Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 18

«Задушена утром, сразу или чуть позже после поимки Морта, — оценил по подвижности рук. — Если Оха уже избавляется от свидетелей, каков шанс, что ушлый Роно еще жив? Да и что он может сказать? Тогда стоит ли тратить на его поиски время?»

Как следует осмотреть комнату не успел — в коридоре послышались шаги. Чтобы не попасться на глаза в столь щекотливой ситуации, быстро вылез в окно и одним махом спустился на нижнюю открытую галерею.

Руки, тельце, лицо карлика, прикованного к стене, низко, у самого пола, покрывали ожоги и раны. Обессиленный, в полусознательном состоянии он лежал на каменных, холодных плитах и едва слышно стонал. Жалко ли его было Асаару? Скорее досадно, что из-за полурослика чуть выше колена, предстояло срочно решать крупные проблемы. Одна из которых, не отдать Ану на растерзание Лаис и ее похотливым лизоблюдам. Ведьма послала ее для охоты на него, и он в какой-то мере считал ее именно своей. А делиться Сар не любил, тем более женщиной, которая нравилась.

— Этого ублюдка тоже отымеешь? — вскипел Лозар, увидев на пороге великана.

— Он слаб, не перестарайся, — по тяжелому, сбивчивому дыханию Сар определил: толстяк зверствовал, вымещая обиду и неудовлетворенную похоть на недоросле.

— Не твое дело! Не он, так девка скажет, как украли брошь!

— Рискнешь?

— Лаис прикажет, отдашь!

— Не советую вставать на пути, — покачал головой Асаар, оскаливая зубы в грозной усмешке и нависая над толстяком.

Обливаясь водой из ведра, чувствовал пронизывающий взгляд Аны.

«Если бы не страшилась Лаис и пыток, смотрела бы так же заинтересованно? — размышлял он. — Пока боится и покорна, самое время провести с ней ночь, а вместо этого предстоит рыскать по дворцовым закоулкам! Но… любой возможностью следует воспользоваться!» — Сар подошел к прутьям.

Когда вошел в камеру, она стояла и молчала, в то время как оттенки противоречивых чувств — отчаяние, злость от бессилия, нарождавшаяся ненависть и даже вожделение сменялись на ее лице. Внезапно Сару захотелось унизить Ану, довести покорность до крайности, найти предел терпения и узнать, что будет, если его перейти; понаблюдать за борьбой между стремлением сохранить достоинство и желанием выжить.

Ана была странной. Не обладала манерами благородных дам, но была благородной. Простой, но непредсказуемой, абсолютно не похожей на Аолу. И в то же время, они были схожи отстраненной холодностью, беззащитностью перед трудностями.

— На колени, — процедил, оглядывая ее, как голодный хищник аппетитную козочку.

Покладистость Аны пьянила. Прикажи встать на колени и называть господином, встанет и исполнит, хотя глаза будут гореть от негодования. Вольный норов тяжело скрыть, и именно обуздание ее гордыни так будоражило Асаара.

Он слышал приближавшийся чеканный стук каблуков, но не стал таиться. Следовало обозначить, для чего ему нужна великанша. И чем пускаться в долгие разглагольствования, некоторым лучше раз увидеть.

Лаис, застав стонавшего от удовольствия Улаура, остолбенела, не в силах даже возмутиться. Чувство, похожее на ревность, кольнуло изнутри. Накатили омерзение, возмущение. Пока думала, что ответить, гигант запрокинул голову, выгнулся и издал довольный гортанный стон, красноречиво говоривший о нахлынувшем удовольствии.

От подобного пренебрежения к ее персоне, Оха вышла из себя и ярости зашипела:

— Да как ты посмел осквернить собственность госпожи!

— Если не устраивает ее скромность, можешь разорвать договор и отправить восвояси.

— Не докажешь! — испугалась Лаис.

— Готова рискнуть? — все это время расслабленный Асаар придерживал Ану, не позволяя отстраниться, и наслаждался происходящим и телесно, и душевно.

— Мерзкое, вонючее животное! Еще пожалеешь! — Оху трясло от негодования. Она — фа Лаис — в этом дворце вторая после хозяйки, а какой-то выскочка смеет не только дерзить ей, но и угрожать.

— Не ревнуй, Лаис! — рассмеялся Улаур вслед убегавшей женщине.

Едва сгустились сумерки, начал обыскивать подвалы и те места, которые не успел обследовать ранее. Обычно выбирал уголки, где можно подслушать разговоры, подглядеть тайную жизнь, теперь же сосредоточился на пустынных закоулках, где в любое время возможно спрятать ценность и остаться незамеченным.

«Карлики или тайник — что-нибудь должно найтись, но лучше тайник. Такие, как изворотливая Лаис, недоверчивы и никому не отдадут украденное на хранение. Так что, он где-то рядом, в укромном месте».

Он обследовал чердаки, обнюхивая каждую ладонь поверхности. От удушливой, вездесущей взвеси хотелось чихать, слезились глаза. Паутина налипла и свисала с рукавов, волос, плеч. Как ни стряхивал, обязательно прилипала вновь. Асаар злился, но упорно продолжал поиски. К рассвету сухие руки, сметавшие вековую пудру пыли, болели и трескались. Зато удалось найти два укромных места, где кто-то из прислуги прятал накопления. Разглядывая жалкие гроши, незатейливые вещицы, ценные для владельцев, Сар злился: «И столько стараний ради этого?»

Перед рассветом вернулся к себе. Умылся, переоделся и наведался на кухню, куда бы могли придти голодные беглецы.

Молочная каша убежала и чадила на всю подсобку, перебивая нюх. Если бы не был уверен, что никто не знает о его способностях и чувствительном носе, заподозрил бы кухарку в укрывательстве сбежавших. Получив порцию, повернулся, чтобы уйти, но вспомнив об Ане, прихватил еды и ей.

От переживаний она выглядела неважно. Не жаловалась, но усталость и тяжелый, тревожный сон отразились на лице. Когда перекусил и улегся на лежанку, она тоже тихонько свернулась калачиком на жесткой узкой скамейке.

Сар был уверен: позови он Ану к себе, она бы с радостью легла рядом, но не рискнул, опасаясь спутать реальность со сном и не совладать с желанием. Думая об охотнице, посланной по его душу, долго ворочался. Вроде бы и хотелось чего-то, но усталость брала свое. А когда заснул, даже в сновидении продолжал бродить по лабиринту и выискивать тайник.

Проснулся в тягостном настроении.

«Если в спешке обшаривать дворец и сад, какая-нибудь мелкая сволочь обязательно заметит меня, и поползут слухи…» — ни за какую плату Асаар не собирался жертвовать головой, но и выгоду упускать не хотел. Хмурясь, смотрел на спящую Ану и уже подумывал сбежать, прихватив ее с собой, однако едва отвлекся от размышлений, посетила мысль.

«Зачем искать тайник, если Лаис рано или поздно сама придет к нему! А чтобы не мучиться долгим ожиданием, ее следует подстегнуть…» — план сложился быстро. Довольный, он вскочил с кровати и приступил к выполнению задуманного.

Порывшись в закутке Лозара, отыскал клок ветхой, выцветшей бумаги и написал левой рукой: «Знаю каждый твой шаг. Нужно делиться. Пополам. За молчание об укромном месте». Оставалось лишь подкинуть это Лаис и выследить, куда побежит.

Дождавшись поздних сумерек, пробрался к Охе и, предварительно капнув на послание душистой воды, стоявшей на резном столике, чтобы не смогла выяснить, кто подложил, положил записку на подушку.

Хозяйка часто отдавала компаньонке ненужные или разонравившиеся вещи, некоторые дарила, другие покупала сама Лаис, потому ее комната немногим уступала в роскоши покоям госпожи.

Услышав приближающиеся к двери шаги, прыгнул за окно и стал ждать. Самым трудным из всего, что пришлось делать за весь день, оказалось висеть за окном и выжидать, когда же она решит убедиться, что украденные драгоценности на месте.

Едва Оха вошла, поморщила нос и настороженно окинула комнату. Заметила записку, подошла, пробежалась глазами и застыла. Ее пальцы задрожали, кровь прилила к лицу. Она мгновенно стала пунцовой, но все равно продолжала стоять у кровати как вкопанная. А потом, кусая ногти, заметалась по комнате.

«Тайник не здесь, иначе бы проверила сразу!» — подумал Сар, наблюдая, как Оха не находит места. Она садилась и вставала со стула, ложилась на кровать, перекатывалась с бока на бок, била подушку, а потом вскакивала и снова начинала мерить шагами комнату.