Колдун 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 49

— Ты лучше расскажи, что там после вчерашнего говорят! — попросил я — Что там твоя…разносчица информации рассказывает. Ну насчет этих козлов…Куракиных. И насчет Федьки Жижина. Есть какая-то инфа?

— Почти нет — вздохнула Варя — Да и времени-то прошло еще — чуть. В магазин зашла — Калязина только таращится, разглядывает. Разговаривает так приторно-сладко… «Варечка, Варечка…как там наш милиционер устроился?». Все-то она знает! Да все все знают — что я у тебя ночую, знают даже что ты мне одежды накупил! Петровна спрашивает: «А почем Василий сарафанчик-то брал?» Уже разнеслось, что ты в магазине был, купил кучу женской одежды. Кто-то видел — из местных. Теперь разговору — на год, не меньше! Кстати, спросила она — правда ли, что Куракины меня избили. Ну я и сказала — правда, мол, баба Нюра вылечила. Ну Петровна и рассказала, что баба Нюра ходила к Куракиным, лечила их. И теперь они почти здоровые. Только странные сделались — тихие, спокойные, и водку пить теперь не могут — их фонтаном от водки рвет. Жена старшего Куракина рада до смерти непьющему мужику, говорит — баба Нюра его закодировала, молодец! А вот Федькина жена недовольна — говорит, мол, не мужик теперь, а невесть что — ни рыба, ни мясо, даже выпить с ним нельзя. Любка она всегда была любительница поддать — с того Федька-то и спился. Он так-то неплохим парнем был, пока с ней не стакнулся. Ну вот и вся информация. Любка бабу Нюру сильно ругает, мол, напишет на нее в прокуратуру за мошенническое лечение. А бабы на Любку ругаются — мол, о непьющем мужике всяк тут мечтает, а эта дура — вон чего несет! Ну вот такие дела.

— Ладно…иди в дом — улыбнувшись, скомандовал я, и добавил, оглядев Варю с ног до головы — Завалить бы тебя сейчас на стол…стянуть трусики, и… Иди, иди, это я так, к слову! Уж больно соблазнительно в этом сарафанчике выглядишь!

Варя расхохоталась — счастливо, весело, и так, хихикая пошла в дом. А мне было не до веселья…с тех пор как начались эти события с обретением мной колдовства, так и несутся они вскачь, как обезумевшие лошади! Как-то бы притормозить, как-то бы выскочить из этой телеги — хотя бы на время! Что-то я слишком бодро взялся за дело…не вылететь бы из телеги и…башкой о дерево!

И продолжил разбирать бумаги. Слава богу (или богам?), ничего особо срочного в бумагах не оказалось. Из нового — два поручения от службы по контролю за разрешительной системой, если проще сказать — от капитана Прошкина, который ведает контролем за хранением охотничьих ружей и травматики. Проверить наличие железных ящиков для хранения ружей. Абсолютная рутина. Зайти, посмотрел, написать рапорт. Ничего сложного — только время на поездку и на писание рапорта. Нудное, но абсолютно стандартное действо. Положено так!

Никаких заявлений об избиении, никаких сложных дел — только еще одно поручение на поиск откуда-то аж из Саратовской области. Не проживает ли такой-то в деревне Ольховка по такому-то адресу, разыскиваемый за неуплату алиментов. Кстати, большинство таких поручений как раз на алиментщиков — бегают, суки! Ребенка замастрячат, и давай, в бега ударяются. Начинают воду мутить: «Я не уверен что это мой ребенок! Да она бл…ь! Всем давала!» Ну если она бл…ь, нахера ты на ней женился? Где глаза-то были? Наказания без вины не бывает.

В общем — разгреб немного бумаги, распределил по сложности исполения, наметил, куда в первую очередь ехать, и пошел в дом — смотреть, в какой стадии исполнение задания по сборке мебели. А там…дым коромыслом! Нет, не в буквальном смысле. Все завалено упаковочной бумагой, везде стоят и лежат части всяческих шкафов и тумбочек, и среди всего этого безобразия ходит Варя, прекрасная, как модель на подиуме — в своем новом сарафане.

Я только и вижу, как мужики косятся на ее голые ноги и обтянутую тканью попу — ну просто глаза свернули от напряжения! Забавно. И как ни странно — приятно. Может я какой-то извращенец? Потому мне и нравится, что на мою женщину все мужики пялят зенки так, что едва из орбит не вываливаются?

Кто-нибудь другой сейчас бы начал ревновать, злиться, а мне — нравится такое внимание к моей женщине. Может потому, что она мне не жена? Вот была бы жена — я бы надел на нее чадру, и…запер в четырех стенах! Нечего, мол, задом перед мужиками вертеть! А если любовница — так и можно. Хе хе хе…

Чушь, конечно. Причем тут — жена, не жена? Наверное, это то чувство, когда тебе приятно ехать на красивой дорогой машине именно потому, что она красивая и дорогая. Все на нее смотрят, а я такой невозмутимый и гордый — моя машина! Я на ней за рулем, и потому я молодец и герой!

Вот так и красивая женщина. «Она моя и вам недоступна! А я сегодня буду с ней спать! И она сделает в постели все, что я захочу! А вам — фигу с маслом!». Хе хе… Да, наверное, так.

И я не один на белом свете в эдаком своем «извращении». Иначе зачем мужики женятся на красивых женщинах, наряжают их в самые красивые и дорогие одежды и выводят их «в свет»? В общем — ничего мужицкое мне не чуждо. Впрочем — в этом я никогда не сомневался.

В полдень Варя мужиков покормила — до отвала. Они долго благодарили, отдуваясь и хваля хозяйку за вкусный борщ и замечательные пирожки. Потом пили чай, а после чая с новыми силами навалились на сборку мебели, закончив собирать ее к часу дня. Затем расставили мебель так, как я их попросил, вынесли во двор кучу упаковочных бумаг и досок, а когда я им дал по «штуке» денег— вначале яростно отказывались, говоря, что им заплатит Самохин, что он сказал не брать с меня денег, но я все равно настоял, сказав, что Самохину мы ничего о деньгах не скажем, и ушли ужасно довольные, как коты обожравшиеся сметаны. А я вдруг подумал о том, что может и напрасно всучил им наличку — сейчас пойдут нажрутся самогонки, а Самохин мне и выговорит, мол, нахрена спаиваешь моих работников.

Я знаю о практике, когда некоторым селянам фермеры зарплату не отдают совсем — вместо них приходят их жены и забирают мужнины деньги. Иначе благоверные просто пропьют все к чертовой матери. Конечно, это незаконно, но кому какое дело до закона в эдакой глухомани? Тем более, что здесь все свои и такая практика идет с самых что ни на есть советских времен. «Это жизнь, детка!»

Зинаида приехала в половине второго — как раз сразу после того, как ушли сборщики мебели. Я увидел из окна подъезжающий к дому лендкрузер-«прадо», и сразу же решил, что это приехала клиентка, а не вернулись ко мне гонцы от мятежной банкирши. Уж больно несерьезно и гламурно выглядел новенький белый «недоджип» на фоне приезжавшего утром брутального «гелика». Кстати — машинка новенькая, так что в деньгах девушка точно не стеснена.

Похлопав Варю по тугой попе (как можно пройти мимо такой попы, и не похлопать?!) я отправился в пикет встречать свою новую клиентку. Я не я буду, если не раскручу ее тысяч на двести — за каждое снадобье по сто тысяч. Хорошо, когда клиент сразу показывает уровень своего благосостояния, приезжая на дорогой машине, одеваясь в свои лучшие одежды. Вотприехала бы на старой ржавой «девятке», в линялом сарафане и без косметики — тогда бы я постеснялся заламывать цены. А так — почему бы и нет? Заработал сам — поделись с другими! Круговоротденег в природе, вот что это такое. Хе хе…стяжатель, ага!

Зинаида оказалась полноватой, даже можно сказать — полной женщиной лет тридцати, миловидной, когда-то красивой, но из-за полноты утратившей свой былой шарм. Само собой и мужик к ней уже охладел — ему нужно такую, как моя Варька — стройную, шуструю, так и просящуюся на грех. А тут…тут все уже довольно-таки печально. Нет — есть, конечно, любители полных женщин, кто об этом будет спорить? Но большинство мужчин все-таки предпочитают иметь шустрых глазастых худышек, и пусть женщины себя в этом не обманывают, рассказывая, что мужик не собака и на кость не бросается. Бросается. Еще как бросается! И вот вам пример — толстушку Зину и с деньгами не надь, и без денегне надь. Вот-с.

Я шагнул в пикет, поманив за собой Зинаиду, которая возилась у дверцы машины смущенно оглядываясь по сторонам. Ей явно было не по себе — ну как же, приехала к колдуну, а тут вместо древнего дедушки, или чего-то подобного — молодой парень модельной внешности, больше смахивающий на какого-нибудь…хмм…альфонса, чем на доблестного представителя правоохранительных органов, и тем более — на колдуна-психотерепавта. Странно все это, и в голову лезет только одна мысль: «Что я тут делаю?!». У нее это было просто-таки написано на лице крупными, сияющими буквами.