Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная (СИ) - Романова Наталия - Страница 8

- Успокойся?

- Что ты, как младенец, ей богу, она что, последняя баба на земле? – он говорил снисходительно, кинув пустой взгляд на блондинку. – Езжай, сними шлюшку, две сними, к жене езжай, ради разнообразия, ЭТА девушка сказала «нет».

- Она не может сказать «нет», - Антон выглядел скорей растерянным, чем взбешённым.

- Эта? Эта может. Я же говорил – боюсь её, правда, успокойся, езжай домой, произошло недоразумение, всё…

- Ладно, ты прав.

- Видишь… всё нормально, и только знаешь, что… ещё раз заговоришь с Агатой в таком тоне, ещё раз твои руки коснуться её, и клянусь, я проломлю тебе голову, ты прекрасно знаешь, что проломлю… - Он говорил негромко, но даже Агате стало очевидно, что он проломит голову своему партнёру.

- Ты пытался подложить меня под своего партнёра? – она просто визжала и была в цвет своего платья, когда Ярослав переступил порог дома, благополучно усадив Антона в такси.

- Произошло недоразумение.

- Какое недоразумение? Он русским языком сказал: «Хозяин разрешил».

- И какое слово тут ключевое? Хозяин или разрешил?

- Разрешил… И хозяин.

- Начнём с «разрешил», значит, садись.

Как несколько месяцев назад, он усадил её на диван, но в этот раз сел не рядом, а напротив, так, что девушка практически терялась на фоне огромного роста и объёмов тела мужчины.

- Антон спросил меня, может ли он… кхм… поухаживать за тобой, назовём это так, что я должен был ответить?

- Что угодно, но не разрешать ему ухаживать, - «ухаживать» ехидно.

- А не ты ли, Мурочка, сегодня говорила, что хочешь мужчину, что секса у тебя давно не было, не ты ли выговаривала мне за Серёгу, от которого тебе хоть что-то  бы перепало? Кто я, чтобы решать за тебя? И тут мы переходим ко второму слову – я тебе не хозяин. Ты вправе сама решать с кем тебе ложиться в постель, а с кем нет. Соглашаться на «хоть что-то» или всё же подождать чего-то стоящего, это тебе решать, - он глянул на массивные часы на руке. – Конечно, мне следовало догадаться, что этот мешок с  дерьмом не будет… ласков, но, может, он бы понравился тебе, кто я, чтобы лишать тебя и этого тоже? Ох, Мурочка, Мурочка, подводишь ты меня под монастырь… Иди-ка ты спать, - он резко встал.

- Я ещё не убралась.

- Завтра уберёшься, иди.

- Мне удобней сегодня…

- Хм… ко мне сейчас приедут, не нужно тебе на это смотреть, насмотрелась уже, достаточно.

- Ладно, - она дошла до двери и даже переобулась, бросив в угол босоножки, и уже открывая дверь, всё-таки сказала, что хотела.

- Почему не я?

- Что «почему не ты»?

- Почему не я? Почему всегда кто-то? Я чем-то хуже? Чем? Почему? Тебе блондинки не нравятся, или я толстая, или наоборот, худая, почему не я? Скажи мне, - всхлипывая, - всегда кто-то, но не я…

- Агата.

- И имя у меня какое-то нелепое, на Мурочку вечно заменяешь! – она окончательно расплакалась и даже не давала себе труда скрывать это, усталость от событий последнего года, алкоголь  и какое-то свалившееся отчаяние сыграли свою роль, девушка плакала уже почти навзрыд. Стоя в дверях, с хлюпающим носом и потёками туши на лице, она приводила в растерянность мужчину рядом, который, как самый обычный представитель сильной половины человечества, не знал, что делать с плачущей женщиной. Что делать с отчаянно плачущей блондинкой он и вовсе не представлял, поэтому он просто поднял её на руки и, отнеся на диван, усадил себе на колени.

- Хорошее у тебя имя, не плач, Мурочка.

- Ааааааааапяяяяять, - она вцепилась руками в шею, и он чувствовал, как рубашка у него на груди становится влажной от её слез.

- Мне просто нравится называть тебя Мурочкой, но если тебя это так расстраивает, я больше не буду, только не плачь больше.

- Почему не я? Скажи мне, я пойму, - всё ещё всхлипывая, высморкнувшись в протянутый носовой платок.

- Ты меня без ножа режешь… Почему не ты?.. Как ты думаешь, сколько мне лет?

- Тридцать три, а выглядишь на тридцать пять или тридцать шесть… борода старит, хотя я вроде как привыкла, мне даже нравиться начинает.

- Тридцать три… Мне сорок два года, Агата. Сорок два, а тебе двадцать два, вот поэтому это не ты.

- Сорок два? – она разглядывала мужчину перед собой, есть морщины у глаз и на лбу… и даже седину, кажется, видела, но он никак не выглядел на сорок два года. Это лицо, Агата вспомнила Ярослава без рубашки, вспомнила, как легко он бежал по пляжу, играя с Цезарем, вспомнила даже вчерашний инцидент… Мужчины в сорок два так не выглядят, наверное, не выглядят.

- Сорок два, я легко мог бы быть твоим отцом, понимаешь? А мне не нужна дочь… если бы я хотел детей, я бы родил своих в своё время, но я не хочу детей, и поэтому тоже – это не ты. Тебе нужен мальчик своего возраста или немного постарше, а не взрослый мужик, старше тебя на двадцать лет, и уж конечно, тебе нужно не хоть что-то, что перепадёт, а постоянное. Чтобы у вас совпадали интересы, чтобы вы слушали одну и ту же музыку и смотрели одни и те же фильмы… Я не понимаю и не знаю, что ты смотришь… этот сериал, когда я прихожу, про каких-то борцов с нечистью.

- «Сверхъестественное». Дииииииииин, он классный.

- И музыка эта… что ты там слушаешь сейчас?

- Фол Аут Бой. Они слааааавные, хорошенькие такие.

- Прекрасно, - он потёр переносицу, - классные, славные, хорошенькие… Мурочка, у тебя всё образуется, ты найдёшь своего славного и классного, но это точно буду не я, потому что я уж точно не хорошенький и не славненький.

- Но… даже на разик?

- О чём я с тобой сейчас говорил? Забудь ты эти разики и «хоть что-нибудь», ты красивая молодая женщина, не марай себя этим, не надо… Все эти разики проносятся сплошной чередой, и не остаётся ничего, не нужно тебе это, поверь мне, я тебя старше на...

- На двадцать лет, я помню, и это всё ерунда, всё, что ты говорил про одну музыку или сериалы. Как-то же мы общались всё это время? Мы разговаривали… о разном. И про мальчика, которого я найду – тоже ерунда, зачем мне мальчик? Мальчики они… они… - на глазах навернулись слёзы.

- Ох, Мурочка, только не говори, что тебя обидел какой-то мальчик.

- Не обидел, просто ему тоже… не нужны дети и проблемы, как всем, как тебе, как моему отцу, никому не нужны, я уже привыкла. Возраст – это ерунда… Что такое возраст, посмотри на меня, мне двадцать два, а я уже трижды мама и чувствую себя развалиной, тебе сорок два, а у тебя нет детей, и ты полон сил, в спортивном зале почти прописан, выглядишь молодым, если бы не эта борода, но и с ней тоже… да и… всё отлично у тебя, я видела…

- Никогда не прощу себе этого, я действительно не заметил тебя, Мурочка, думал, ты уже ушла.

- Да ладно, - улыбнувшись. – Мне даже понравилось, но я бы не хотела ещё раз смотреть, так что я пойду, - она резко поднялась и попыталась переступить через его ногу, но оказалась зажата, как в тиски, этими самыми ногами.

- Посиди две минуточки, - он ушёл на кухню, быстро вернулся и стоял посредине комнаты. Невероятно огромный, в рубашке, которая только подчёркивала его форму, в льняных брюках и босиком.

- Ты такая маленькая, Мурочка.

- Снова? Да, я маленькая, мне всего лишь двадцать два года, ты за этим меня остановил? Спасибо, что напомнил, а то я забываю иногда.

- Ты физически маленькая, такая крошечка, как котёнок, я могу тебе сделать больно, - Агате показалось, что говорит он не с ней, а экраном большого телевизора, поэтому она предпочла никак не отвечать на это странное заявление. – Твои дети, они постоянно тут пасутся, Арни вечно в гараже торчит, я видел, что он курит. Лютик, кажется, поселился в будке у Цезаря, как ни придёшь – сидят, о чём-то беседуют, в школу я ходил с тобой… Ты знаешь, что Машенька назвала меня папой?

- Нееееет…

- Твои дети уже как мои, я знаю их проблемы и стараюсь их решать… Может, это продлится год, а может – десять лет… Может, я к тому времени и не состарюсь, - он подошёл к ней вплотную, сел рядом. - Мурочка, ты понимаешь, что со мной у тебя не получится «хоть разочек» или «обломилось бы хоть что-нибудь»?