Дай мне руку (СИ) - Марс Остин - Страница 32

Как будто в ответ на её мысли, он придвинулся ещё ближе, улёгся плечом на её руку и завозился, устраиваясь поудобнее. Вера от шока застыла, его близость сбивала с толку, она не помнила, о чём говорила секунду назад.

— Космос, госпожа Вероника, космос, — насмешливо шепнул министр, — не отвлекайтесь.

«В голове у меня космос. Из-за вас.»

У неё гудело как струна всё тело. Казалось, чувствовать она может только там, где он её касается, остальные нервы отключились за ненадобностью.

Она повернула голову, пытаясь увидеть его лицо, увидела, что он с задумчивой улыбкой смотрит на её грудь, и поражённо выдохнула. Министр на миг поднял глаза, встретился взглядом с Вероникой и резко отвернулся, делая самую невинную в мире физиономию: «я никуда не смотрел». Вероника криво улыбнулась: «я всё видела».

Министр бросил на неё укоризненный взгляд: «вы ничего не видели».

Вера улыбнулась и отвернулась, посмотрела на давно погасший экран телефона, закрыла глаза, чувствуя, как внутри нарастает горячий трепет, распирает грудь, вот-вот готовясь вылиться в неконтролируемое желание сказать всему миру правду.

«Я люблю вас.

Господи, с этим невозможно бороться…»

Опять повернулась к нему, увидела его глаза так близко, что в тёмной глубине было отчётливо видно отражение огня в камине, глубоко вдохнула… закрыла глаза и с улыбкой прошептала:

— Сейчас сюда кто-то вломится, да?

— Зависит от того, что вы собираетесь сказать, — грустно улыбнулся министр, она недоверчиво приподняла бровь, он вздохнул и кивнул, заставив её улыбнуться. — Я завтра попытаюсь объяснить, что это и как это работает. Но сейчас не могу.

Она медленно глубоко вдохнула и со смешком шепнула:

— Космос?

— Космос, — мурлыкнул он, прижимаясь ещё ближе, потёрся щекой о её плечо и прошептал: — Обожаю космос.

Вера тихо рассмеялась, опять взяла телефон, на экране появилось фото марсианского рассвета, она перелистнула дальше и тихо продолжила:

— Это тоже Марс, там очень высокие горы из-за слабого притяжения. Это марсианское небо ночью, оттуда Земля с Луной выглядят как двойная звезда, вот здесь… А это Венера, её только утром видно. Вообще Венера дальше, но её лучше видно, у неё сильный блеск. Это единственная планета, названная в честь богини.

— Богини чего? — тихо спросил министр и Вера почувствовала волну смущения внутри, шёпотом ответила:

— Богини Любви. А Марс — бог войны.

— Они далеко друг от друга?

Его сонный голос вызывал в ней желание прижаться к нему крепче, укутать в одеяло и согреть, она видела эту картину отчётливее, чем тёмную гостиную с горящим камином, понадобилось усилие, чтобы вынырнуть из трясины своей фантазии.

— Далеко. Очень. Достаточно далеко, чтобы между ними влезла вся Земля.

— Жаль, — чуть улыбнулся он. — Расскажите о ней.

— Она вращается в обратную сторону, не так, как Земля и остальные планеты. У меня нет её фотографий, её сложно изучать, потому что она всегда окутана облаками, таким плотным слоем, что сквозь них ничего не видно.

— Как это похоже на женщин, — прошептал министр, Вера улыбнулась:

— Эти облака просвечивали специальной аппаратурой, чтобы составить карту, но она специфическая на вид, я не ношу её с собой. Там очень высокая температура, до пятисот градусов.

— Это сколько?

— При сотне кипит вода, при трёхстах плавится свинец.

— Ого.

— Да. — Вера посмотрела на министра, он лежал с закрытыми глазами и чуть улыбался, желание прижаться щекой к его волосам становилось с каждой секундой всё нестерпимее. Она отвернулась и вздохнула: — А на Марсе зимой до минус ста пятидесяти бывает. При этой температуре замерзает спирт.

— И как он дошёл до такой жизни? — шутливо вздохнул министр, не открывая глаз, Вера улыбнулась:

— Говорят, четыре миллиарда лет назад там было вполне комфортно, даже вода была, может, жил кто-то. Но потом стало холодать, вода испарялась вместе с атмосферой, начались катаклизмы, налетели метеориты, истыкали всю поверхность осколками, вулканы выжгли что осталось, ледяные шапки расползлись на полпланеты… досталось ему, короче. Но сейчас температура, вроде бы, растёт. Потихоньку.

— Вера?

— М? — она повернула голову, опять ощутив притяжение его взгляда, он секунду посмотрел в её глаза и медленно отвернулся, потёрся щекой о плечо, тихо сказал:

— Видели когда-нибудь настоящий метеорит?

— Нет.

— Пойдём вместе на рынок, я вам покажу. Хозяин ювелирной лавки коллекционирует редкие камни, у него есть метеорит, красивый нереально.

— Здорово. — Вера улыбнулась, опять разблокировала телефон, — скоро семь.

— Да? А почему так темно?

— Дождь на улице.

Он замолчал, прислушиваясь, по стёклам действительно еле слышно стучали мелкие капли, министр печально вздохнул и сказал:

— Не пойду на тренировку. Всё равно после Тяжёлого Дня стресс снимать, какая разница. Обойдутся без меня, ничего с Артуром не случится, если он один день походит небитым, — опять вздохнул и тоном капризного жадины потребовал: — Ещё космоса!

Вера тихо рассмеялась и стала рассказывать.

Дрова в камине почти догорели, серый рассвет за окнами почти не давал света. А ей казалось, этот мир ещё никогда не был таким ярким.

Картинки в папке закончились, министр посмотрел на часы и с печальным вздохом сел ровно, взлохматил волосы:

— Пора собираться. Я пойду, наверное, в ванную, взбодрюсь, а вы приготовьте пока что-нибудь, хорошо?

«Отлично. Я бы хотела, конечно, с вами, но так тоже хорошо.»

Она молча кивнула, он улыбнулся и ушёл. Вера пошла на кухню, сделала тесто на оладьи и к тому моменту, как он вернулся, успела пожарить первую партию.

Министр остановился на пороге, Вера окинула взглядом его мокрые волосы, полотенце на шее, кивнула на мокрую безрукавку и шутливо спросила:

— Эта штука вообще снимается?

— Только вместе с кожей, — криво улыбнулся министр, подходя ближе и выбирая из тарелки оладушек.

— Осторожно, горячее, — буркнула Вера, он кивнул и откусил половину, она закатила глаза: — Вы никогда меня не слушаете!

Он рассмеялся, прожевал и кивнул:

— Правда горячее.

Вера бросила на него полный праведного негодования взгляд и придвинула блюдце со сметаной, министр просиял:

— То, что надо! — взял ещё оладушек и блюдце во вторую руку, довольно вздохнул: — Прогуливаю тренировку, ем сладкое, нарушаю режим, веду себя крайне невоспитанно… Видел бы наставник — бил бы меня посохом.

— В этом прелесть быть взрослым, — пожала плечами Вера.

— Приходится бить себя посохом самостоятельно? — фыркнул министр, она улыбнулась и стала снимать со сковородки вторую партию, отодвигая остывшие в сторону. Министр взял ещё, прожевал, шутливо нахмурился: — Если я растолстею, что вы будете делать?

— Расширять дверные проёмы, — серьёзно сказала Вера, министр прыснул и зажал рот ладонью, пытаясь смеяться и жевать одновременно, справился, отдышался и оглянулся на дверь, медленно качнул головой:

— Нет, таким толстым я никогда не буду, — посмотрел на блюдо с оладушками и перестал улыбаться, — надо с этим завязывать. — Помолчал, повздыхал и взял ещё один, заявив ему: — Утром можно!

Вера рассмеялась и взяла один себе.

Министр достал себе чашку, набрал воды, Вера обернулась:

— Может, чай?

— Некогда, — качнул головой он, — скоро Двейн придёт, а мне ещё одеваться. Это официальный визит, я должен быть в цыньянском костюме, а под него сложно прятать оружие.

— Вы везде с оружием ходите?

— Да. Это не раз спасало мне жизнь, — пожал плечами министр, допил воду и интригующе улыбнулся: — Поможете выбрать костюм?

Вера здорово удивилась, но кивнула и выключила плиту, пошла следом за ним в спальню. Министр открыл дверцы шкафа, которые Вера до этого открывала только раз, чтобы убедиться, что там занято, и найти себе другую полку. В шкафу висели костюмы, похожие на те, что она видела в цыньянском квартале, министр сделал широкий приглашающий жест и сел на кровать: