Зимняя жена (СИ) - Яблонцева Валерия - Страница 16

— Постойте, — голос звучал хрипло. — Я… я не могу вернуться.

Айни остановилась.

— То есть как это не можешь?

Мне было сложно это объяснить. Выходя замуж, девушка покидала свой род безо всякой возможности вернуться обратно. Это был бы позор для семьи. Тем более… Здесь, у волков, я на время забыла об этом, но Весна, яркая недолгая Весна ушла безвозвратно, когда Курх покинул меня. И что должно означать мое возвращение для рода, который видел во мне надежду на счастье и изобилие?

Уж лучше бы Курх вернулся и забрал меня домой. Или Айни согласилась, чтобы я осталась. Но вернуться…

— Что бы ты сейчас ни думала, забудь об этом, — зло сказала Айни. — Если выбор стоит между твоим позором и жизнью твоей и вороненка, для меня он очевиден. Не для того мы с Аки тебя выхаживали. И я разочарована, что ты считаешь иначе.

Ребенок пихнул меня в живот, словно напоминая, что тоже имеет право выбора.

— Хорошо, — вздохнула я.

Мы подошли к селенью со стороны тотемного столба. Я крепко держалась за загривок Айни, чтобы не упасть. После перехода мутило.

Группа охотников грелась у подножия холма. Нас с Айни они заметили не сразу, но стоило охотникам сообразить, кто перед ними, как, побледнев, мужчины бросились с сообщениями в разные края селенья. Одну тропинку я узнала бы из десятков других — охотник бежал оповестить моих родителей. Кто-то спешил к Старейшине. Другие — к дому Хранительницы рода.

Хранительница успела раньше всех. Опираясь на руку охотника, она ковыляла ко мне. С другой стороны в наскоро наброшенной шали бежала мать.

— Сирим, что с тобой?

— Что случилось, девочка?

И от вида родного селенья, от беспокойства и сочувствия на дорогих лицах, сердце моё дрогнуло, и я горько разрыдалась.

Женщины, зрелая и старая, обступили меня. Хранительница гладила по голове, шептала что-то. Мать, опасливо косясь на волчицу, набросила мне на плечи свою шаль, ещё хранящую тепло её тела, и привлекла к себе, обнимая. Айни лизала ладонь, мысленно призывая успокоиться и поберечь себя.

Говорить при людях она не стала

Из-за плеча Хранительницы я оглядывала людей, дома, подмечая новые срубы и заплатки на старых крышах, дымок, тянущийся из коптилен, стадо оленей в загоне, далекие силуэты рыбацких лодок. Несколько женщин прижимали к груди круглолицых щекастых младенцев, первых детей Весны.

Я подумала, что это хороший знак.

Мать разглядывала мой живот, который давно уже не могли скрыть ни шали, ни просторное платье.

— Сирим, — мать замялась, отводя глаза. — Надеюсь, ты понимаешь, что мы с отцом всегда рады тебе, но по закону…

— По закону после замужества девушка покидает свой род и более не принадлежит ему, — ровно закончила я за неё то, что мать страшилась произнести. Я знала и чтила традиции, но на душе все равно было горько. Быть может, моё место в доме уже занято Зимней или Весенней сестричкой или братом. А мой удел — быть гостьей в собственном роду.

— Ты можешь занять угол в доме старосты. Да и недавно у нас сладили новый сруб…

— Будешь жить со мной, девочка, — отрезала Хранительница.

— Но…

— Никаких возражений, Теа. С тех пор, как Сирим вышла замуж за духа Зимы, она принадлежит к моему роду.

Мы с матерью уставились на неё в одинаковом изумлении.

— Я дочь Курха, — просто пояснила Хранительница.

*

— Ты знала? — набросилась я на волчицу, стоило нам остаться одним. Айни только зевнула, вьпянув язык.

— Конечно, — лениво ответила она. Всем волкам это известно. Просто удивительно, насколько у вас, людей, короткая память. Как давно Айрын в вашем селенье?

Я задумалась. И действительно, ещё моя бабушка слушала её сказания о Лете, когда была девчонкой. И уже тогда Хранительница считалась самой старой в нашем роду. Долгая жизнь обещана потомкам духов. Так говорила Айни, и теперь ее словам сложно было не верить.

Двери дома распахнулись, впуская холодный воздух и Хранительницу в сопровождении двух девочек, тащивших в руках охапку шкур и тканей и опасливо косящихся на волчицу, лежащую у моих ног. Помощницы резво застелили одну из лавок, разложили несколько тёплых платьев и рубах, расшитых специальными узорами, призывающими добрые силы в помощь роженице. Хранительница накрывала на стол, резала тонкими ломтями вяленое мясо. Я дернулась было помочь, но старая женщина властно махнула рукой — сиди, мол.

Девочки закончили и поспешили покинуть дом. Хранительница повернулась ко мне, смешливые морщинки лучиками расходились от глаз.

— Ну давай, спрашивай, — добродушно сказала она. — А то скоро дырку во мне просмотришь. И садись за стол.

Я смущенно отвела глаза. Столько всего роилось в голове, что и правда, пока девочки суетились вокруг моей новой постели, я неотрывно глядела на Хранительницу, пытаясь осознать то, что недавно услышала от Айни.

— Вы и правда… — начала я и замялась. Было как-то неловко задавать этот вопрос, словно бы я ставила под сомнения слова старой женщины.

— Да, я дочь Курха и Уны из Нерок, Зимней жены. Моя мать жила так много лун назад, что вряд ли хоть кто-то из твоего рода, девочка, может помнить о ней. Только я. Я была их третьим ребенком, старшей дочерью.

Один из моих братьев погиб, а второй сейчас Хранитель рода Лис.

— Вы хотите сказать…

— Да, Сирим, — женщина улыбнулась. — Все мы, Хранители рода, сводные братья и сестры. Мы оберегаем память рода, обучаем и наставляем вас с каждой новой Весной. Какие собирать травы, как отличать съедобные ягоды и грибы, как засевать и вспахивать землю. Без Хранителей все эти знания были бы утеряны с каждой Долгой Зимой. Со временем, твои дети также займут место среди нас. И, сказать по правде, я рада этому. Слишком долго Зимние жены оставались бесплодны. Даже самые молодые из Хранителей уже пережили не один десяток Зим.

Я прижала руки к животу. В свете того, сколь тяжело я вынашивала ребенка, слышать такое было безумно страшно.

Хранительница обошла стол и обняла меня за плечи.

— Не волнуйся, девочка. Я не позволю богам забрать ни тебя, ни ребенка. Не в этот раз, — ее руки были не по возрасту сильные, и в теплых объятиях дочери Курха мне стало немного спокойнее.

— Мы не позволим, — Айни тоже подошла ко мне, привычно положив голову на колени.

Хранительница поглядела на волчицу с неодобрением, но без страха.

— Что-то не припомню, чтобы Курх-ворон водил дружбу с волками.

Сирим, девочка, что привело тебя сюда в такой странной компании?

Я вздохнула и начала рассказ.

— Да, натворили вы дел, — покачала головой Хранительница, когда я, закончив, уставилась в пол, опустошенная болезненными откровениями. Я рассказала все: про вмешательство Аки, про прогулку по туману между мирами, чуть было не стоившую мне жизни, про недолгую весну, ссору, ребенка, жизнь у волков. Старая женщина слушала, не перебивая, и лишь иногда хмурилась и поджимала губы. — Отец никогда не был рад роли, возложенной на него богами, но я не могла и помыслить, что дойдет до такого. Вам нужно это исправить.

— Сирим тут ни при чем, — встряла Айни. Голос ее звучал раздраженно. — Хорош ваш Ворон, нечего сказать. Бросить свою женщину, да еще в таком положении, и которую луну не подавать о себе вестей.

— Если бы все было так просто, волчица, я первая предложила бы Сирим остаться здесь, помогла бы воспитать ребенка. Один новый Хранитель лучше, чем ничего, да и род, пожалуй, сумеет пережить еще одну Долгую Зиму. Но это лишь усилит отчуждение духа-Ворона. И с каждой следующей Зимней женой дела будут все хуже. Когда-нибудь Курх просто не откликнется на наш зов. Когда-нибудь уже некому будет позвать его.

Я поежилась, словно все ледяные ветра Зимы закружились сейчас по комнате.

— Но что я могу сделать, если настоящей Весны нет, и не было уже очень давно? — я с трудом сглотнула горький ком в горле. — Что я могу сделать, если Курх не любит меня?

Хранительница строго посмотрела на меня, но — миг, другой — и ее морщинистое лицо осветила легкая улыбка.