Ночь с пылким негодяем - Хоукинз Александра - Страница 30

— По-вашему, мне нужно это, Кэтрин?

Она поежилась от того, что он таким резким тоном произнес ее имя.

— Вам кажется, что я снисхожу до вас? — Ответа он не стал дожидаться. — В первый раз вы признались мне в этом. Думаете, я знакомлю куртизанок со своими друзьями и их женами? Я никогда не старался соответствовать своему прозвищу, но даже я не настолько ничтожен.

— Я никогда не…

Он безжалостно перебил ее:

— Как вы могли проводить столько времени со мной и при этом думать, что нам нельзя быть вместе?

К неимоверному удивлению и стыду Кэтрин, перед глазами у нее все поплыло от слез.

— Я не могу рисковать своей репутацией. — И сердцем. — А вы, как и отец, вольны оставить меня, когда вам вздумается.

Он наклонил голову так низко, что их носы едва не соприкоснулись.

— Я знаю, что вы становитесь упрямой, когда дело касается аристократов, но я хочу, чтобы вы запомнили следующее: я не ваш отец. — Он четко произносил каждое слово. — Прекратите фантазировать о моих намерениях и судить меня по моим прошлым поступкам.

Слезы высохли. Теперь ей хотелось кричать от бессилия. Этот человек умел убеждать. Он был великолепным спорщиком и мог водить ее кругами, пока она не запутается и не выдаст себя.

— Что вы хотите этим сказать?

Наверное, смятение читалось в чертах ее лица, потому что он взял его обеими руками и большими пальцами отвел пряди волос.

— Милая Кэтрин, неужели вы жили так замкнуто, что ни один мужчина никогда не ухаживал за вами?

Она отвела глаза в сторону, делая вид, что ошеломлена. Нет, не скромность была причиной ее поступков. Хоть она как Кэтрин вела спокойную и безмятежную жизнь, разум и тело ее были совсем не так безгрешны, как ему казалось. Оттого, что он так ошибался в ней, ей стало стыдно. Общаясь с ней как с мадам Венной, он, по крайней мере, знал, что она шлюха и лгунья.

— Что это? Вы плачете? — Сэйнт прижал губы к ее щеке, перехватывая покатившуюся слезинку. — Мне больше нравится, когда вы сердитесь.

Кэтрин шмыгнула носом, покачала головой и тихонько засмеялась. Нежный Сэйнт был опасен для ее сердца. Его доброта делала ее слабой, отчего ей становилось страшно, а она имела дурную привычку, охваченная страхом, идти ва-банк. Это было одной из причин того, что шесть лет назад она вычеркнула его из своей жизни.

— Нельзя вам ухаживать за мной.

— А, так вы все слышали! Я думал, вы не обращаете внимания на то, что я говорю, — поддразнил он ее и легонько потянул за мочку правого уха. — А я, к вашему сведению, волен делать все, что хочу, мисс Деверолл.

Смеяться было нельзя — это обнадежит его.

— Вас ждет кучер.

Он сжал губы, сдерживая усмешку.

— Я знал, что вы особенная. Обычно женщины умоляют меня остаться, когда я пускаю в ход свои чары.

— Ах, как вам не повезло на этот раз! — сочувственным тоном промолвила Кэтрин и подняла с пола фонарь. — А теперь ступайте, пока мы с вами слуг не разбудили.

— У вас твердый характер, мисс Деверолл.

«Пусть это будет так, ради блага нас обоих», — подумала она.

— Уходите. — Она протянула ему фонарь.

Сэйнт застонал. Кэтрин улыбнулась, видя, как ему не хочется уходить. Но она не могла ощущать себя рядом с этим охваченным страстью джентльменом всего лишь Кэтрин Деверолл. Он протянул руку к фонарю, но пальцы его обхватили ее запястье и резко потянули к себе.

Оказавшись крепко прижатой к его груди, она откинула голову, намереваясь что-то сказать, но Сэйнт, как видно, на это и рассчитывал. Его губы накрыли ее уста так, словно они сто раз до этого соединялись в поцелуе. Наслаждаясь тем, как его горячая плоть властно прижимается и скользит по ее губам, она подумала: «Бог ты мой, как же он здорово целуется!» Боясь пролить на него горячее масло, она крепче сжала фонарь.

Когда он оторвался от нее, в его глазах читалось раскаяние.

— Нет, я не могу. — Он отступил на шаг.

Кэтрин кивнула и слабо улыбнулась. Какая-то часть ее хотела, чтобы он остался, пусть даже это усложнило бы ее жизнь так, что Сэйнт и представить себе не мог.

— Постойте! — воскликнула она, когда он открыл дверь. — Фонарь.

Он, беря фонарь, поймал ее пальцы.

— Это и есть ухаживание, мисс Деверолл.

Вот же упрямец!

— Если вы забыли, лорд Сэйнтхилл, требуется согласие леди.

— О, она согласна, мисс Деверолл, — отозвался он, и взгляд его был таким же нежным, как и губы. — Покойной ночи, и пусть я вам приснюсь.

Он закрыл дверь, прежде чем она успела что-то сказать.

Кучер уже ждал его, когда он вышел из дома Кэтрин Деверолл.

— Что, сорвалось? — осклабился кучер, открывая дверцу кареты перед Сэйнтом. — Она дама не промах, как я погляжу.

Сэйнт лишь зарычал и вручил ему фонарь. Эта женщина одурачила его. Он пригнулся, забираясь в карету.

— Едем домой. Но сначала заглянем в одно место. В «Золотую жемчужину».

Кучер оглянулся на дом и захлопнул дверцу.

— Да она из вас узлы вяжет, а?

— Ничего, развяжусь, — уверенно ответил он, и кучер усмехнулся. Сэйнт откинулся на кожаную спинку сиденья и уловил легкий аромат духов Кэтрин. — В «Золотой жемчужине» я задержусь ненадолго, нужно лишь передать одно послание.

Превращение Кэтрин Деверолл в мадам Венну было сравнительно простым делом. Никто на улице не обратил внимания на неприметно одетую женщину с закрывающей лицо густой вуалью, которая вошла в «Золотую жемчужину» через черный ход. Работники заведения привыкли к ее переодеваниям и страсти к скрытности. За молчание она им щедро платила. Те, кому она была известна как мадам Венна, считали ее эксцентричной особой, а те немногие, кто знал ее как Кэтрин, понимали, насколько велика ее потребность вырваться из золотой клетки, которую она для себя построила.

— Как она? — спросила мадам Венна, входя в одну из спален, в которых отдыхали ее девочки. Анна, Хонора и Эстер расступились, давая ей подойти к лежавшей на кровати молодой женщине. — О, Мина!

Кулаки ее сжались, когда она опустилась на край кровати. Какой-то мерзавец избил Мину и ударил несколько раз по лицу. Ранка на коже и уродливо раздувшаяся скула указывали на то, что на пальце у него был кольцо.

— Очень больно?

Брюнетка покачала головой, отняла руку с мокрой тряпкой от челюсти и показала еще несколько кровоподтеков.

— Холодная примочка помогла, — сказала она. Ее глаза напомнили мадам Венне две черные стеклянные бусинки.

— А еще настойка опия, — добавила Анна, садясь с другой стороны кровати.

Ее ненавязчивая, по-матерински нежная заботливость, похоже, успокаивала Мину. Она прижалась к Анне и задрожала.

Хонора положила руку на плечо мадам Венны.

— Схожу посмотрю, чем может кухарка накормить нашу девочку, — сказала она и тихо вышла из спальни.

Мадам Венна собиралась поручить заботиться о пострадавшей Анне и другим женщинам. Ей нужно было заняться делом, и в ее власти было кастрировать негодяя за жестокость.

— Мина, кто это сделал? — спросила она.

Эйбрам еще не появился. Задержал ли он этого человека? Мадам Венна хотела посмотреть ему в глаза, прежде чем ее люди вырвут ему руки и бросят его в Темзу.

И это самое милосердное из наказаний для этого ублюдка.

К сожалению, такие вопросы требовали деликатного подхода. От полиции в данном случае проку не было. Если подать жалобу, эти господа скорее Мину потащат в суд, чем ее богатого обидчика.

— Это был кто-то из постоянных?

— Нет, — пробормотала Мина, борясь с сонливостью. — Но я пару раз видела его раньше в зале.

— Назови его имя.

Мина поморщилась.

— Он, кажется, не назвался. Когда мы поднялись в номер, он завязал мне рот платком, а потом связал руки и ноги.

Эсфирь прокашлялась и сообщила:

— Я разговаривала с ним в зале, правда недолго. Он назвался знакомым лорда Малкастера. Наверное, потому его и пропустили. Его зовут Холвард. С ним был еще один. Некий мистер Ройлз.