Сага Форта Росс (Книга 1. Принцесса Елена) - Петров Виктор Порфирьевич - Страница 11

— Ну, хорошо, хорошо, Анюсенька, не расстраивайся. Не будем больше об этом говорить. Сама посмотри, как хорошо сегодня, кругом. Разве ж это не Божья благодать? И посмотри, какой контраст с тем, что мы видели вчера, когда сошли с нашего корабля. Ну, довольно гулять. На первый раз достаточно. У нас еще много дней здесь насмотреться. Вы знаете, что теперь я чувствую, что я устала. Пора отдохнуть моим бедным ногам, — и Елена потянула обоих на тропинку, ведшую обратно в форт. — Не думаешь-ли ты, Саша, что нам и отдохнуть не мешало-бы?

— Я уже давно пытался вам сказать, чтобы вы не переутомляли себя в первый день здесь, но ты, ведь, неугомонная, не могла остановиться. Действительно, пойдемте назад, домой. Надо вам отдохнуть, полежать немного, а потом, ведь, и время за стол. К вам, Анна, это особенно относится. Вы, как-будто, выглядите усталой; у вас несколько утомленный вид.

— Да, правда, — согласилась Анна, — я, в самом деле устала.

Они быстро дошли до форта, прошли ворота и через минуту были в комендантском доме.

В окне канцелярии появилось бледное, болезненное лицо молодого канцеляриста Николая, когда группа весело поднималась по ступеням крыльца. Николай смотрел на обеих женщин горячими, воспаленными глазами, следя за движениями их тел, прислушиваясь к шелесту их длинных платьев, к острому дробному стуку каблуков на деревянных ступенях веранды. Он, не отрываясь следил за ними до тех пор, пока они не скрылись внутри дома. Если-б кто-нибудь видел его глаза в это время, то он, может-быть, даже заметил бы в них взгляд какого-то исступленного безумия.

Ротчев, с дамами, скрылся в в дверях дома и Николай, устало, с потухшими глазами вернулся на свой высокий, неудобный конторский стул. Несколько минут он сидел неподвижно, смотря невидящими и непонимающими глазами на колонки цифр в его конторских книгах. В его ушах все еще звенели колокольчики задорного смеха Елены и звучал тихий, низкий голос Анны. Он крепко сжал руками голову и уши, когда ему опять вдруг почудился нежный, тонкий шелест их платьев. Потом, вдруг, в его мозгу раздался тихий стук женских каблуков, все громче и громче, точно кто-то из дам подходил к его двери. Он вскочил, оглянулся на дверь, но звуки прекратились и все опять было тихо!

Он глубоко вздохнул, взъерошил длинными пальцами свои редкие, длинные, темные волосы, встряхнул головой и в каком-то исступлении стал щелкать на своих счетах. Его веснушчатое лицо все еще долго горело, долго после того, как он видел и провожал своими немигающими, желтыми глазами Елену и Анну.

Николай сам, вероятно, не знал и не разбирался, которая из двух женщин была более красивой. Красота обеих казалась ему божественной, неземной. Действительно трудно было отдать предпочтение одной или другой из них, в особенности потому, что они были так поразительно похожи друг на друга. Те же светлые, золотистые, длинные волосы, коронкой облегающие их прелестные головки, те же темно-синие глаза с пушистыми ресницами, они обе были одинакового роста, с одинаковыми фигурами; нет, только Соломон мог вынести свое решение здесь. Может быть, присмотревшись внимательно можно было найти небольшую разницу если не в разрезе, то в форме их изящных ротиков. Рот Елены был слегка изогнут, ротик избалованной и, может-быть, немного капризной молодой женщины. Ее рот редко был закрыт плотно, всегда полуоткрытый, улыбающийся или смеющийся.

Рот Анны был почти всегда закрытый, часто плотно сжатый, точно все время скрывая ее внутреннюю жизнь, ее мысли. Судьба, видно, была не так милостива к ней, как к шаловливой, избалованной, точно все время озаренной солнцем, княжне Елене. Конечно, личная трагедия Анны оставила на ней тяжелый след.

Николай, сидя на своем высоком стуле, никак не мог забыть своих богинь. Может-быть, в его уме, мысленно он отдавал предпочтение грустной Анне. Ее грустные глаза и несколько меланхолический вид, как-то притягивали ее к нему. — Она, почему-то, несчастлива, — подумал он, — что-то ее тревожит. Он, незаметно, стал воображать себя ее рыцарем, защитником. Ее нужно спасти от того, что делает ее несчастной, думал он. Надо вернуть ей улыбку, которая должна озарить ее прекрасное лицо.

Он взглянул в боковое окно канцелярии и вдруг увидел, что горничная Дуня вышла во двор и стала развешивать платья своих барынь, проветривать туалеты на свежем морском послеполуденном бризе. Ее помощница Маша вышла из комнаты прислуги, села на ступеньках крыльца и стала аккуратно чистить туфельки Елены и Анны. Николай, с жадностью, смотрел на работу девушек. Как он завидовал им! Если б только он сам мог почистить эти изящные туфельки, которые только сегодня прикасались к маленьким ножкам его богинь!

Дни шли и Елена все больше и больше знакомилась с фортом и его окрестностями и с его жизнью. Погода, как-будто специально для нее, была на редкость хорошая и солнечная. Обыкновенно в эти дни Форт Росс бывает окутан густым туманом. Часто нудный, все обволакивающий, моросящий дождь иногда по несколько дней, а то и неделями поливающий форт и берег, превращал место в мокрую, чавкающую грязь. На этот раз, дня не проходило, чтобы яркое солнце не разгоняло утренний туман и потом светило весь день, заканчивая свой путь на небосклоне громадным, огненным диском на западе, прямо против ворот форта, в пучине побагровевшего на закате океана.

Каждый новый день для Елены и Анны был днем новых интересных впечатлений и приключений. Территория форта раскинулась на несколько верст на юг и на север от форта, на узкой полосе земли, прижатой к морю. Обе женщины пристрастились к ежедневным прогулкам верхом на лошадях. Выбор верховых лошадей был большой и они приглянули себе двух хороших, живых коней.

Не проходило дня без того, чтобы обе женщины не выезжали из ворот форта верхом и не исследовали всех отдаленных уголков земель колонии. И каждый день, жадные, болезненные глаза Николая следили за ними, когда они садились в седла, подсаживаемые рукой Ротчева или одного из рабочих, приставленного к их лошадям. С каждым днем, Николай все больше и больше впивался своими кажущимися безумными глазами в Анну. Анна все больше и больше увлекала его и он просто боготворил ее, прекрасно сознавая, что думать и чувствовать так было преступлением для него. Елену он тоже боготворил, но боялся ее. Он ее смертельно боялся или потому, что она была женой начальника форта, или потому, что он чувствовал, что она презирала его и смотрела на него, как на какое-то неприятное, слизистое пресмыкающееся. Ее веселые, задорные глаза, вдруг превращались в холодную сталь, когда она смотрела на Николая и он сразу съеживался и пугливо переминался с ноги на ногу в ее присутствии.

Ежедневные верховые поездки Елены с Анной становились длиннее и длиннее. Они даже стали уезжать за пределы территории форта, настолько красива была окружающая природа и прекрасен вид гор позади и бесконечного синего моря. Однажды они даже прокатились до Залива Бодега, верстах в двадцати на юг от Форта Росс, в устье реки Славянки. Ротчев, когда узнал об этом, сильно отчитал Елену, может-быть в первый раз в их совместной жизни.

— Леночка, дорогая, — его лицо было суровым, когда он говорил, — ты, очевидно, совершенно не представляешь себе, где мы живем. Это не Аркадия и не подмосковное имение. Здесь дикая страна и мы окружены кругом дикарями, индейцами. Это спокойствие здесь, тишина, мирный труд наших колонистов, все это обманчиво и завтра может вспыхнуть в огне пожарищ. Может быть, завтра, если не сегодня ночью, мы окажемся осажденными в этом крошечном форте и должны будем драться, биться с воинственными индейцами не только за себя, но за вас, за наших женщин и детей, чтобы спасти вас от участи худшей, чем смерть. Пожалуйста, помни, что многое, что ты видишь здесь, обманчиво, как обманчивы те, вон, горы. За ними царят индейцы. Там их земли, их законы и их обычаи. Много индейских племен бродит за этими горами, по горам и лесам Калифорнии. Мы должны строго следовать наказам Кускова быть всегда на-стороже. Он знал, что он говорил.