В тупике бесконечности (СИ) - Кельт Владимир - Страница 51

Интересно, появился ли Крюк дома. Татья посмотрела на коммуникатор отеля. С того самого момента, как она зашла в номер и увидела устройство, ее не оставляла мысль сделать вызов Крюку. Просто чтобы услышать его голос, чтобы хоть в чем-то наступила определенность. Но Татья себя удерживала: «Я в федеральном розыске, нельзя».

Она не сомневалась в том, что Игорь не сдаст ее, даже если все вокруг будут твердить, что она преступница, но вот его жена сделает это с превеликим удовольствием. Вдруг она будет рядом в момент вызова? Отследить, откуда он поступил, не составит труда, и уже через пару минут сюда нагрянут ищейки. Так что, пытаться сейчас выйти на Крюка было глупостью – а Татья и без того уже достаточно их совершила.

Запив бутерброд колой, она остановила взгляд на парализаторе. Взяла его в руку, рассмотрела. Все просто – приставляешь к злодею, нажимаешь на кнопку, и вуаля – он повержен. Она встала, прошла в ванную, потрогала постиранное белье. Шорты и футболка высохли, хотя белыми им уже не стать. За входной дверью послышался шорох. Татья напряглась, прислушиваясь, но никаких подозрительных звуков не было. Наверное сосед вернулся. Или…Она на цыпочках пробежала через комнату, взяла с тумбочки парализатор, подошла к двери и прижалась к ней ухом. Тишина, только сердце бьется: тук-тук. Постояв так немного, вернулась в ванную, зажав в вспотевшей ладони свое оружие. Расставаться с ним было страшно. Оставаться одной в номере – тоже. Тишина давила, вспышки огней за окном пугали, и казалось, из-под каждого шкафа за ней кто-то наблюдает. В другое время Татья бы над этим посмеялась, но сейчас было совсем не смешно.

– А не пойти ли мне пошопиться? – сказала она, и даже собственный голос прозвучал как-то жалко, сиротливо. – Пройдусь по магазинам, накуплю себе шмоток.

Тем более что Егор расщедрился и перевел на чип хорошенькую сумму. Даже очень хорошенькую – Татья столько ни разу в жизни на себя не тратила. Она уже заранее знала, что привыкшая всегда экономить и сейчас не позволит себе лишнего, но уже от одного предвкушения, как она будет выбирать-примерять новые вещи, настроение стало немного подниматься. А потом вернется Егор, увидит ее и поймет, что не нужно бегать так далеко – все лучшее здесь.

Она скинула простынь, с улыбкой вспомнив, как Егор назвал ее Аристотелем, и принялась одеваться. Немного покрутилась перед зеркалом, собрала волосы в тяжелый хвост, умылась холодной водой и вышла из ванной. В кресле у входа сидел мужчина.

Татья опешила. Два удара сердца она таращилась на вальяжно рассевшегося мужика. А потом вскрикнула.

Она было метнулась обратно в ванну, но поняла, что это бессмысленно. Окна там нет – не выбраться; а дверь как картонка – кулаком легко вышибут. Татья попятилась. Уперлась спиной в дверь, прохладный пластик противно прилип к лопаткам. Мужчина встал. И Татья вроде бы узнала его, он был таким же пугающим, как силуэт, виденный в окне квартиры после смерти мамы.

– Не дрожите, – сказал мужчина. У него был сиплый голос курильщика и большие, оттопыренные уши.

Татья задрожала еще сильнее.

– Вам не нужно меня бояться, – продолжал он. – Я не причиню вреда.

– Кто вы и что вам надо? – выдавила Татья.

– Вам готовы оказать покровительство.

– Кто? – она сжала в ладони парализатор. От мужчины ее отделяло три шага. Три больших, чертовых шага, и она не сможет сделать их незаметно. Разве что, броситься на него? Но у нее не было уверенности, что она справится. Наверняка, он тренированный.

– Не все сразу, – улыбнулся незнакомец. – Где ваш друг полицейский?

– Он уехал, – она мотнула головой в сторону окна.

– Надолго?

– Нет.

– Тогда мы его подождем, – произнес он так буднично, словно ничего необычного не происходило.

– М…может тогда колы? – спросила она дрожащим голосом.

Он хотел отказаться, но тут же махнул рукой:

– А, давайте.

– Я… достану? Она в тумбочке…

– Валяйте.

На негнущихся ногах, чувствуя каждый шаг, как последний, Татья направилась к тумбочке.

«Нападать сейчас!» – приказала она себе, поравнявшись с мужчиной.

Она метнулась к нему, наугад выбросила вперед руку с парализатором, даже не думая, куда попадет, со всей силы вдавила кнопку.

Город-муравейник Нижняя Эллада, планета Марс

Это был самый тяжелый разговор по коммуникатору, который Лео мог припомнить. Мать спрятала лицо в ладонях и зашлась рыданиями. Покатые плечи мелко тряслись, даже голограмма пошла рябью, будто вторила ее боли. Рядом на обитый синим плюшем диван села Ната и обняла.

— Что они такое говорят о Егорушке?! – всхлипнула мать. – Мы ведь его знаем, он не мог этого сделать! Ленечка, ох, кажется, у меня сердце сейчас разорвется!

– Мам, ну перестань. Ну, мамочка… – уговаривала сестра. — Все выяснят… Оправдают…

Лео сжал челюсти до зубного скрежета. Видеть мать в таком состоянии оказалось выше его сил, каждый всхлип ранил не хуже кинжала. Он как раз верил, что брат устроил такое, для ищеек человека убить — все равно, что… Лео не мог подобрать сравнения и зло подумал: «Егор ответит за материны слезы!»

– Где отец? — резко спросил Лео, хотя знал ответ.

Сестра подняла на него обрамленные оранжевыми ресницами глаза и вздохнула.

– В офис вызвали. Что-то срочное.

– Так и думал, — протянул Лео. — У него никогда не было времени на семью, может, поэтому брат вырос таким.

— Каким?! — взвелась Ната. — Егор честный и смелый! Я уверена, что это какая-то ошибка! Ну не мог он расстрелять тех людей. Не мог!

Заслышав об убийствах, мать разрыдалась пуще прежнего. Сестра встревожено посмотрела на Лео, и он кивнул ей на стол, где стоял стакан с успокоительным. Взяв стакан, Ната попыталась напоить мать, но та все отнекивалась. Утерев тыльной стороной ладони слезы, сказала:

-- Не надо, я от нее как пьяная и в висках пульсирует, наверное, давление подскочило, – она посмотрела на Лео, и он вдруг подумал, что никогда не видел мать такой: вмиг постаревшей, с болезненными глазами с красной сеткой лопнувших сосудов.

Ее голос показался надтреснутым, совсем тихим:

– Ленечка, сынок, приезжай. Надо ведь что-то делать, не можем же мы сидеть вот так, – взгляд растерянно пробежался по холодным стенам, будто в немой белизне «Умного дома» можно было найти поддержку.

Лео покачал головой.

– Мам, ты же знаешь, я не могу. Не сейчас. Проект, над которым я работаю, очень важен… – он осекся, осознав, что говорит, как отец. На душе неприятно заскребло.

С таким трудом успокоившись, мать снова разрыдалась.

– Видишь, что ты наделал! – взвизгнула Ната и подала матери бумажную салфетку. На столе лежал целый ворох таких же, похожих на скомканные снежные шары.

– Я сейчас, – сказала сестра маме и, схватив со стола коммуникатор, выбежала в другую комнату – судя по обстановке, в кабинет отца. Видимо не хочет говорить при матери.

– Знаешь что, брателло, – в голосе Натки появилась жесткость, которой Лео никогда прежде не слышал. – А не пошел бы ты вместе со своими проектами? Занятой ты наш! Я думаю, Егор прав, ты забудешь нас при первой же возможности!

– Не неси чушь! – гаркнул Лео.

– Тогда приезжай! Ты нужен здесь, нам, нужен маме!

Лео тяжело вздохнул, отметив, что вздох скорее похож на рык. Когда запрашивал связь с Землей, то не думал, что все настолько плохо. Он, конечно, видел в новостях, что натворил брат, но представить не мог реакцию матери. Для нее это удар.

В глубине квартиры раздался стук входной двери, звон упавшей на тумбочку связки ключей.

– Папа пришел, – примирительно сказала Ната.

Она вышла из кабинета и вернулась в комнату. Отец стоял рядом с рыдающей мамой и недовольно смотрел на ворох мятых салфеток. Одет в кремовый пиджак и брюки, белоснежная рубашка подчеркивала легкий загар – должно быть он уже успел побывать на побережье, проектируя очередной мост.