Ловчие (СИ) - Калинин Никита - Страница 32

Я вдыхал Гере живительный воздух до последнего. Пока не понял, что всё, дальше некуда. Вода сходила слишком медленно, талант иссякал, и предчувствие говорило, что если я продолжу, то останусь тут вместе с ним. Паника взметнула меня наверх оторванным от рыбацкой сети поплавком. Что оставалось сил я заскрёб руками, хватаясь то за камень, то за лиану, то ещё за что-то. Вечернее солнце казалось таким далёким, я уже не надеялся ни на что, как вдруг достиг поверхности. Вовремя. Ещё бы пару ударов глохнущего сердца и всё. Конец.

Я с трудом взобрался на какой-то камень, ухватился за покорёженный ствол пальмы и обнял его как ноги Спасителя в Судный день. Меня трясло. Казалось, в теле не осталось ни одной мышцы, которая бы не пыталась согреться постоянными мелкими сокращениями. Я сплюнул и посмотрел вниз…

Гера! Пацан барахтался прямо подо мной, всё ещё думая, что он под водой: глаза крепко зажмурены, лицо синее от натуги и холода. Я вытянул руку, но чуть не упал сам. Попробовал ещё раз, и ухватил его за мокрые кудри. Потянул наверх, и тот даже не пискнул. Перехватил за одежду, поднял, усадил рядом и прижал.

— Дыши.

Тот послушал и захрипел. Завращал мутными глазами, вяло попытался подняться, но я его удержал. Вокруг буйствовал мародёр-ветер, а сытый теперь океан откатывался восвояси. То там, то тут на скалах утёса виднелись вещи, которых быть там не должно, чернели вспоротыми брюхами белоснежные яхты и катера, а кое-где висели и целые фрагменты домов. Иногда в неестественным позах виднелись мёртвые люди. Реже взгляд натыкался на людей живых.

Я сплюнул соль.

— Ма… Ма… Ма!.. - Гера бился в моих руках всё сильней. - Оте… Оте-е-ец!!!

Внезапно мне захотелось… сжать его шею. Задушить парня, пока его горе ещё не выросло до размеров опустевшего в одночасье мира. Избавить от всего, что пережил когда-то сам. Помочь ему… и миру.

Я отпрянул от пацана, поднялся и встрепенулся, прогоняя наваждение. Что за нахер?! Что происходит?!

Меня опять охватило чувство, будто я принимаю судьбоносное решение, как тогда, когда я пожал протянутую руку Владимира, знакомясь с семьёй сибиряков. И ладно бы только для себя самого или этого вот кричащего в никуда бедолаги.

Я ощутил, как только что изменились судьбы многих тысяч, как обесценились одни союзы и вознеслись другие. Как лопнули хитросплетения планов и интриг где-то в небесной сфере, как задрожало от грядущего нутро пожирающего само себя мироздания.

Гера вопил нечеловечески. Он менялся. Умирал, но только чтобы родиться иначе. Прямо на моих глазах Исток, силой творческой мысли способный порождать сущности, становился одним из нас.

Ловчим.

Но не это запускало движение тектонических плит Извечной Игры. А то, что я не стал убивать его.

Пока мог.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Помню, я как-то врал маме, что разглядел в облаках корону. Мы летели тогда к отцу в Питер, ещё погостить - своего жилья в Северной столице не было, и переехать насовсем не получалось из-за каких-то там проблем с его работой. Я тыкал пальцем в иллюминатор и бессовестно сочинял, какой именно была корона: непременно золотой, с красными и синими камнями, зубчатой - ну прям как в мультике про царя Гороха. Мама улыбалась, слушала и делала вид, будто верит.

Единственное, что спросила она тогда, было: “а под короной кто?”.

Я выпалил первое, что пришло на детский неиспорченный ум: “ну Боженька же!”.

Ил-76 МЧС России, несший нас на родину, не был оборудован удобными креслами, вместо них тут были продольные откидные лавочки, и чтобы попытаться разглядеть за бортом корону, мне приходилось поворачиваться на девяносто градусов.

Вот интересно, а существование всех этих тварей - сказочных, мифических, демонических и прочих - подразумевает существование… Бога?.. Не каких-то там игроков, которые есть наверняка. Ведь раз есть Игра, есть и игроки, это ж ясно и ёжику. А существование именно Творца. Всеотца. Любящего и… Да хоть бы и без безграничной любви ко всякой твари. Просто: есть ли тот, на ком надета корона из моего детства?..

Гера сидел со стеклянным взглядом и, казалось, не дышал. Было не понять, то ли он внутри себя, то ли вовне. То ли в храме, который теперь заимел, бродил, то ли в воспоминаниях с ещё живыми родителями. В любом случае, я не трогал его, не заговаривал. Понимал, каково ему сейчас. Молодую девушку-психолога он заставил замолчать взглядом. Уж не знаю, что ей там привиделось, может распознала что-то чисто по-профессиональному.

Тела их так и не нашли. Ни Нины, ни Владимира, ни Андрея. Раз уж нас с Герой обнаружили вместе, то и представился я его родственником, чтобы было проще. Нас не разлучали. Опросили бережно, вписали в базу данных на восстановление документов, да и отвезли в пункт временного размещения на самой границе с Лаосом, подальше от берега. Оттуда - в аэропорт, где ждал борт в сине-оранжевых полосах МЧС. Наши спасатели работали очень грамотно и слажено. Впрочем, как и всегда.

Местные не выпускали из рук гаджеты. Улыбчивый и приветливый народ Тайланда в одночасье стал мрачным. Только по первым данным погибло больше ста тысяч человек, сильно досталось Паттайе, Пхукету и Бангкоку. Между собой нас с Герой и ещё несколько десятков человек с Ногтя Бога они называли счастливчиками. В процентном соотношении выживших этот островок оказался прямо-таки убежищем… Страшно даже представить, что в таком случае творилось в других местах.

Лихо я всё же вернул обратно на родной постамент, тем более, что не особо хорошо продумал ему условия. А что-то подсказывало, что так поступать не стоит. Выпускать “на волю” сущности, просто за стены храма, а не в подготовленный заповедник, наверняка было чревато. Чем? Узнаю у деда, когда вернусь. У него мне многое предстояло узнать, и теперь я буду точнее задавать вопросы.

Как бы я не относился к Жигулю, но в такой момент хриплые вопли точно сыграли бы с ним злую шутку. Я не спешил с собственным третьим рангом и поэтому не торопясь соорудил ему заповедник. Выдумал тот самый рухнувший в джунглях фашистский “Хейнкель-111”, но с типично американским граффити на фюзеляже в виде удивлённой пин-ап красотки, с которой ветер вот-вот сдует и без того мало что скрывающую одежду. Жигуль чуть не расплакался, когда увидел.

На постаменте гремлина блестела выпуклыми зенками змеерыба. Дух-нкои, так это чудо называлось. И характеристики его были вполне предсказуемы:

“Название: нкои.

Природа: дух водной стихии.

Классификация: обычный.

Принадлежность: Триада.

Талант 1-1. Обеспечивает ловчему возможность дышать под водой. Позволяет ощущать вибрации воды кожей (дополнительное чувство)”.

“Отрицательная сторона: обильное слюновыделение в течение суток после использования таланта”.

Уж не знаю, шутка ли это демиургов, или кто там Игрой заправлял, но плеваться приходилось чуть ли не каждые десять минут. Сглатывать слюну в какой-то момент стало просто-напросто невыносимо. И теперь я понимал, почему Андрей постоянно харкался в нашу первую встречу. Впрочем, в его случае это вероятнее всего связывалось со вторым или третьим талантом змеерыбы, ведь именно по отмеченным плевками местам пошёл смертоносный холод арктического вторжения.

В мыслях творилось черт-те что. Какое-то время я старался не думать о ритуалах. Ни о питерском, ни, тем более, о тайском. Кто их устроил, зачем - всё потом. Я косился в заиндевелый иллюминатор и пытался хоть ненадолго выветрить всю эту муть из гудящей головы. Но воображение так и рисовало облачный Инь-Ян, линии которого образуют шевелящиеся змеи-каннибалы.

Кем она была, эта Нонго? И одно ли она лицо с женой нашего деда? Она наверняка принадлежала к какому-то роду Триады, а этот змеезнак - его символ. Как пить дать. И, получается, род за неё мстит… Так что ли?.. Допустим, хотя даже Андрей сказал, что после казни она как бы переродилась маленькой девочкой под той самой скалой. Скорее всего, она жива-живёхонька, и руководит всем этим смертоубийством. Хорошая же у неё сущность, это ж почти бессмертие!.. Она ведь шипела на Андрея в телефон на Литейном. Она его Каа. Тогда почему Ноготь Бога ушёл под воду? Почему родной Тай и фиг знает где вообще расположенный Санкт-Петербург выбраны местами сражения восставших Духов? Какая между ними связь?