Никогда не кончится июнь (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 30

…Как объяснить тоску, что выворачивала мне сердце, когда в яркий июньский день я брела вперед по бескрайнему лугу, глядя на опоясывающий его зеленый лес с вековыми дубами?.. Как передать неведомое мне до этого дня состояние, когда вместо того, чтобы сделать шаг вперед, хочется бежать назад, бежать, ни разу не оглянувшись?.. Когда ласково шелестящие под ногами травы обнимают шелковой прохладой голые ноги, а кажется, будто они тянут к тонкой коже маленькие щупальца?.. Надо мной высокое голубое небо, длинные прозрачные облака, а в душу прорастает зима с ее тяжелой старческой поступью…

Этот маленький дом, очертания которого уже показались впереди, в дымке солнечного света… Почему при виде него по телу пробегает липкая дрожь, а в голове опять начинают возникать голоса?.. Откуда-то, прямо в недра души проникают неотчетливые, тихие стоны, горькие, мучительные стенания, и биение собственного сердца звучит в груди, как поминальный набат?..

Зачем я иду туда? Почему в голове так тяжело и мутно?.. Отчего сделались ватными руки, а ноги будто вообще уже не мои, и кто-то за меня передвигает их по поредевшей траве и выводит на узкую тропку перед крыльцом?..

Я не хочу…

Я подошла к избушке, как будто заболев по пути отчаянной, горькой тоской. Увидела ее низкую деревянную дверцу. Как и в прошлый раз, на ней висел заржавевший замок. Такое чувство, что с прошлого раза… нет, такое чувство, что не с прошлого раза. А с прошлого столетия никто не трогал этого замка.

А вокруг распростерлась такая же вековая тишина — такая, что, казалось, ее можно было рассечь острым лезвием сабли. И увидеть, как она расколется надвое. Звенящая, неестественная тишина. Словно на краю земли, где нет жизни… А есть только мертвый, ледяной покой…

Вечный покой… — шевельнулось в замороженной голове.

Совсем недавно возле одного ночного заведения меня уже посещало подобное чувство…

Ничего нет…

Я вздрогнула и как будто немного ожила. Подойдя к дверце, подергала замок. Ну где же ты, милая бабулька?.. А я так надеялась, что ты передашь мне Славушкины ноты… Зачем же ты меня обманула?

И опять где-то в глубине тонко взлетел и оборвался стон.

Голубое небо, в котором нет птиц. Шелковая трава, в которой нет ни жуков, ни кузнечиков…

Напрасное путешествие.

И усталость. Бесконечная усталость, когда не слушаются ноги… Когда мучительно хочется спать…

Неожиданно для себя я зевнула.

И в прошлый раз, когда я была здесь, мне тоже… тоже… а-а… Да что же это со мной?..

Отчаянно борясь с наплывающим сном, я повертела головой в разные стороны.

И вдруг увидела собаку.

Она вышла из-за угла избушки — низенькая, какая-то длинненькая, с большими глазами и висячими ушами. И внимательно посмотрела на меня. Потом вильнула хвостом…

И сон как будто начал слегка таять…

Пробудившееся пространство заполнили мысли.

Собака! Посреди вечного покоя… Значит, здесь все-таки кто-то есть?!

Тем временем собака почесала плечом ухо и еще раз пристально посмотрела на меня. Потом медленно развернулась и пошла обратно туда, откуда пришла. Когда ей остался только шаг до того, чтобы исчезнуть за углом, она вдруг повернула голову и опять встретилась со мной глазами…

Какие у нее грустные глаза…

И она как будто зовет меня за собой…

Не переставая удивляться, откуда она тут взялась, я окинула взглядом ее тщедушное тельце.

И увидела

ЯЗВУ НА ЕЕ БОКУ.

Точно такую же, как у той собаки… возле «Лабиринта»! В ночь, когда я ездила туда выступать!

Сердце из груди вдруг скакнуло прямо в горло.

Нет… не точно такую же. А ТУ ЖЕ САМУЮ!

Потому что это была именно та собака!

В ту секунду, что я ее узнала, собака исчезла за углом почты.

Не успев даже сообразить, что делаю, я быстро шагнула за ней.

И в следующее мгновение на улице наступила ночь.

В лицо ударил резкий свет фонаря, от которого я зажмурилась.

А когда я открыла глаза, передо мной в кругу этого режущего света возникло знакомое здание из налепленных друг на друга четырех каменных этажей. Дверь «Лабиринта» была, как обычно, распахнута настежь. За те короткие секунды, пока я щурилась от яркого света, собака куда-то пропала.

Изнутри не доносилось ни звука. В окнах было темно и не чувствовалось никакого движения. Все в той же звонкой тишине передо мной лежал кривой порог с мелкими трещинами на потертом камне. А за ним, в глубине дверного проема, царила густая непроглядная темнота. Дрожа под сарафаном, как осиновый лист, я переступила порог и потонула в этой темноте.

Тяжелая мгла окутала мое тело, едва я оказалась за порогом этого мрачного заведения, в котором трижды бывала между сном и явью. И которое так долго и безуспешно искала наяву. И вот я внутри него. И мне кажется, что кафе живое, что оно медленно, еле ощутимо дышит, и где-то в глубине бьется его огромное каменное сердце… Несколько неуверенных, робких шагов… И вот мы уже дышим одним дыханием, и стуки наших сердец перекликаются и сливаются в единый стук, и с каждой секундой «Лабиринт» поглощает меня все глубже в свое засасывающее, безмолвное, не имеющее ни начала, ни конца, нутро, в свою страшную непроглядную темень, от которой веет какой-то тупой обреченностью…

«…Сколько их сгинуло за этим порогом?..» — вспомнилось мне собственное изречение, и я вдруг резко вздрогнула. А ноги все вели и вели меня вперед по рыхлой сыроватой земле, похожей на песок… А в ноздри вливался густой терпкий соленый воздух.

Он утопился от несчастной любви… В море… — у меня возникло ощущение, что я бреду по берегу этого моря, и я невольно содрогнулась.

«Нужно найти комнату, где проходила игра…» — словно ветром принесло откуда-то неясное решение.

Где же она может быть?..

Я наугад развела руки в стороны, и правая ладонь ткнулась в какую-то неровную стену.

Наверно, где-то здесь…

Дверь. Я чувствую дверь…

Внезапно сзади раздались тихие шаги.

Непередаваемый страх сковал мое сердце. Как будто ледяная рука сжала его в тиски.

Ладони заскользили по холодным кирпичам, и я нащупала длинную металлическую ручку.

В этот момент мимо меня прошла слабая волна, словно кто-то невидимый приблизился ко мне.

— Сюда… — прошелестел возле уха чей-то старческий голос. То ли шепот, то ли выдох…

В темноте блеснули стекла очков, и шлейф легкой ткани или просто ветер, который гулял здесь, как на морском побережье, коснулся обнаженной ноги. В бессознательном ужасе я ухватилась за ручку, и дверь отворилась — легко и бесшумно.

Вместо пола за дверью стоял белесый туман, но заметила я это, уже сделав единственный неосторожный шаг и понимая, что проваливаюсь сквозь него в какую-то бездну.

«Борис Тимофеевич! Что же ты делаешь со своей бедной Дарьюшкой?..» — подумала я, медленно, как будто вес мой внезапно стал не больше веса пушинки, пролетая вниз. И, по-моему, эта мысль не полетела вместе со мной… Она была тяжелее меня, она была, как здешний воздух — сыроватая и тугая.