Клеймённые уродством (СИ) - Савченко Лена - Страница 4

Но взамен этому — у меня появилось больше времени, возможности, я могла учиться. Продолжать это делать, тренировать свои способности. Я, правда порой не представляла что именно могу сделать или попытаться провернуть, отталкивалась чисто от своей фантазии. Укротила наконец-то огонь, приступила к другим стихиям. Злобу и ненависть я превращала в силу, потому что у меня больше ничего не было кроме этого. Даже половины тех вещей — часть была изрезана, часть просто куда-то пропала. Дети все таки те еще монстры и могли спокойно потягаться в этом с теми. кто жил в кладовке. С теми, с кем мне пришлось подружится, лишь бы они не пообедали мной.

— Элис?

Это была очередная подлянка от них. Утром я проснулась вся в земле, остатки одежды были либо раскиданы, либо вымазаны в чем-то напоминающее по запаху дерьмо. Днем очередной полет в лужу. Я почти озверела — это было последней каплей, еще немного и я бы послала в эту крысу Дженифер хороший фаербол, прямо в лицо, что бы огонь перекинулся на волосы, над которыми она так тряслась. Местная Рапунцель. Джени всегда выставляла себя напоказ, маленькая сучка, которая возомнила о себе невесть что, заимев авторитет среди хулиганов. Она могла спокойно подойти к более старшему парню, указать на обидчика, похлопать глазками и через 10 минут тот уже ходил с фингалом. Официальная причина банальна до безумия — упал. Ага. К кому-то на кулак. Но, надо отдать страшим должное, девчонок они никогда не били. Только предупреждали о том, что могут превратить твою жизнь в ад, в случае чего. Ко мне тоже пару раз подходили, но, в отличии о других я просто расписывала правдивые версии происшествия. Старшие вздыхали, косились в сторону рапунцель. Они вообще были адекватными ребятами, но расположить их к себе нужно было уметь. У меня, в принципе были шансы, они любили "приглядывать" за такими, как я, но не особо хотелось. Расположение, это не только плюшки в виде защиты, но и обязанности. Помогать им в ночных вылазках, других проделках, а ввязываться во что-то подобное мне не очень хотелось.

— Чего тебе? — я вскинулась на мальчишку, может быть чуть старше меня. Остролицый, худой, но не дрыщ, с серыми глазами, вроде обычными, но почему-то от них не делалось немного не по себе. Я видела его несколько раз, но ни разу не заговаривала, да и он не подходил. Паренька не было среди тех, кто мог толкнуть меня, крикнуть в спину что-нибудь и вытворить что-то подобное. И все таки я отвыкла, что со мной могут просто говорить. Вернее, даже не привыкла. А просто не верила.

— Ничего. Просто подошел.

— Да ты что? — я осторожно сжала кулак. Задолбало. Чаша терпения проронила первую лишнюю каплю, сам сосуд трещал по швам.

— Хочешь драки? — он ухмыльнулся, — Уверена? Мне казалось, тебе хватает. И хватало.

Еще одна трещина. Поползла от дна, до середины, остановилась.

— Заткнись, — небольшой заряд электричества прошел по руке, собравшись в сжатой ладони. Может быть, если я его сейчас порядочно поколочу — меня начнут обходить. И без помощи старшаков справлюсь. Я никогда не применяла в драке свои способности, не успевала собраться и в итоге они оставались бесполезными, а потом меня грызло это. Я, чертов маг, пусть и начинающий, не могу дать отпор каким-то тупым идиотам.

— Я ведь и правда, просто подошел. Но, тем не менее, если хочешь — я не против, давно кулаки чешутся, — он прокрутил головой. — Только без читов.

— Каких читов?

Мальчик, вновь ухмыльнулся, поднял указательный палец вверх и над ним зажегся небольшой огонек. Подержался с пару секунду, что бы я была уверена — не кажется и исчез. За углом здания нас, разумеется, никто не мог видеть. И вот тогда я впервые в жизни именно охуела.

— Хорошо.

Электричество пропало, но кулак сжался только плотнее, я бросилась на него не мешкая ни секунды, ударила в челюсть, он пошатнулся, но устоял. Тут замешкалась я и это стоило мне полета прямо на спину через подсечку ноги и толчка в грудь. И тут я поняла, что придется туго — он умеет драться. И хорошо умеет.

Может, это было смешно со стороны, может, выглядело как обыкновенная драка, но через 10 минут или около того, мы повалились с ним на землю, тяжело дыша. У меня ныл бок, область живота в целом, чуть побаливала голова. Добавилось может пара синяков. У парнишки был разбит нос, из видимых последствий. Мне было почему-то спокойно и хорошо, совершенно не беспокоили те места, куда приходились удары, я вообще забила на них. Я смотрела на то, как быстро плывут по небу облака, ни о чем не думая. Тишина. Даже звуки со двора внезапно как-то стихли, я слышала только шелест последней листвы деревьев, смотрела как кроны их склоняет ветер, который то усиливался, то становился спокойнее.

— Тебя хоть как зовут?

— Питер.

Его темные волосы спутались, как и мои.

— А я Элис. Без фамилии. Просто Элис. Впрочем, — я усмехнулась и протянула руку к небу, — ты знаешь.

Мне было 12. И это был мой первый шаг к Свободе.

Мы редко расходились на долгое время с ним, старались держаться вместе. Пита тоже недолюбливали — только не ясно за что. Он мог постоять за себя и вроде бы в первый день прибывания здесь пережил драки 4, а дать понять о себе в таком месте было нужно. Хотя… его просто не любили и обходили стороной, над мальчишкой не издевались. Дженифер крикнула что-то в наш адрес когда мы выходили после того раза из-за угла, Питер плюнул кровавой слюной ей в лицо, а я злорадно усмехнулась.

Может они чуяли, что в нас есть нечто, чего нет в них и злились именно поэтому, сами того не понимая? То есть… повелось, что человек стремиться уничтожить то, что не поддается разумному объяснению. Огонь в воздухе или электричество в руках, светящиеся в темноте глаза и слабое управление сознанием — как раз подходят, как мне кажется. Раньше таких просто сжигали, сейчас, слава богам, этого не делают. Иначе проблем бы прибавилось. Чувство своей особенности постепенно вернулось. Я вновь ощущала, что не такая, как остальные. И не потому что мне так кажется, оно так и есть. Я отличаюсь от этих людей не только тем, что по ночам в моих руках пляшут искры огня, но еще и другим — я знаю. Знаю о том, что происходит с этим миром, о том, как он прекрасен и ужасен одноврменно. Я понимаю так много вещей и это… знаешь, это приводило в восторг. Детский восторг, но вместе с тем дарило и грусть. Они не знают, им не рассказать. А показывать — опасно. На слово не поверят. Магия существовала, но многие ей просто не владели. Блоки, что стояли на этом мире были слишком сильны, что бы они вспоминали. То, откуда они и что было "до". Никто из них не помнил, кем был до Земли, как выглядел и что умел. Не помнил того прекрасного, что скрывают в себе остальные миры и от этого становилось еще тоскливее. Может, если бы большинство, или даже все, знали о том, что происходит по ту сторону — это место было бы лучше? Хоть немного?

Странные. Чужие. Ненужные. Ненормальные. Отбросы. Наше клеймо, которое мы получили в самом детстве и которое несли с собой всю жизнь, высматривая таких же, что бы держаться рядом. Клеймо, которое так стараются стереть, оскорбить, но не могут. Огонь, который не потушить, если это действительно огонь, а не его жалкая пародия. Тот огонь, за который я в последствии выходила сражаться ни один раз, крепко держа за руку друзей. Огонь, который не потушиться никогда, потому что даже в самом примерном пай- мальчике или девочке, в любом взрослом или забитом и депрессивном подростке, он есть. Искра или костер, угли или разгорающиеся пламя. Оно есть и этому просто мешает что-то пробудиться, а нам… нам не мешало ничего. Если бы мы не зажглись тогда, мы бы умерли. Столько раз… это потом помогало нам вставать. Двигаться дальше, бороться и зажигать других песнями, стихами и горячими разговорами. Когда ты почти кричишь, а глаза сверкают от восторга.

В приюте было паршиво. Кормили исправно, но чем-то похожим внешне на блевотину. Когда стало холодать на улице подтвердились мои опасение — тепла не было никакого. Батареи толком не грели, тепловентиляторов не было и поэтому приходилось дрожать под одеялом. За ту зиму я заболела, наверное, раз 5, если не больше. В один из разов температура почти поднялась до критической отметки и у меня едва не вскипела кровь. Градусник показывал 40,3, я ничего не соображала, все как в тумане. Помню только как на лоб иногда опускалось что-то прохладное, тогда мне чуть легчало — не знаю кто менял полотенце на моем лбу — надзирательница или мед сестра, но если бы не она — наверное я бы сдохла еще тогда.