Где простирается тьма (ЛП) - Джуэл Белла - Страница 10

― Ты побудешь так, пока я занят, а когда уйду, то отпущу, но ты не выйдешь из этой комнаты.

― Ты просто свинья!

Он приподнимает брови и пожимает плечами.

― У меня хватает, чем заняться, ты всего лишь маленькая часть этого плана. Я не собирался быть добреньким.

― Разве мать не научила тебя уважать женщин?

Его взгляд мгновенно ожесточается, он склоняется надо мной, и по нему видно, что ему нравится такое положение.

― Ты утверждаешь, что весь такой порядочный, ― огрызаюсь я, ― а ведешь себя не лучше, чем обращались с тобой. Ты так ненавидишь Хендрикса за то, что он бросил тебя, но сам ничем не лучше него!

Он сжимает кулаки, и его голос становится хриплым и грубым.

― Ты ничего не знаешь обо мне.

― Я знаю всю вашу ситуацию. Это ты, Димитрий, не знаешь о моей. Ты все еще живешь в жалкой иллюзии, что я достаточно важна, чтобы заставить Хендрикса делать то, что ты хочешь. Может, тебе стоило провести расследование, прежде чем захватывать меня. Если бы ты это сделал, то увидел бы, что моя жизнь полная противоположность тому, что ты придумал.

Он пристально и долго смотрит на меня, а затем вытаскивает телефон из кармана и набирает номер.

― Джон, да, это Димитрий. Мне нужна информация о девушке. Я заплачу, сколько потребуется.

У меня даже рот открывается.

― Да, ее зовут Джессика Ловенокс.

― Меня зовут не так! ― огрызаюсь я, дергая запястьем.

Он поворачивается ко мне, прищурившись.

― Что ты сказала?

― Я сказала, что это не мое имя!

― Джон, я перезвоню тебе через полчаса.

Он кладет трубку, сует телефон в карман и снова становится передо мной.

― Как тебя зовут?

Я просто смотрю на него.

― Я все равно выясню, ― угрожает он.

― Флаг в руки, выясняй. Если можешь, зачем спрашивать?

Он рычит и разворачивается, устремляясь к своему столу.

― И почему ты думаешь, что я для него что-то значу?

― Я умею читать по глазам, Джессика. Он заботится о тебе. Я увидел это.

Я качаю головой и вздыхаю.

― Не так, как ты думаешь.

― Забота есть забота, она подтолкнет его сделать то, что мне нужно.

― Ошибаешься, он не станет рисковать своей жизнью, жизнью команды или…

― Или чьей? ― бросает он.

― Или жизнью его девушки.

Его глаза на мгновение расширяются от шока, но он быстро берет себя в руки.

― Но он беспокоится о тебе. Это все, что мне нужно.

― Ты бы рискнул жизнью своей любимой ради знакомой, которая тебе не безразлична?

― Мне не о ком заботиться, так что да, я бы рискнул.

Я качаю головой.

― Вот что не так с твоим планом, Димитрий. У тебя нет никого близкого, так что тебе не понять.

― Поверь, ― сказал он, поворачиваясь к столу, ― он придет за тобой, и когда это произойдет, я буду готов.

― Ты заберешь мужчину у женщины, которая посвятила ему свою жизнь. Его девушка без ума от него. Тебя это совсем не беспокоит?

― Я обожал свою мать, он не беспокоился об этом, когда ее убил.

― Ты когда-нибудь задумывался, почему он убил ее?

Его глаза вспыхивают гневом.

― Почему ― для меня не важно, достаточно того, что он сделал.

Я качаю головой и отворачиваюсь.

― Здесь вещи для тебя, я принес кое-что, ― начинает он, сворачивая разговор. ― Ты останешься со мной. Уверен, ты не настолько глупа, чтобы перепрыгнуть через борт, но, на всякий случай, предупреждаю: так ты подпишешь себе смертный приговор. Пока мы не окажемся в открытом море, ты побудешь в наручниках.

Я пристально смотрю на него.

― Я не останусь с тобой.

― У тебя нет выбора.

Я смотрю на кровать, потом осматриваю комнату.

― Где я должна буду спать? Твой план не слишком хорошо продуман. Может, стоит его переиначить до того, как совсем оконфузишься? ― насмехаюсь я.

Он подходит, опирается коленом о кровать и встает прямо передо мной.

― План безупречен. Моя кровать достаточно большая для двоих, и советую тебе держать рот закрытым, пока я не дам тебе повод его открыть.

Я от удивления даже рот разинула.

― Я не буду спать рядом с тобой!

Он скучающе отводит взгляд.

― Спать на кровати удобно. Но можешь спать и на полу, если хочешь.

Я натягиваю наручники. Они гремят, заставляя кровать слегка вздрогнуть.

― Ну, ладно, ― качает он головой, подходя к столу. ― Посмотрим, как надолго тебя хватит.

― Что это значит?

Он пристально смотрит на меня.

― Это значит, что пол твердый, как камень.

Ненавижу быть прикованной к его кровати, но хотя бы одна из моих рук свободна. Я наблюдаю, как он достает оружие и кладет на стол. Затем бросает телефон и несколько ручек из карманов джинсов, а потом хватается за рубашку и снимает через голову. Мои глаза невольно открываются шире, и я пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Черт бы побрал это идеальное тело! Он проводит одной рукой по животу, второй взъерошивает волосы, а затем отправляется в ванную.

Я просто смотрю.

Дерьмо.

Добром это не кончится.

Димитрий

Горячая вода стекает по моему телу.

Я так напряжен, что чувствую это каждой мышцей рук и ног. Плечи одеревенели, голова раскалывается, спина болит. Я разворачиваюсь, потирая плечи, пытаясь снять напряжение. Бесполезно. Похоже, мне все-таки придется пойти и найти Ливви. Она знает, как расслабить меня.

Я думаю о Джесс, и мое сознание будто затуманивается.

Если ее зовут не так, то как? Если она не та, за кого себя выдает, что она сделала, чтобы испытывать необходимость скрывать о себе так много? Любопытство разгорелось, не могу этого отрицать. В свое время я знавал многих женщин, но никогда не встречал настолько решительных. Она не хочет сломаться, не хочет показать даже часть себя, ничего, кроме того, что она сильная.

В каком-то смысле она такая же, как я.

Ничего хорошего из этого не выйдет.

~ * ГЛАВА 9 * ~

Джесс

Я не свожу взгляда с пистолета. Так хочу добраться до него. Действительно, очень, очень хочу. Но ненавижу тошнотворное чувство, закручивающееся в животе, потому что оно означает, что я на самом деле думаю о худшем. Самое страшное ― это убить Димитрия, чтобы он не навредил людям, которых люблю. Я не могу позволить ему причинить боль Инди и Хендриксу. Эти двое стали мне единственной семьей. И я буду бороться против всех, чтобы защитить их.

Пар врывается в комнату, когда Димитрий выходит из ванной.

У него на талии черное полотенце. И маленькие капельки воды, стекающие по прессу и исчезающие в тонкой линии темных волосков, которые ведут в то место, о котором я очень стараюсь не думать. Его волосы такие влажные, что прилипают ко лбу, глаза затуманенные. Он выглядит расслабленным. На щеке образовался синяк, а губа немного припухла.

― Что смотришь?

Я быстро поднимаю взгляд, отведя на него. Знаю, что иначе он увидит теплый румянец на моих щеках. Я закусываю нижнюю губу и снова гляжу на него, не в силах удержаться. Он напряженно смотрит на меня. Димитрий ― такой большой, угрюмый самец, такой чертовски вкусный, что я на полном серьезе изо всех сил пытаюсь вспомнить, почему его ненавижу. Но я ведь… ненавижу его.

Я ненавижу его. Я его ненавижу. Я ненавижу. Ненавижу его.

Я сглатываю и отворачиваюсь, сдвигаясь так, что почти ложусь, а затем бормочу:

― Не мог бы ты, пожалуйста, перестегнуть наручники ниже, мне не нравится, когда руки над головой, когда сплю.

Я слышу скрип пола, когда он идет, и жар кожи, когда он наклоняется прямо надо мной, едва не упираясь мне в лицо грудью. Капля воды падает и приземляется мне на нос. Мне приходится сдержать желание высунуть язык и слизнуть ее, когда она скатывается по моей коже. Димитрий отстегивает мою руку, опускает ее и снова надевает наручники. Кажется, он задерживается на мгновение, и только потом отодвигается назад и выпрямляется.