Сага Форта Росс (Книга 1. Принцесса Елена) - Петров Виктор Порфирьевич - Страница 6

Приятное, красивое, немного кругловатое лицо девушки расплылось от улыбки, сморщив ее немного широкий нос и сузив и без того узкие глаза.

— Мне уже шестнадцать лет, Лександр Гаврилыч, — и девушка опять блеснула своими ровными, белыми, жемчужными зубами.

— Ну, Леночка и Анна — Маша будет служить вам, я уверен, верой и правдой. Она смышленая и быстро научится. Так что от вас зависит, как сделать из нее хорошую горничную. Маша, это твоя барыня…

Маша, осторожно переступая босыми ногами, подошла к Елене, и, низко нагнувшись, поцеловала ей руку. Она так же церемонно, очевидно заранее наученная, чмокнула руку Анны.

Дуня с Машей уже успели распаковать чемоданы и сундуки Ротчевой и Анны и разложить и развесить горы чудных туалетов, которые казались таким анахронизмом в этой калифорнийской глуши, где, казалось, нужно было носить грубую простую одежду и грубые сапоги, вместо нескольких дюжин красивых, модных и изящных туфелек, привезенных сюда обеими женщинами.

Ротчев, критически, посмотрел на горы платьев и рассмеялся:

— Боюсь, что вам не придется часто носить этих платьев. Ведь, здесь-же нет людей вашего круга, кроме нескольких простых женщин, жен наших промышленных, а из иностранцев — тут недалеко, верстах в двадцати живет «бостонец» Макинтош, по правде сказать, жуликоватая особа, да несколько испанских семей еще дальше, верстах в ста. Так что, ближе, чем сто верст от нас вы не найдете ни одной семьи. Хотя, нам не мешало бы завести более дружественные отношения с испанцами. Вот, с вашим приездом, мы займемся дипломатией, сможем ездить в испанские миссии, да и они теперь будут охотнее ездить к нам, зная, что у меня есть теперь жена…

— Я не собираюсь модничать здесь, Саша, — запротестовала жена, — будет случай, оденемся, а нет — так и в простых платьях походим. Мы с Анной не приехали наряжаться, а работать и помогать тебе, чтобы ты мог гордиться русской женщиной.

— Как можно не гордиться моей красавицей! — Ротчев крепко обнял Елену.

— Пожалуйста, Саша, не старайся развлекать нас. Твой долг — делать свое дело, делать большое русское дело и делать так, чтобы наша страна гордилась тобой, чтобы тебя помнили так же, как помнят Баранова и Кускова. Я же буду всегда с тобой, около тебя, помогать тебе в этом деле. Все, что мне нужно здесь, это твое общество.

Ротчев влюбленно посмотрел на нее и крепко поцеловал, потом взял обе ее руки и осыпал их поцелуями. — Золотко мое… — все, что он мог сказать. Елена наконец с улыбкой, отняла от него руки.

— Ну, хорошо, Саша. Выйди, пока, из спальни. Дуня поможет мне раздеться… Пора и спать!..

Солнце было уже довольно высоко на небе, поднявшись над холмами, загораживающими Форт Росс с востока, и весело заливало своими лучами сразу как-то подновившийся и повеселевший поселок, когда Елена проснулась и заметила, что уже поздно. Ее мужа уже давно не было в комнате; управление колонией требовало постоянного внимания и неустанного контроля. Обыкновенно, с раннего утра, вместе с рабочими и служащими поселка, он уже был на ногах.

Елена выглянула в окно. Яркие лучи солнца струились в комнату, полный контраст с тем, что она видела накануне. Никакого следа вчерашнего дождя не осталось, кроме, разве, нескольких луж на площади форта, да и те быстро высыхали под безжалостными лучами жаркого солнца. Елене просто не верилось, что этот веселый, живой, солнечный форт был тем же самым фортом, который встретил ее вчера ударами косого, хлесткого дождя и порывами ураганного ветра. От туч не осталось и следа, кроме редких разрозненных обрывков белых облаков, торопливо несущихся с моря куда-то вдаль, на сушу, за горы.

— Дуня, — нетерпеливо крикнула Елена, — давай скорее одеваться!

Хорошо выученная и вышколенная горничная, уже ждавшая в соседней комнате, быстро и ловко помогла Елене встать, принесла теплой воды помыться, помогла одеться, накинула легкие туфли на ноги…

В это утро, Елене взяло одеться не больше часа, настолько ей хотелось скорее выйти во двор, поскорее посмотреть, что представляет собою Форт Росс, где ей суждено будет провести много времени. Даже Дуня удивилась, как быстро ее молодая госпожа смогла собраться и совершенно одеться, когда обычно утренняя церемония одевания, выбора туалетов и прочего, занимала гораздо больше времени. Дамы ее положения в обществе, в это время жили неторопливой жизнью, главной целью их существования было быть украшением дома, быть светской дамой и хозяйкой дома. Очевидно, в месте, подобном Форту Росс, жизнь предъявляла другие требования; здесь на передовом посту российской империи жили другие люди — другие мужчины и другие женщины. Неглупая Елена поняла это и поняла свою роль с первого же дня своей жизни в колонии Росс.

Елена торопилась выйти во двор… Она быстро прошла через гостиную, в приемную, заглянула в кабинет мужа, вход в который тоже был из приемной. Александра Гавриловича там не было, но у высокого стола она заметила молодого писца болезненного вида, сидевшего на высоком табурете. Писец, увидев супругу правителя, быстро вскочил со стула.

— Где Александр Гаврилович? — спросила его Елена.

— Не могу знать, Елена Павловна, — торопливо ответил молодой канцелярист, каким-то тонким, скрипучим голосом. Все в нем как-то, не располагало к нему: бледное прыщеватое лицо с бегающими желтоватыми глазами, намеки на франтоватые усики, которые, однако, были не совсем удачными; типично-прикащичья или писарская манера одеваться и такая же писарская, манерная форма разговора. Он, как ему казалось, элегантно поклонился, и добавил:

— Александр Гаврилович, вероятно, теперь на мельнице-с… это там, сразу, за стеной форта, вот там-с. — Он еще раз жеманно поклонился и щелкнул каблуками.

— Разрешите мне представиться. Я — Николай Сидорович Колесников, доверенный служащий Российско-Американской Компании здесь и помощник Александра Гавриловича… — Он опять сделал глубокий церемонный поклон.

Елена неуверенно протянула ему руку и быстро отдернула ее, когда молодой человек прикоснулся к ее руке своими горячими, сухими губами нездорового человека.

— Изволили хорошо поспать на новом месте? — пытался он продолжать «светский» разговор, но Елена торопилась. Она нетерпеливо кивнула головой:

— Да, спасибо… Где, вы сказали, мой муж… а там!.. Ну, хорошо, я лучше пойду, поищу его.

Она повернулась и быстро вышла из комнаты.

— Хотите, я пойду поищу Александра Гавриловича? — крикнул ей вслед Николай, но она уже быстро сбежала с крыльца, громко простучав по ступенькам деревянными каблучками. Елена шла своей легкой, молодой походкой к воротам форта, у которых ярко блестела начищенной медью небольшая пушка, охранявшая форт от возможных набегов индейцев.

Николай стоял у двери дома и смотрел вслед Елене своими желтыми немигающими глазами, глазами манияка. Его узкое веснушчатое лицо горело каким-то внутренним болезненным огнем, голова немного кружилась или от того, что он только-что разговаривал с богиней, которой показалась ему Елена, или от тонкого аромата ее духов, долго еще державшегося в воздухе.

Но… богиня исчезла за воротами, и молодой человек вернулся к своему столу, закапанному чернилами, и сел на высокий стул, пытаясь сосредоточиться на своей работе, но его дрожащие руки могли с трудом держать перо. Никогда в своей жизни Николай не встречал женщины, подобной белокурой Елене, которая, вполне понятно, показалась ему богиней. Николай родился на унылом, холодком острове Кодьяк, климат которого с его холодными дождями, с его туманами и с его вечно угрюмым, бурным океаном, наскакивающим на прибрежные скалы, оставил, очевидно, и на нем свой след. Воспитание, сирота Николай получил от не менее угрюмых монахов, основавших на острове приходскую школу. Большинство женщин вокруг него было или простые русские женщины, рано постаревшие от тяжелой работы, или некрасивые, толстые, узкоглазые алеутки и креолки. Правда, некоторые из них, особенно молодые креолки были довольно привлекательны, но теперь, после того, как он увидел Елену, Николай знал, что ни одна женщина, ни одна девушка в мире, не может называться красивой.