Цитадель (СИ) - Ганова Алиса - Страница 58

 Было людно. Тамаа спешно двигалась от одного столика к другому. Манящая, притягательная, недоступная, полная соблазна и чувственности. Она настолько привыкла ко вниманию, что на его давящий взгляд не обращала внимания. Лишь позже, случайно увидев, остановилась.

Ее большие глаза пронизывали Ло, лишая уверенности и равновесия. Они молчали, и люди стали обращать на них внимание. Наконец Тамаа отвела глаза и робко произнесла желанные для него слова:

- Рада тебя видеть, – и задышала чаще, вздымая пышную грудь.

Она искушала, а он был голоден. Желая скрыть, что ее тело и чувственность имеют над ним власть, Долон скорчил усмешку, сглотнул и сквозь зубы, чтобы скрыть волнение, выдавил:

- Тебе здесь нравится?

Долон видел, как в Тамаа боролись гордость и желание получить его, сказав то, что он хотел услышать. Она знала, что стоило лишь подчиниться, признать его главенство, и все бы закончилось, но спесь не позволила ей уступить.

- Даже не знаю, - промолвила Тамаа, склонив голову и показывая изгиб белой шеи с голубыми венками, проступающими под тонкой кожей. Медленно подняла руку и, убирая выбившуюся прядь волос, провела по щеке, шее, закусила губу. Желание читалось в ее глазах, но она не покорилась, и Долон тоже не готов был уступить, показать слабость.

Они смотрели друг на друга, как в состязании, меряясь гордыней и упрямством. Почувствовав, что после встречи с ней похоть будет долго изводить его, требуя утоления, Ло разозлился и отвернулся, небрежно глянув в окно.

- Была рада тебя видеть, - как можно непринужденнее произнесла Тамаа и, величаво развернувшись, пошла прочь.

Ло ощущал спиной неприязнь и ревностные взгляды посетителей трактира. Особенно тяжелые, злые мысли сидящих за соседним столом пьяных чужаков, взиравших на Тамаа, как голодные шакалы.

Краснокожие от загара неверцы считали себя лучше, чем он. Они верно подметили, что Тхайя его выделяет, и оскорбились. Такие люди как они не привыкли к отказам.

 «Отвергают слабаков! - читалось в их наглых ухмылках и вызывающих взглядах. – Смотри, как надо!»

И едва Тамаа приблизилась, один из иноземцев обхватил ее за талию и, резко дернув, усадил на колени. Долон ощутил, как желание разлилось по телу чужака…

Того, что сидел у стены, он ударил лицом об стол. С противным хрустом сломался нос, от боли неверец взвыл. Другой, что удерживал Тамаа, тут же с силой отшвырнул ее в сторону и бросился на Долона, но Брат перехватил его руку, вывернул и дернул в бок. Истошные вопли и неестественно вывернутая кисть наглеца окончательно переполошили посетителей «Погребка», однако ввязываться в драку никто не решился, испугавшись разъяренного неверца со сломанным носом, который, сплюнув на пол раскрошенные зубы, обтер рукавом залитое кровью лицо, и, выхватив короткий кривой клинок, бросился на смельчака.

Разъяренный соперник, неистово размахивающий кривым тесаком, вынудил Долона отступать, а посетителей, что потрусливее, ринуться прочь. Те, кто оказались решительнее и любопытнее, столпились у стен и с азартом следили за дракой.

Ло ловко перепрыгнул стол, подлетел к другому и, схватив горячую миску, швырнул в лицо нападавшего. Горячее жаркое растеклось по лицу неверца. Он закричал от боли, бросился смахивая горячее месиво, жгущее кожу. Воспользовавшись моментом, Долон яростно и метко пнул его по колену. Мужчина завыл и схватился за ногу. И тут же на Ло со спины кинулся третий, сдавивший захватом шею. Ло присел, чтобы сделать подсечку и перекинуть через бедро, но внезапная резкая боль в ноге не позволила завершить бросок.

Вынырнувший будто из ниоткуда карлик вонзил нож в его правую ногу.

- ДапрыгАлся?! - головастый уродец оскалил желтые кривые зубы, намереваясь выпустить Ло потроха, однако где-то рядом раздался  яростный рык, и полуросток упал на пол. Толпа ахнула.

Ло не мог отвлечься. Воспользовавшись его ранением, напавший по спины снова вцепился в шею и со всей дури сжимал руки. Долон занес раненную ногу, чтобы сломать ему пальцы на стопе, как под второе громкое, удивленное восклицание толпы, противник ослабил хватку и стал западать на него всем весом.

Хромающий Долон едва успел отскочить в сторону. А когда обернулся, стоявшая над  оглушенными нападавшими Тамаа с подносом умилила его.

- Все-таки любит! – улыбнулся он счастливо, теряя сознание, но напоследок успел услышать отчаянно-испуганный вопль Тамаа и грохот падающего подноса.

***

Увидев, как хлещет кровь из ноги Долона, Тамара перепугалась до умопомрачения. И после не могла вспомнить, как прошли те решающие мгновения. Но Калиса не была бы собой, если бы «любезно» не припомнила все, не забыв ни единой мелочи, что Тома творила до того момента, как примчавшиеся Братья увезли раненного Ло.

- Это он? – хозяйка впилась взглядом. – Дождалась, да?

- Это личное, - пробормотала Томка всхлипывая.

- Знаешь ли, после драки в «Погребке», когда ранили не абы кого, а одного из Братьев! - женщина уперла кулаки в бока и скривила злую усмешку. - Когда прилюдно задрала подол и оторвала у всех на виду знатный кусок от нижней юбки, показав голые ноги в неприлично коротких штанах! Затем, ловко тягая огромного мужика, перевязала ему ногу, совершенно не смущаясь, что ранен он около срамного места! И все еще думаешь, что это только твое личное дело?! – разъяренную Калису прорвало, накопившийся гнев так и выплескивался из нее. – Я уж молчу, как ты хлестала его по щекам, громко ругаясь и причитая! Как с силой вытолкнула Неноса на улицу, велев скорее бежать в Цитадель и привести Брата Тауша! Да ты хоть представляешь, что будет твориться в городе к вечеру?!

- Кошмар, – растерянно прошептала Тома.

- Наконец-то, дошло! – женщина ехидно улыбнулась. –  Кошмарный скандал! Ах да, забыла рассказать, как ты обвела каждого из присутствующих свирепым, полным ненависти взглядом и поклялась, что если Брат умрет, обратишься с обвинением к каждому из них, кто стоял и смотрел, как он истекает кровью!

Хозяйка прищурила глаза.

- Ты хоть понимаешь, мерзавка, чего натворила?! Нет, я, конечно, безмерно счастлива, что у постояльцев вдруг проснулась совесть, и они свели в «Погребок» всех лекарей в округе, но теперь из-за тебя никто не придет в мою таверну!

- Хорошо, чтобы не приносить несчастия, я уйду…

- Куда?! – она грозно рявкнула, да так, что на столе дрогнула посуда. – Сезон птичкой заливаться будешь, и только попробуй поерепениться! - Калиса нервно захихикала, потирая дрожащие руки. - Ну, почему, почему у всех певуньи, как певуньи, а у меня ты?! Всего-то хотела тихую Тамаа, а случилась ты!

- Не расстраивайся, Тамаа и я – плоды одного дерева, - добродушно заверила Тамара.

Хозяйка дернулась, хотела было сказать что-то, а потом просто разрыдалась.

Оценив ситуацию, хитрый Ненос осторожно, бочком поднес и поставил на стол чаши с настойкой. Зареванные женщины, чтобы немного успокоиться, мигом опустошили их, будто пили воду. Решив, что дело пошло, проныра еще разлил настойки по плошкам и тихо удалился в угол, подальше от «грозы».

- Ты-то чего рыдаешь? – удивилась хозяйка, услышав, как Тхайя заплакала взахлеб.

- А вдруг он умрет! – всхлипывая, прошептала Тома.

- Он-то? Выживет! Но путь не появляется на глаза! – усмехнулась Калиса уже почти беззлобно. Выпустив пар, она успокоилась и сосредоточилась на мыслях, как произошедшее утром обернуть во благо.

***

Едва Долон открыл глаза, над ним склонилась седая голова Клахема.

- Хромающий на левую ногу помощник был, теперь появился западающий на правую. Достойная свита! Даже у императора такой нет, - хмыкнул Глава.

В словах старика Ло уловил злую насмешку. Когда Отец переживал, всегда становился колючим и резким.

- Я не мог поступить по-иному.

- Когда бьется сердце – разум умолкает. Да и я бы разочаровался, поступи ты иначе, - задумчиво ответил Клахем, сверля раненного недовольным взглядом. – Но если ты каждый раз намерен справляться у нее о любви таким образом...