Клеймённые уродством (СИ) - Савченко Лена - Страница 36

Я подняла взгляд к потолку — от слез, наполнивших их сложно было разобрать корявый почерк.

«Посмотри в шкафу за твоим чемоданом, там есть небольшое пространство, я припрятал немного. Это на похороны, прочие расходы, если нужно. Делай с этими деньгами что хочешь, в общем — они твои.

Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Что ты, скорее всего не хочешь продолжать бороться. Потому что каждый раз когда я закрываю глаза, то вижу внутри тебя маленькую девочку, которая потеряна. Я не знаю как помочь ей, потому что я пытался много раз, поэтому мне остаётся только верить, что она сама выйдет из тёмной комнаты и повзрослеет наконец. Я часто не мог уснуть, думая об этом. Ведь у такого количества народа творится полный пиздец в жизни, но от этого мне не было легче — ты важнее всех этих шести миллиардов кожаных ублюдков. И я надеялся, что однажды подойду к тебе, в очередной раз скажу, как люблю и ты растаешь.

Никогда не забывай, слышишь? Никогда. Не забывай откуда мы и что там происходит. Не забывай насколько этот мир в дерьме. Не забывай насколько нам было плохо. Ведь для них — я просто мусор под ногами. Избитый, разорванные на куски мусор, который ничего не стоит. Так много раз мы падали, были просто истощены, но всякий раз ты подавала мне руку и я вставал, что бы бороться. За себя, тебя, на эту любовь, которая горит с каждым днем все ярче. Потому что невозможно убить этот огонь, который горит в нас. Это наше клеймо. Мы все — клеймённые уродством, вот только мало кто знает, что это на самом деле самая прекрасная вещь в мирах. И они не смогут убить нас. Пообещай мне, Элис, что они не смогут потушит твой огонь.

Не носи масок. Не подстраивайся. Будь собой. Потому что ты самая красивая девушка из всех, что я видел в своей жизни и жизнях. И я люблю тебя, буду любить тебя всегда.»

Я перевернуло лис бумаги, глубоко вдохнула и выдохнула.

«Что хотел еще сказать? Не плачь, пожалуйста. Мне жаль, что я не могу сейчас вытереть тебе слезы, поцеловать в макушку и прижать к себе. И сказать, что все хорошо, потому это не так.

Живи дальше, прошу тебя. Не ищи смерти, а я буду рядом до тех пор, пока это будет возможно. Я ненавижу сейчас себя за то, что ты испытываешь. Но смею просить прощения — я в любом случае сделал все, что мог, что бы оставаться рядом. Хорошо? Я хочу верить, что бы сильная. Ты собрала себя по кусочкам один раз, второй. Прошу тебя, сделай это си сейчас. Сделай это для меня.

Твой Питер. Ненавистный Хайло Вестейд»

Я скомкала письмо, сжала его в кулаках, поднесла ко рту. Губы кривились, из глаз текли слезы.

— Мудак! — дрожащим голосом крикнула я, бросив бумажку в ту сторону, откуда чувствовала его присутствие. Потом подорвалась с места, хотела ударить его, но прошла насквозь и ударила обоими руками по стене. Дохнуло грустью и тоской. Опустившись на колени и согнувшись, я зарыдала сильнее, надрывно всхлипывая. Попытки успокоится ни к чему не приводили. За что все это дерьмо? За что? Что я, блять, плохое сделала этому миру, что он забирает у меня все, что дорого? Да, я собирала себя по кусочкам, даже вполне успешно, но суть в том что он был рядом. Все те разы он находился рядом и был своеобразным клеем, который заполнял появляющуюся пустоту.

Мне удалось более или менее прийти в себя только через 10 минут, может чуть больше. Встала, накинула кожанку, натянула гриндера. Пока шнуровала — чуть не пробрала еще одна истерика. А теперь нужно будет улыбаться. У нас не принято скорбеть, но помнить мы обязаны — фраза, которую принес Джейкоб. Глаз задёргался, в груди потянуло давно забытое. Блять.

Сами похороны помню плохо. Священник был наш, из церквушки неподалёку от бара — бывший хиппи, который даже ленточку с волос не снимал, разве что одежду на рясу снимал. Он говорил что-то про грехи, может даже читал Библию. Говорил, что Питер был хорошим человеком, но следует отпустить горе и жить дальше. Священника звали Роберт и говорил он это все дрожащим голосом — был не плохо знаком со всеми нами, периодически даже наведываясь в бар. Он вообще был хорошим парнем. Прикрывал наши заднице бог знает сколько раз, когда мы удирали от копов через церковь, а потом читал нам нотации. В глазах в этот момента у него бала лукавая улыбка.

Я улыбалась как могла. Пару раз даже искренне смеялась, начала напиваться как только такая возможность появилась. Питер маячил неподалёку, но я старалась не смотреть в его сторону. Примерно по середине пьянки, уже далеко не слегка поддатая, я вышла на улицу, подняла голову к небу.

— Эй, златовласка! Я знаю, что ты меня слышишь!

Плевать на запреты Стива. Он может мне помочь сейчас.

— У меня есть к тебе просьба, так что не отмалчивайся, а тащи свою задницу в этот поганый мир! Харос!

— Чего разоралась? И называй лучше Визерисом.

В этот раз парень пришел без тела. Сквозь него слабо просвечивала улица, а сам он выглядел несколько по другому. Выше чем в прошлый раз на голову, шире в плечах. Вместо золотых волос были чёрные. Костяные наросты на плечах, темную чешую в некоторых местах не укрывала одежда — через груди была перекинута только портупея. Он выглядел как из видения — даже сложенные за спиной крылья были такими же. Дракон, значит?

— Питера убили, — хмуро сказала я, чуть мотнув головой.

— И что ты хочешь от меня?

— Ты поможешь найти тех, кто это сделал.

Он удивлённо приподнял бровь, скептически хмыкнул.

— И с чего ты взяла что я стану это делать?

— С того, — почему то я знала, что в отличии от Пита, он достаточно материален. Поэтому я двинулась к нему, в правой руке у меня образовывалась неведомая мне до этого энергия, близкая к некро, — Что если ты откажешься, то вот это вот полетит прямо в тебя.

Голос перешёл больше в нечто среднее между шипением и рычанием. Я припёрла Хароса к стенке, снизу вверх буравя его взглядом. Дракон сглотнул, в глазах промелькнула толика страха. Он серьёзно испугался? Я же блефую. Или опять какие-то настоящие, но не осознанные магические штуки? Они часто вылезали, когда я была пьяна.

— Ладно. — он вздохнул, отстранив меня, — Пустишь меня в свое тело, протрезвеешь, завтра глянем, где тут у вас раки зимуют.

Парень протянул мне руку, я неуверенно взялась за его предплечье — тот в свою очередь вцепился в мое. Что я делаю? Сосредоточившись, я приоткрыла сознание ровно настолько, что бы Харос мог в него проскользнуть и захлопнула обратно.

«Ну и срач тут у тебя.»

Искал он их забавным способом. По запаху. Стив, правда, чуть не дал по роже тушке, когда парень открыл свои глаза в моем теле. Но, скрипя зубами, смирился. Я уползла подальше в сознание, наткнулась там на какую-то дверь, приоткрыла — комната, кровать. Класс. Не прошло и двух минут, как я, растянувшись на ней заснула.

— Я не буду этого делать, Стив, — дракон рычал на парня, злобно сверкая глазами, — Лучше смерть. Лучше обратно в бордель, где жигало работал. Нахуй.

Что б он, сейчас суровый наемник, пусть и в теле девчонки пошел на трассу изображать из себя шлюшку — да скорее рак на горе свистнет!

— Да ладно тебе, — панк играючи улыбнулся, — вспомнишь прошлое.

— Иди нахуй!

Харос сплюнул на землю, затянулся косяком, поежился. Все таки какие в Асшаре холодные зимы. Хотя стоп, это еще осень! Слишком парень привык к тёплому ветру и жаркому солнце в мире, где сейчас обосновался. Да и вообще дракон как-то не очень положительно относился к холоду.

— Рыжая проспится, пойдет сама. Я тут помогаю найти, а не поймать. Да и то не по доброй воле.

«Что за вой?»

Элис приоткрыла сначала глаза, а потом осторожно села на кровати.

«Да ну нахер, я думал ты не проснешься уже! — желтоглазый был злым не на шутку, — Слушай, подруга, я на такое не подписывался. Выползай из комнаты и принимай командование. Из меня тут шлюху хотят сделать.

Девушка тяжело вздохнула, закатила глаза — замелькали кадры из прошедшего времени. Двое суток? Она спала два дня? Такое вообще бывает?

«Ладно, златовласка, не истери. Посидишь пока мы их не поймаем тут, что бы не ошибиться?»