Ведьмина печать. Ловушка для оборотня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 45

Резкий контраст между отношением к ней и Аоле с матерью задевал до глубины души, и мысль, что Асаара в ней привлекало лишь тело, доводила до бешенства.

«Ну, хорошо! Тело — так тело! Тогда я переступлю через себя и стану развратной! Жизнь тебе попорчу или задание выполню и вернусь домой!»

«Наконец-то, созрела! — обрадовалась Талаза. — Давно пора было решиться. А сейчас перестать злиться, набери в грудь воздуха и просто иди. Кстати, упала бы ты…»

«Даже не подумаю! Не буду перед ним унижаться!» — Юлиана вскинула голову, не желая больше выглядеть измученной и жалкой, и тут же нога поскользнулась, и она со сдавленным вскриком упала на колено в хлябь.

«Блин! Платье!» — поднялась, осторожно приподняла пальцами подол и, увидев, как выпачкала юбку, в раздражении топнула ногой. Что вновь не обошлось без проделок хозяйки цветочного дома, не сомневалась, потому что нога невообразимым образом скользнула по слякоти, и Анка замахала руками.

— Тебя ни в один приличный дом не пустят! — Сар поймал ее за запястье и не дал упасть спиной в грязь.

Юлиана молчала и смотрела с вызовом. Он нагнулся к ней.

— Уйдешь, и можешь творить, что угодно. Но не при мне и не за моей спиной! Не позволю позорить ни меня, ни их!

— Учту, — она улыбнулась призывно.

— Перестань!

— А ты не замечай! Или волную тебя?! — ее рука, неожиданно для Асаара легла на его пах. — Ого! — выпалила торжествующе. — Еще как волную!

Сар растерялся. Пусть стояли посреди почти пустынной дороги, и никто не видел, как она поглаживает твердеющую плоть, но Ана указала на его слабость. Сжал ее запястье, разжал руку и бросился догонять повозку.

— Приходи ночью — я буду покорной! — выкрикнула в след она.

«Ну, конечно, твори, что угодно! Так и поверила. Хотя… совет хороший. Поступлю, как хочу. Не придешь — приду сама!» — в два шага догнала возок и теперь шла, едва сдерживая улыбку, впервые ощущая себя не жертвой, а охотницей.

Больше не наводил тоски моросящий дождь, нависшее свинцовое небо, тучи, серо-черные поля, угрюмые деревья, деревеньки, затаившиеся в низинах и скрываемые туманом…

Следуя за Асааром, разглядывала его фигуру, плечи, большие руки и раздумывала:

«Интересно, а откуда у него деньги? Еще и дом им собирается купить. Не думаю, что Виула и ее управляющий платили щедро, не говоря уже о Калле. Или заначка с прошлых времен?»

«Госпожа Талаза? — обратилась к ведьме. — А вы не знаете, откуда у него монеты?!»

«Он пройдоха! — отозвалась женщина. — А для Аолы и Оули и украдет, если нужда будет».

«А если поймают?»

«Тебе какая разница? Да и попробуй его помай! Он же не глупец, чтобы кошели на рынке воровать. И вообще, береги силы».

Перемену настроения Аны Сар заметил сразу. Она даже смотреть стала по-иному.

«Если думаешь использовать мою ревность — прикуси язык. Я не простак, которым можно вертеть!»

Но ее приглашение не давало покоя. Он не был против прийти ночью, однако ни в эту, ни в следующую, а позже, чтобы не подумала, что нашла его уязвимое место.

Аола, чувствовавшая, что с утра он не в духе, молчала. Тетушка тоже старалась не вмешиваться. Но Сар волновался, что так на них влияет хмурая, промозглая погода. Опасаясь, что спутницы простынут, решил остановиться в следующем же поселении. Тем более что изморось начала вновь переходить в проливной дождь.

В полудень вошли в обезлюдевшую Нижнюю Гару. Спасаясь от ливня, жители попрятались по почерневшим от сырости домам, и, если бы не дымок, клубившийся у крыш, деревня показался бы вымершей. Темные, запотевшие окна враждебно взирали на путников, и Анка непрестанно озиралась. Шагая по главной улице, превратившейся в непролазное месиво, она то и дело поскальзывалась и охала. Сар окинул ее подозрительным взглядом, схватил за запястье и потащил за собой.

— Если нужна помощь, умей просить, — пробурчал сквозь зубы.

Ощущая жар мужской ладони на замерзшей руке, Юлиана не могла поверить, что он подал руку и помог.

— А разве сам не видишь? — осторожно спросила.

Сар резко обернулся.

— Только потому что ты женщина, я терпелив и великодушен к тебе — моему врагу. Я избавил тебя от пыток и других неприятностей, и до сих пор не услышал ни слова благодарности. Только и вижу обиду на твоем лице. Поэтому проси, а я подумаю.

— А то, что я враг, наброситься на меня три раза не помешало?

Он остановился и выпустил ее руку.

— Пожалуй, самое время поступить с тобой, как с врагом. Катись, — он кивнул головой на дорогу.

— Не смей! Ты сам позвал меня!

— Я передумал.

— Трус!

— Что?

— Ты боишься меня, потому что хочешь. Потому что как бы тебе не нравилась Аола, вы не подходите друг другу. И ты срываешь злость и раздражение на мне!

— А ты делаешь все, чтобы вызвать раздражение!

— А ты издеваешься надо мной!

— А ты невинна и кротка?

— Нет, я не такая. Но и ты ведешь себя как скотина.

Асаар угрожающе оскалился.

— Не противно со скотиной-то было?

— А тебе с врагом?

Сар смотрел на ее влажные волосы, прилипшие к измученному лицу, намокший плащ, оценил взгляд, полный обиды.

— Почему ты просто не можешь попросить о помощи? Нет ничего постыдного, если женщина просит.

— Как к женщинам ты относишься только к ним.

— Тетушка мне как мать, Аола не может ходить, а ты сильная.

Анка грустно улыбнулась.

— Откуда ты знаешь предел моих сил? — посмотрела на него беззлобно из-под ресниц, устало вздохнула и отвернулась.

— Пошли! — пробурчал.

— Подожди! А о чем тебя можно просить?

Сар просто дернул ее за руку.

Двухэтажный обветшалый домик с вывеской казался неуютным, однако, как только на громкий стук Сара отворилась дверь, повеяло теплом, и сразу захотелось оказаться внутри.

Хозяйка придирчиво оглядела путников, задержав взгляд на Асааре и Юлиане, а потом отступила, давая возможность войти.

— Да славится щедрость Милостивой Давлы и Отца ее! — поприветствовал Сар худощавую женщину, и она улыбнулась.

— Во веки славится. А я думала: вы чужеземцы.

— Из Брефа. Пока доехали, все вымокли.

— Испортилась погодка. Думали город украсить, но сырость. И как праздновать?

— Если Давла смилуется, просияет солнце.

— Только в ее помощь и верим. Который день льет. Реки полноводные, того и гляди, из берегов выйдут. Путников нет. Скучно. Вам две комнаты?

— Три.

Любопытная хозяйка удивленно вскинула бровь, но промолчала.

После того как отобедала со всеми, Юлиана поднялась в комнату. Бравада давно сошла, и теперь она снова грустила.

Чтобы высокорослая путница поместилась в кровати, Мера заботливо приставила стулья. Как хромому костыли напоминают о печали, так Анке стулья напоминали, что она большая, нескладная… — одним словом, лишняя в этом маленьком мире. Наблюдая, как две сдержанные фа почти бесшумно ходят, улыбаются смущенно, вспоминала слова Сара и все больше осознавала, как сильно отличается от них.

За окном стемнело, барабанил дождь по крыше, а она лежала в сумраке и грустила. Когда в дверь постучалась хозяйка и сообщила, что ее хочет видеть какой-то мужчина, первым делом подумала, что Асаар уезжает. Пригладив волосы и накинув шаль, поспешила вниз.

Насколько Анка знала, он собирался двигаться дальше, только когда прояснится и перестанет лить как из ведра, однако на улице слышался шум дождя. Мера указала на дверь. Юлиана с беспокойством подошла, приоткрыла ее и не поверила глазам: на пороге в вымокшем плаще стоял Латус.

Было приятно, что он захотел увидеться снова. Кроме того, его красивый поступок доказывал Сару, что она тоже женщина, достойная трепетного уважения. А с другой стороны, влюблять в себя вдовца с пятью детьми? Как бы не был обеспечен Латус, в Анкиных глаза это было огромным минусом. Склоки, дележ денег, ревность… Возможно, будь она старше, более уставшей от жизни, не испугалась бы, но вот так сразу лезть в хлопоты большой семьи? Нет, увольте!