В тупике бесконечности (СИ) - Кельт Владимир - Страница 14

От воспоминаний об Ирине кольнуло в груди — лишние, ненужные эмоции перед ответственной встречей, когда стоит быть максимально собранным. Лео без труда от них отгородился. Сосредоточился на схеме станции, мысленно нарисовал анфилады залов, широкие ленты траволаторов. Кажется, впервые в жизни Лео был доволен, что оказался в толпе и может идти вместе со всеми к арочному выходу, позволяя мыслям смешаться с шорохом шагов, с ровным гулом многоязычной речи. Подобно впадающей в море реке, толпа пассажиров вырвалась на площадь Эллады и слилась с новыми марсианами, как называли себя обосновавшиеся на Марсе. Новая раса, бросившая вызов трудностям красной планеты, их неизменный девиз: «Только вперед!». Своим символом они выбрали марсианского туркана – грызуна, не умеющего пятиться. Именно его длинноухая мордень украшала герб Эллады.

Лео двинулся к парковке электромобилей, где оставил свой серебристый седан. Пользоваться авто можно было только в Верхней Элладе, и многие вовсе не обзаводились стальными конями, предпочитая брать на прокат. Лео же не смог отказать себе в подобной прихоти. Не то чтобы он по десять раз на дню бывал наверху, скорее прожитые на Земле годы давали о себе знать. Там без машины никак.

Вжав кнопку старта на панели, он дождался включения систем и газанул к выезду на гладкую зеркальную дорогу. При проектировании Эллады архитекторы позаимствовали концепцию городов у древних марсиан и спрятали основную часть поселения под землю. Слои реголита надежно защищали тоннели «муравейника» от радиации, а на поверхности с этим справлялся купол. Такие же купола из керамопласта и отражателей укрывали фермы в пригороде. Конечно, большая часть сельхозпроизводства была сосредоточена под землей на гидропонных фермах, но в последние годы люди активно стремились выбраться на поверхность. Близость дня, когда атмосфера Марса станет пригодной для дыхания, не давала покоя мечтателям и исследователям. Лео знал, что не доживет до того момента, когда сможет ступить на красные пески без скафандра, шлема и регенератора воздуха. Проект «Грин Марс» рассчитан на четыреста с лишним лет, а башни отпахали всего пятьдесят. Протянуть столько ему не удастся ни с одной модификацией.

Машина плавно скользила в скупом потоке двустороннего движения. Дорога змеей вилась между белыми многоэтажками и сферическими бизнес-центами; поднималась ввысь, огибая вокзал наружного сообщения, и снова тянулась к земле. На обочине красовались клумбы, где росли папоротники и пестрые фикусы, местами попадались ухоженные мальвы. О том, сколько воды, с таким трудом добытой из ледников, уходит на создание глянцевой картинки «Счастье на Марсе» — людям с нежной психикой лучше не знать. На каждого жителя приходился строгий лимит H2O, и помывка вне графика – роскошь.

Вскоре показалось здание «Центра ГЭК». По-марсиански величественное: с фасадом из красного гранита, специально завезенного с Земли, и кровлей в виде раскрытой раковины моллюска. На одном из брифингов, плавно перетекшим в возлияния, Лео довелось пообщаться с архитектором здания «Центра». Тот долго и путано объяснял концепцию строения. Если не углубляться в типизацию первичноротых целомических животных со спиральным дроблением, то смысл крыши заключался в том, что вся жизнь произошла от моллюсков. Еще в начале прошлого века на снимках, переданных марсоходом Curiosity, было изображение гигантской раковины на поверхности планеты. «Ну, и кому еще возлежать на крыше «Центра», как не нашему брату моллюску?» – вопрошал у Лео основательно выпивший архитектор и визгливо смеялся собственной шутке.

Оставив машину на парковке, Лео вошел в здание и остановился возле пропускной рамки в фойе.

— Пожалуйста, поднесите ваш пропуск к идентификатору, — попросил искусственный голос.

Датчик мигнул, сменив цвет с красного на зеленый.

— Добро пожаловать в «Центр генетики и экзо конструирования»! Удачного дня, доктор Бестужев.

Большие стеклянные двери разъехались в стороны, впустив Лео в «Центр ГЭК» — святая святых науки, щупальце аппарата управления Федерации, обитель надежд человечества. В разгар рабочего дня здание буквально кипело. Многочисленные кабинеты, лаборатории, исследовательские боксы и тестеры нанотека; люди в белых халатах и серых комбинезонах; сверкающая металлом робототехника. Монотонный шепот сканеров, неразборчивые фразы, шелест гидравлических дверей. Еще со школы Лео мечтал стать частью этого гигантского организма. А поскольку Бестужев не относился к числу пассивных мечтателей, то добился цели. Пускай и не без проблем. Он знал, о чем треплются за спиной завистники — что без содействия Ирины его карьера не шла бы так гладко, -- но в этом была лишь доля правды. Лео всегда был уверен в собственных силах.

В конференц-зал он вошел последним. За большим проекционным столом из матового стекла уже собрались начальники отделов и руководители проектов. В целом пятнадцать человек элиты «Центра», к которой Лео, увы, не относился. Пока не относился, но был уверен, что однажды это изменится. Кого-то из собравшихся он знал лично, кого-то понаслышке. Кивнув сразу всем, Лео сел в свободное кресло рядом с Джоном Митчеллом – человеком с узким гладковыбритым лицом, с глубоко посаженными карими глазами, из которых текла по-змеиному острая надменность.

– Господа, – интонация Митчела была под стать выражению глаз, – позвольте представить доктора Леонардо Бестужева. Он ранее не присутствовал на наших собраниях, и время покажет, правильное ли мы приняли решение, исправив этот недочет.

Присутствующие заулыбались, обстреливая Лео взглядами, в которых смешались любопытство и насмешка. Кажется, сейчас он был для них чем-то навроде того самого брата-моллюска. Ища поддержки, Лео покосился на знакомых по работе над терраформом Сержа Нечаева и Мэй Лин. Но они о чем-то негромко спорили и, казалось, даже не заметили его появления.

– Леонардо, вы, наверняка, мучаетесь догадками, для чего вас пригласили, – продолжал Митчел.

– Почему же мучаюсь? – в тон ему ответил Бестужев. – Я известен, как специалист по экзо системам. Так что, вероятнее всего дело в урагане «Валькирия» и поломке башни терраформа.

– Ну, помимо прочего вы еще и астробиолог, – небрежно заметил Джон. – А с башней вы ошиблись, дорогой Леонардо, даже в «молоко» не попали. Как только буря утихнет, группа техников из Эллизия выедет к «Северу-4», чтобы полностью заменить энергоблок и сопутствующие модули. Транспортник доставит все необходимое в течение восьми часов.

Лео холодно улыбнулся. Обычно за такой улыбкой он прятал растерянность.

– Простите, первый заместитель, но я не совсем понимаю, – сказал он. – На данный момент у нас НЕТ запасного энергоблока такой мощности. Это значит, что его придется снять с недостроенного бура в кратере Элизий и лишить сердца проект, на который были убиты годы работы. Я считаю, что куда целесообразнее временно ослабить «Север-3» и «Север-2», снизив нагрузку на цепи, чтобы заняться ремонтом. Без бура программа терраформирования откатится на десятилетия назад.

Он заметил, как присутствующие обменялись улыбками. Так взрослые слушают малыша, гордого тем, что собрал из кубиков слово «мама». Бестужев почувствовал, что закипает. «Так, спокойно, – сказал он себе. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Однажды наступит день, когда они будут искать моей дружбы, а я стану выбирать и отбраковывать».

Джон со скучающим видом рассматривал свои глянцевые ногти. Таким же скучающим взглядом он окинул зал, затем приподнял манжет кремовой рубашки, откуда показался черный ремешок «ролекса». Сверившись с часами, он, наконец, сказал:

– Per aspera ad astra[3], Леонардо. Проект «Грин Марс» рассчитан на четыреста семьдесят пять лет. Десяток туда… десяток сюда… Какая разница? Поверьте, дорогой друг, скоро это вовсе не будет иметь значения. Даже Марс скоро не будет иметь значения.

– Почему же? – удивился Лео.

Его вопрос заглушили голоса: коллеги вставали, глядя ему за спину с подобострастным выражением на лицах. Бестужев обернулся. В зал вошел Иосиф Лагунов – один из самых влиятельных людей Марса, директор «Центра ГЭК». Осознав, что все еще сидит, Лео поспешно встал.