Доктор 3 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 9

— Разминайтесь!

Понаблюдав за Сергеевичем минут пятнадцать, потихоньку спрашиваю Севу до шестидесяти килограмм:

— Что это с ним?

— Вот уже скоро третий час как разминаемся, — раздражённо бормочет Сева. — Сейчас ещё минуты три повертится, потом сам увидишь…

Через три минут Сергеевич, кивнув очередному вошедшему на скамейку, говорит ему же:

— Вот подарили сегодня! — и зардевается лёгким румянцем. — НО есть «но». На семнадцать лет моложе! Вот думаю… Не вернуть ли…

Скамейка, включая меня, в этом месте взрывается мало не лошадиным ржанием (видимо, эту сентенцию Сергеевич уже повторял сегодня не раз), и Дима-полутяж рубит в лоб:

— Сергеевич, мы вас уважаем. Если она моложе вас на двадцатку и дарит костюмы, то лично я уважаю втройне! Но это, Сергеич… А БОКС СЕГОДНЯ БУДЕТ?!!

Это вырывает Сергеевича из сонма грёз о какой-то загадочной сорокатрёхлетней красавице, которая, судя по всему, взялась подкатывать к Сергеевичу. Либо, как вариант, решила благосклонностью ответить на его подкат. Сергеевич рассеянно оглядывает нас, видимо, выныривая из каких-то грёз, и растерянно отвечает:

— Бокс будет. Но — на семнадцать лет моложе!

— А вроде и не весна, — бормочет Дима-полутяж, семеня с пятки на носок от скамейки в сторону зала. — Сергеич, у меня со связкой что-то, это точно не от ваших гантелей вчера?..

Наконец, приход Вовика ставит точку в душевных метаниях Сергеевича. Вовик, перекинувшись парой слов с остальными, сразу со скамейки тащит Сергеевича в тренерскую, где они отсутствуют в течение трёх минут, а потом появляются вместе, при этом Сергеевич уже полностью адекватен.

Когда очередь в тренировочном процессе доходит и до меня, он спрашивает:

— Лена где?

— Сегодня ж на дежурстве, они же сутками.

— А-а-а, ну ладно…

— Она будет ходить. Мы это обсуждали. Просто во все дни, кроме рабочих.

— Да без проблем. Лишь бы на пользу.

После тренировки, от греха подальше, Сергеевича домой везёт Вовик. Который в итоге отбивает в наш спортчат смску:

Вовик: Довёз. Домой проводил. Эта фемина на кухне, звала пить чай, но Сергеевич сказал выметаться.

Дима_вес: А что за фемина-то?

Вовик: Очень даже вполне…[1]

После бокса, забегаю на мойку. Стёпа с Андреем, судя по тому, что вижу, набрали уже четыре машины, две из которых — большие джипы.

— Привет, братва, — здороваюсь с каждым по отдельности.

Они синхронно отвлекаются от работы, подходят и улыбаются, но Стёпа сразу обозначает:

— Привет маленьким боссам! Рады видеть, но давай болтать на ходу, — нам уже в два ночи две машины сдавать, так что… Давай мы будем драить, а ты вон кресло подкати и рядом садись.

— Да я по делу, ненадолго…

— Можешь себе кофе сделать, сам знаешь где и как, — не слушает меня Андрей, выкатывая из угла кресло, которое подталкивает ко мне.

Отвлекаюсь на три минуты в «стекляшку», где делаю, понятно, три кофе, с которыми возвращаюсь в бокс:

— Братва, такой вопрос. Есть один пацан, совсем молодой — десять лет. Вначале думал к Илье сразу, но потом решил к вам посоветоваться…

— … ну я не тупее твоего деда. Я лет с семи поросят кормлю. — Склоняет голову к плечу Степан, поднимая левую бровь, видимо, для иллюстрации. — Так что, всё правильно. Не знаю как там с законом, но в десять лет вон южные соседи уже выпас небольшой отары могут поручить…

— Для тех, кто не в курсе, детям асфальта, то есть, — продолжает Андрей, поскольку Степан отхлёбывает кофе. — Поросятам варится большая кастрюля. Как бы не на двадцать литров. Если их много — то сорок. Потом это все на вытянутых руках — потому что ты ещё маленький — нужно перегрузить в вёдра и перетаскать. Переступая через всякие пороги, балки, в селе их куча…

— Да-да, потому что свинарник обычно отдельное здание, га-га, — подключается Степан. — И свиней на кухне никто не держит, ааа-га-га. А варить один хрен им можно только на кухне — потому что печка нужна.

— Ну-у-у, есть ещё летняя кухня, но суть эта, да. — Андрей забирает у Степана остатки кофе и выпивает сам. — Потом вода. Тоже вёдрами. Поилку перед этим обязательно помыть! Моется она под шлангом на улице.

— И весит как та кастрюля с кашей, — морщится Степан. — Её надо вытащить и затащить. Чтоб помыть. Блядь.

— То у вас, жлобов, — смеётся Андрей. — У нормальных людей деревянными никто уже сто лет не пользуется… Цинк или нержавейка. Но всё равно, «зарядка для хвоста» ещё та. И так каждое утро. Без выходных, праздников, опозданий.

— Поросята ужасно нежная сволочь, — компетентно кивает Степан. — Хоть график собьёшь им, ну, позже накормишь… Хоть температура не та… В общем, вплоть до того, что передохнуть могут… Батя потом тебе — …, да…

— В общем, десять лет — это у вас в городе типа дитё. У нас уже вполне работник, прав твой дед, — доносится из джипа голос Андрея, который вернулся к оттиранию пятна на полу.

— Или вон у соседей на юге. Отара баранов так на полста. — Степан выбирает тряпку для полировки пластика, — каждый баран считай сто баксов. Грубо. Ну ладно, пусть полсотни…

— Так и отара бывает не на полсотни, а на три сотни! — доносится из машины Андрея.

— Да. И вот эту отару вполне могут пасти пара пацанов лет по семь. Редко — десять. И ничего… грубо, если пара сотен баранов даже по полста долларов, это десятка, — подводит итог Степан. — Тысяч баксами. Только в отличие от пачки баксов, стадо баранов то в овраг свернуть норовит, то разбрестись, то обратно не разворачивается, то от водопоя не идёт никуда, хоть стреляй их на месте…

Из машины Андрея доносится гомерический хохот, потом он кричит:

— Наш Стёпа решил подколымить после восьмого класса! И имел опыт! Минус триста баксов от родителей хозяевам за первую неделю, а-а-ага-га-га-га!

— В общем, давай пробовать. — Недовольно бросает взгляд в сторону Андрея Степан. — Не обидим. Приглядим. Днём с мойкой кому-то справляться надо. Один из нас тут постоянно теперь присутствует.

— А чего так? — интересуюсь. — Вы ж учиться днём должны?

— Так объект за нами закрепили, когда ты ушёл. Предлагали ещё человека от начальства, но мы посоветовались и решили, что чужих не надо. — поясняет Степан. — Потому один на парах, а второй тут. На следующий день меняемся. Твой пионер как раз будет кстати.

— А не боитесь учёбу запустить? С таким посещением через сутки? — интересуюсь, поскольку интересно узнать, что у них в жизни изменилось.

— Да тут сезона-то осталось… Хорошо если месяц. А сессия через полгода, — отмахивается Степан. — В общем, дай наши телефоны своему малому и пусть приходит…

На ужин, подумав и прикинув, что жара спала, решаю сварить харчо: и Лене завтра будет днём чем нормально питаться (если она решит посидеть дома до обеда), и варить его долго, потому как раз успею закончить все дела перед сном. А даже если захочу спать, недоваренный суп не даст.

Разделываю мясо, заливаю водой и ставлю на огонь. Вариться ему долго, потому погружаюсь в сеть.

У Бахтина срач в коментах. Одна группа — его почитательницы пенсионного возраста — голосят, что он — единственный честный на всю Генпрокуратуру (что, может быть, не так уж и далеко от истины…)

Они же высказывают опасения, что ему теперь нужно очень беспокоиться за свою безопасность. В качестве аргумента, приводят какую-то цитату из какого-то Маркса, что де «…нет такой подлости, на которую не пойдёт капиталист за триста процентов прибыли». Что-то в этом духе.

Вторая группа — безликие аккаунты без фотографий, личных данных, сделанные как под копирку — педалят мысль, что это грандиозная подстава и что это Государство выявляет недовольных. Дескать, не ведитесь.

По теме, с цифрами и какими-то ссылками на известные автору детали, вяло отвечают лишь чекисты и менты.

Комаровских, тегнутый Бахтиным как ДВБ Центрального Аппарата… безопасности, вообще прямо на стене на всеобщее обозрение написал: «Олег, ты ебанулся?! Просто позвонить что, руки отсохли?!»