В тупике бесконечности (СИ) - Кельт Владимир - Страница 86

– Мои, красавица, мои. Зови меня дед Отмороз. Может, уже начнешь рассказывать?

Она подошла к кровати, где лежал фальшивый «егор». От холода смесь, из которой сделан манекен, застыла. В голове и груди виднелись неровные углубления, точно их разворотило зарядами. Татья скинула манекен на пол, раздался грохот.

– Эй, Танюшка, это ты там рухнула? – крикнул Молчун.

Она сняла с кровати одеяло и завернулась в него с головой. Стало чуточку теплее, хотя пальцев ног она уже не чувствовала.

– Если я умру, ты наверняка ничего не узнаешь! – крикнула она и закашлялась от холодного воздуха.

– Так не умирай, – предложил Молчун.

Татья прошла по комнате, оглядывая стены в поисках какой-нибудь двери. Ничего. Взгляд упал на стеклянный стеллаж с лекарствами. В нем теснились баночки всевозможных цветов и размеров. Сам стеллаж оказался герметично запаян, и открыть его не представлялось возможным. Татья несколько раз обошла вокруг, разглядывая стеллаж с разных сторон, сверху и снизу. Сама не знала почему, но он привлекал внимание; тянул словно магнитом.

– Ты не молчи! – крикнул за дверью твинстер. – Я же боюсь, что там с тобой.

– Если боишься, то ввввыпусти, – простучала зубами Татья.

Однако ей показалось, что температура перестала падать. Видимо, Молчун всерьез испугался, что она умрет. Но и без того по ощущениям было минус пятнадцать.

Внезапно уловила краем глаза движение. Повернув голову, увидела в стеллаже бабочку. Обычная крапивница с бледно-желтыми крыльями, она сидела на внутренней стороне стекла, раскрыв крылышки и поджимая то одну, то другую лапки. Бедняге тоже холодно. Но откуда там бабочка?! Может, пряталась за одной из баночек с лекарствами?

– Предлагаю решение, – крикнул Молчун. – Ты называешь адрес штаба «Анти-гена», а я повышаю температуру. Как тебе такой расклад?

– Надо подумать! – ответила Татья, не переставая наблюдать за бабочкой.

Та ползала по стеклу вверх-вниз, будто прося выпустить.

«Нет, ее точно здесь не было, – подумала Татья. – Она появилась, как…»

Вспомнилась трещина в стене, когда она убегала от того психа. Как сказал Молчун? Ошибка в коде. Может, и бабочка – ошибка? Ее нужно выпустить. Осталось найти, чем разбить толстое стекло… Татья огляделась, и взгляд упал на застывший на полу манекен. Не раздумывая, она подняла его за ноги – ох и тяжеленный! – и с разворота ударила по стеллажу. Стекло лопнуло и осыпалось осколками. На какие-то мгновения Татья оглохла от звона. На пол полетели пузырьки и баночки, а на месте стеллажа вдруг появился открытый люк из которого исходило тепло. Вниз уводила узкая лестница. Бабочка взмахнула крылышками, и улетела туда.

– Эй! Ты что там творишь? – крикнул за дверью Молчун.

– Греюсь! – огрызнулась Татья, ступив на верхнюю ступеньку и пытаясь рассмотреть, что внизу. Кажется, обычный коридор. Она хотела даже снять одеяло, но передумала: мало ли что будет дальше?

Спустившись, она действительно попала в тоннель. Он оказался гораздо уже и ниже того, первого, так что приходилось наклонять голову. Но и не таким длинным. Метрах в пятидесяти от люка виднелся подъем наверх из которого падал свет. Решив, что хуже, чем здесь, уже не будет, Татья направилась вперед. За спиной что-то мягко стукнуло. Обернувшись, она увидела, что выход через который она сюда попала исчез. Теперь там была гладкая стена. Татью прошиб горячий пот: что если закроется и второй выход?

Сбросив одеяло, она бросилась к люку. Там оказалась похожая лестница. Поднявшись наверх, Татья поняла, что находится в том самом коридоре, где не так давно прошла с Молчуном.

– Эй, там, в холодильнике! – раздался неподалеку голос Молчуна. – Ты там как вообще, живая?

Самого его видно не было, тоннель делал поворот, и твинстер находился в невидимой отсюда части. Татья на цыпочках прошла вдоль стены и выглянула из-за угла. Молчун стоял около двери спиной к ней и то протягивал, от отдергивал руку от кнопки в стене, видимо думая, открыть дверь или нет.

– Ты меня слышишь? – заорал он.

«Слышу, слышу», – подумала Татья.

– Вот, сука, – с чувством сказал он и нажал на кнопку. Дверь поднялась. Было так странно видеть палату, где она была заперта, со стороны. Разбитый стеллаж лежал на боку, рядом с ним манекен «егора», пол бы усеян рассыпавшимися таблетками. Люк, через который сбежала Татья, исчез.

– Эгегей? – позвал Молчун с порога. – Ты что тут устроила, хулиганка?

Ответом ему была тишина.

Поколебавшись, он вошел в палату. Татья тут же выскочила из-за угла, подбежала к двери и нажала на кнопку. Молчун обернулся, но было поздно – железная заслонка опустилась, словно нож гильотины, оставив его в палате.

– Вот такой расклад мне нравится! – громко сказала Татья.

Молчун в ярости застучал в дверь.

***

Опять тот же тоннель. Все те же серо-желтые стены, тусклый, бесячий свет лампочек. Татье казалось, она провела здесь целую жизнь. Вспомнился трейлер к фильму, в котором сказали: «Война отняла у нее все – дом, друзей любимого. Война выжгла ее душу, но она возродилась из пекла, как Феникс». Татья подумала, что то же самое можно сказать о ней. Только любимого она не отдаст, готова драться ногтями и зубами.

Тоннель завернул направо, и Татья увидела впереди приоткрытую железную дверь. На порог нанесло песка. Слыша, как сердце отмеряет «тук, тук», Татья подошла к двери и проскользнула внутрь. Она оказалась в крохотной душной и вонючей камере, и застыла глядя на Егора. Он был подвешен к потолку за связанные руки, так, что босые ноги едва касались пола. На оголенной груди растянулась длинная кровавая полоса, широкую спину пересекали рваные раны, оставленные хлыстом. Судя по тому, как наклонена голова − он без сознания.

Со всех ног Татья бросилась к любимому. Запричитала:

− Егор, очнись! Егор!

Бестужев не реагировал на уговоры. Не открыл глаза, когда она поцеловала его в покрытые запекшейся кровью губы.

Послышались мужские голоса и надрывный собачий лай, срывающийся на хрип. Звуки доносились из-за второй двери с решетчатым окном. Она огляделась в писках того, чем можно перерезать веревку. В углу стоял стол с коробкой. Татья кинулась к ней, лихорадочно перебрала лежащие там инструменты: клещи, ножовка. Об их назначении она боялась даже думать: точно не для строительных работ. Схватив ножовку, вернулась к Егору. Запоздало поняла, что не дотянется до веревки, пришлось подтащить стол ближе.

− Подожди, сейчас… Скоро тебя спасут, − прошептала она и, забравшись на стол, стала перепиливать веревку.

В коридоре раздались приближающиеся шаги. Кто-то остановился у двери, раздался звук вставляемого в скважину ключа. Татья машинально спряталась за Егора, затаила дыхание.

Чуть дальше в коридоре послышался мужской окрик на незнакомом языке, похожем на карканье. Тот, кто стоял возле двери, ответил. Вытащил ключ из замка, шаги удалились.

Татья облегченно выдохнула и с удвоенной силой стала перепиливать веревку. Еще немного, и Егор упал на нее, сил удержать не хватило, он рухнул на пол. Сейчас нужно дотащить его до места, которое указал в конструкте Молчун, а именно, на исходную точку. Татья поднялась на ноги и, взяв Егора подмышки, поволокла к двери, через которую вошла в камеру. Пот заливал глаза, не хватало дыхания, а она не пересекла еще и половины комнаты.

«Черт возьми, Бестужев, ты будто из стали сделан! Это девушек надо на руках носить. А по итогу я тебя таскаю!» − подумала она.

Злость прибавила сил. Татья поменяла способ: стала отходить и подтягивать на это расстояние Егора. Оказалось, чуточку легче. Вот и порог.

Перетащив через него Бестужева, она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Тоннель почему-то сузился настолько, что теперь можно было только ползти, и Татья подумала, что возможно конструкт вскоре «схлопнется» и они застрянут здесь навсегда, как Молчун в ледяной комнате. Сердце бешено стучало в груди, руки ныли от напряжения. Может отдохнуть немного? Но нет, Татья знала, что если позволит себе передышку, уже не сможет сдвинуться с места. Усталость поглотит без остатка.