

— Давай спать, — повторила, наконец, я. — Завтра все рассудит.

На этот раз завтра пришло не так скоро. Какое-то время я лежала в своей постели, и она казалась мне чужой, как больничная койка. Несмотря на одно верблюжье одеяло и два пуховых, тело мое дрожало, словно подключенное к электрическому разряду. Потом наступила болезненная полудрема, в которой, не давая полностью погрузиться в сон, мелькали, как на весах, мысли — «переступить или остаться»… И уже почти под утро дрожь, наконец, утихла, мысли исчезли, и пришел беспокойный сон, который время от времени разбивали навязчивые, тоскливые звуки гитары…

Когда завтра, наконец, наступило, решение было принято.

Для этого мне стоило лишь войти в кухню и увидеть Степины глаза.

После завтрака я подошла к окну, отдернула тонкую занавеску, и взгляд споткнулся об эфедрин…

Легкая, неуловимая волна памяти пробежала по бессонному мозгу…

И сердце сжали тоскливые цепи.

— Задача номер один, — объявила я Степе, задернув занавеску, будто закрывая тяжелые воспоминания. — Найти «Календарь нимф»…

— Значит, ты согласна?! — перебил он.

— Задача номер два, — продолжила я, не отвечая. — Авиабилеты на Милан, на 14 число. Бери мой паспорт и дуй в аэропорт. Деньги… — я вздрогнула.

— …должны быть в шкафу.

А вдруг они снова пропали?..

Но через минуту Степа принес увесистую пачку. Я кивнула.

— Хорошо.

— Принцесса моя!.. А где ты возьмешь ноты?.. — немного оживился заторможенный парень, резво натягивая майку.

— Позвоню своему учителю из музыкальной школы, — пояснила я. — Ему уже под семьдесят, и у него огромная коллекция произведений для гитары и куча связей в музыкальном мире. Авось, он мне поможет.

— Давай! — Степа кивнул и исчез за дверью.

А я подошла к телефону и, порывшись в телефонной книжке, нашла там давно забытый номер старого педагога по гитаре Анатолия Викторовича Крылатова.

Несколько тычков в кнопки, и четырех лет расставания как не бывало…

— Анатолий Викторович! Здравствуйте, это Даша Буранюк. Да-да, та самая Дашулька!.. В этом году заканчиваю. Да, время летит! Как поживаете?.. Понимаю, возраст… Ну да, по делу. Вы случайно не слышали о композиторе Вячеславе Горячеве? Знаете, да?! Откуда я знаю… Да вот, пришлось столкнуться. Да, согласна, невероятный талант. И погиб в самом расцвете лет. А кстати, у вас нет его произведений? Да, я как раз по поводу… да! «Календарь нимф»!

Сердце под халатом забилось быстрее — мой педагог не только хорошо знал это имя, но, похоже, был о молодом композиторе Горячеве весьма высокого мнения. И секунду назад, когда речь зашла о его произведениях, он сам упомянул «Календарь нимф»!

Но в следующую секунду мое сердце разбилось.

— Нет?.. А вы не в курсе, у кого есть?.. Как уничтожил? Почему? Какая темная история?..

Темная история…

— Подробностей я не знаю, — старческим дребезжащим голосом вещал педагог на том конце провода, — но, по-моему, он утопился от несчастной любви. А незадолго до этого сжег все свои сочинения…

Утопился от несчастной любви… Так я и думала.

— И, значит, «Календарь нимф»… безвозвратно потерян?

Я судорожно закашлялась и прижалась лбом к стене прихожей.

— Попробуй узнать в библиотеке оркестра народных инструментов «Русская волна». Это единственное, что я могу тебе посоветовать. Алексей Юрьевич иногда играл со своими ребятами гитарную музыку в переложениях… Хотя разыскать «Календарь нимф» Горячева шансов очень и очень мало. Телефон, к сожалению, у них не работает, поэтому тебе нужно будет съездить в поселок Речной, в ДК «Мир и труд».

Я в ужасе закатила глаза.

В поселок Речной! Это почти на краю Земли!..

— Спасибо…

Пришлось по жаре топать в «Русскую волну», где высокомерная девица-библиотекарь, глянув на меня, как на полусумасшедшую, довольно невежливо сообщила, что у них ноты строго оркестровые, а не инструментальные.

— Чувствуете разницу? — подняла она выщипанную бровь.

— Разница примерно как между тобой и Клаудией Шиффер… — ответила я и хлопнула дверью так, что едва не обвалился потолок дореволюционного здания ДК «Мир и труд».

Я явилась домой, совершенно разбитая этим бесполезным походом. Поднимаясь по лестнице, посмотрела на часы. Половина третьего.

И что же теперь делать?.. Сочинить не только окончание, а вообще всю пьесу?.. Жюри наверняка ни о чем не догадается…

Маленькое серое пятнышко, едва уловимое краем глаза, взмахнуло крыльями у моего виска, протиснулось в узкое пространство между мной и перилами и пролетело вниз.

При чем тут жюри?.. Нужно соблюсти ВСЕ УСЛОВИЯ… — пронесся в лестничную бездну шлейф тихих слов.

Бабочка?.. Или…

— Дарья Буранюк? — вдруг вкрадчиво раздалось из-за плеча.

Я уже слышу внятную речь призраков… Господи… Я, наверно, схожу с ума…

— Посылка для Дарьи Буранюк, — снова тихо послышалось сбоку.

Мысли в голове со скрипом повернулись.

Это не дяди Борин голос… Сухой, неприятный… Женский.

Это ТА… худая…

Я медленно оглянулась.

Черные волосы… Глубокие глаза…

Внезапно я почувствовала, что ноги меня не слушаются. И, как в замедленной съемке, я бесшумно сползаю спиной по дорогущей итальянской двери собственной квартиры.

— Давайте… — почти прошептала я, опустившись на пол.

И протянула руку.

Откуда-то сверху, будто сорванный с дерева, в мою ладонь упал маленький листок бумаги.

По ногам пробежал легкий поток холодного воздуха, и вниз по лестнице быстро и неуловимо скользнула темная тень.

«Старушка опять решила мне помочь…» — как-то отстраненно, как будто разум витал где-то далеко, подумала я, переступая порог квартиры.

Но, вопреки витающему разуму, мысль эта меня не обрадовала, а совсем наоборот…

— Билетов нет! — радостно возвестил вышедший из кухни Степа.

— Каких билетов?.. — не сразу поняла я, скидывая тесные туфли.

— В Милан! — вытаращил глаза племянник. — Или ты в Африку, на мыс Игольный собиралась?..

И он опять по-детски заржал.

Разум постепенно возвращался из своего путешествия.

Похоже, рыжему полегчало. Чего нельзя сказать обо мне…

— Неси обед, — приказала я грубовато и, пройдя на кухню, плюхнулась на стул и добавила. — Мне еще на почту идти.

Билетов нет. А через четыре дня — первый тур конкурса…

Все рассыпается, как карточный домик… КАРТОЧНЫЙ ДОМИК…

Билетов нет…

Но об этом я подумаю тогда, когда достану ноты.

Степа выставил на стол макароны с печенкой.

— Решила еще раз гитару отдать? — и глупо хихикнул.

— А что, тебя уже не надо спасать? — притворно зевнула я. — Тогда ладно. Поиграю в пиратов. А ты к себе вали. Ишь, зажился тут, шеф-повар…